Оборотень на щите (СИ) - Федорова Екатерина Владимировна "Екатерина Федорова-Павина". Страница 45

Может, Локки все-таки появится, безрадостно мелькнуло вдруг у Светы. Локки ведь тоже затеял какую-то игру, оставив в крепости мастерицу рун как приманку…

Она помедлила и сняла плащ. Одежку тут же выдрали из рук. Две альвийки, растянув плащ, придирчиво осмотрели его с двух сторон. Затем настала очередь верхнего платья. Его вывернули наизнанку, прощупав швы.

Перед тем, как снять нижнее платье, она еще немного помедлила.

— Мне надоело тебя уговаривать, — бросил Силунд. — Поиграем? Ты будешь состязаться с одной из наших дев. Если она нацепит на волка серебряную побрякушку раньше, чем ты скинешь очередную тряпку — то серебро останется на месте. Иде…

— Нет, — судорожно оборвала его Света.

И рывком стянула нижнее платье, глядя на остов волка у реки. Потом замерла на миг.

За этот миг к волку успела подойти одна из альвиек. Света отшвырнула платье, и девица застыла над Ульфом.

— Так я и предполагал, — уронил Силунд. — Лоскуты с рунами на груди, рунные перевязи на плечах, локтях… а на животе есть? На бедрах? Снимай свою исподнюю рубаху, дротнинг. Полюбуемся. Кстати, на рубахе с изнанки ведь тоже что-то нашито? Я угадал?

Света, глядя на альвийку, замершую над волком, схватилась за подол. И в этот миг, запоздало — а может, в самый раз? — над долиной полыхнула ослепительно-белая вспышка.

Локки все-таки пришел, сверкнуло в уме у Светы.

Она на мгновенье зажмурилась, зачем-то заслонив руками грудь. Хотя кожу в вырезе нижней рубашки прикрывала гирлянда из крупных лоскутов — на которых грубо, длинными стежками, были нашиты руны. А плечи за лямками рубахи стягивали повязки.

В следующий миг Света открыла глаза и крутнулась на месте.

Метрах в двадцати, на одном из крутых взгорков, с которых начиналось подножье ближайшей горы, из ниоткуда возник мужчина. Без кольчуги, в отличие от альвов. С того места, где он появился, можно было окинуть взглядом всю огромную толпу альвов, стоявших у реки…

Можно было, но глаза мужчине закрывала повязка, темной полоской перечеркнувшая лицо.

Света узнала появившегося сразу, по угольно-черным волосам. И по вспышке перед появлением.

Локки пришел. Он все-таки явился.

Далекий предок Ульфа тут же развернулся — только пряди волос плеснули по воздуху. Из пустоты мгновенно возник мужчина в доспехах, державший Локки за руку.

Этот появился уже без вспышки. И тоже развернулся, заслонив Локки своим телом. Следом на взгорке возник уже третий мужчина, вцепившийся в руку второго. Опять-таки вооруженный, в доспехах.

А затем — из пустоты, из ниоткуда — вдруг быстро потекла людская цепочка, закручиваясь вокруг Локки стальной улиткой. Закрывая его чешуей своих доспехов, и под конец ощетинившись мечами…

— Я вижу, ты внял нашим предупреждениям, Локки? — насмешливо крикнул Силунд. — Не взял ни йотунов, ни волков, собираясь к нам в гости? И даже глаза себе завязал?

Так это из-за блях, пролетело в уме у Светы. Ведь Локки тоже йотун, хоть и рангом повыше, из турсов, великих йотунов. Но альвийские бляхи могут быть опасны и для него.

— Кто эти люди, за которыми ты прячешься? — громко спросил Силунд. — Обиженные родичи баб, чьи глаза мы взяли? Других ты не смог бы дотолкать до Льесальвхейма.

От строя людей, закрученного в круговую спираль, отозвался Локки:

— К чему эта болтовня, Силунд? Вы сильней меня, а значит, уже победили. Я это признаю. Мастерица рун теперь у вас. А рядом с городами людей наверняка засели альвы с мешками глазастых сережек. Если мои йотуны нападут на города, твои альвы приведут туда отряды красавцев с бляхами. А в Нордмарк притащат ваших дев, с чарами против волков…

— Значит, человеческие корабли уже добрались до йотунов? — бросил Силунд. — Многие инеистые и огненные сдохли, а ты понял, что проиграл? Что надежды нет даже на волков?

Выходит, альвы разыграли партию, подумала Света. Натравили Ульфа на отца, подарили людям бляхи, чтобы те опробовали их на йотунах — и победили бескровно. Показали, что ждет бойцов другой стороны, и одолели Локки, не потеряв ни одного альва…

— Зачем ты пришел, отец лжи? — крикнул Силунд. — Решил все-таки сдаться в полон, и хочешь выторговать условия помягче? Против Асгарда, собравшего великую жатву на крови Мидгарда, тебе не устоять. А память у богов крепкая. И долгая. Они и до Хельхейма доберутся.

— Я пришел, чтобы спасти своего праправнука, — ответил Локки из середины людского клубка, щетинившегося мечами.

Голос его был громким, но Свете он показался каким-то дребезжащим. Обессиленным.

— Мой потомок Ульф вам больше не нужен. А я хочу подарить ему спокойную волчью жизнь. Я втравил бедного парня в эту битву, а теперь хочу его спасти. Чтобы Ульф до смерти мирно бегал по лесным тропам Утгарда.

Поздновато Локки спохватился, подумала Света недоверчиво — и все же благодарно.

Потом она кинула быстрый взгляд на Силунда.

Альвийский конунг, вздернув крепкий подбородок, внимательно смотрел на людей, за которыми прятался Локки. Еще через пару секунд Силунд заявил:

— В этом волке нет сил. Он уже обернулся до конца, он стал обычным зверем… но ты за ним пришел. А мастерица рун готова отдать за него свой дар. Почему, Локки? Что такого в этом волке?

— Отвага безумца, — ответил с пригорка Локки. — И моя вина. Это я попросил Ульфа залезть на конунгов щит. Из-за меня он угодил сюда. К тому же я хочу оставить о себе долгую память. Сага о том, как Локки спас обернувшегося из рук альвов, согреет сердца всех оборотней. Мое будущее темно и безрадостно, но в Ульфхольме мое имя будут произносить с придыханием. Отдай мне Ульфа, Силунд. А взамен я не стану мешать вам в Мидгарде.

— Какое искреннее обещание, — обронил Силунд. — Я бы подумал над ним, но Мидгард для нас всех будет тесноват.

На последнем его слове над долиной вдруг что-то блеснуло. И Света, мгновенно обернувшись, заметила пятнышко сияния на одном из утесов. Уже угасавшее, но успевшее кольнуть глаз острым голубым лучиком.

— Бегите, люди, — приказал Силунд следом. Нетерпеливо, с брезгливой ноткой. — Алрунд, шугани их. Потом поохотимся, нам сейчас не до развлечений.

Край альвийской толпы, оказавшийся напротив взгорка с людьми, пришел в движение. Над головами светлых взлетели мелкие шарики альвовых огней. Наверху, в воздухе, они расцвели кругами желтоватого сияния — а потом брызнули вниз потеками мутно-желтого, искрящегося желе.

Потеки облили первый ряд людского круга. Одно мгновенье там было тихо. Затем послышались крики. Люди, стоявшие сзади, кинулись врассыпную по взгоркам, к седловинам между гор…

А передний ряд людской спирали исчез.

Силунд развернулся к Свете. Велел, посмотрев в сторону реки:

— Харалунд, положите Локки в подготовленную пещеру. И пусть над ним вечно горит наш новый альвийский свет. Сам проверь все напоследок. Сигвейн, пусть твои девы не спускают с волка глаз. Так, на всякий случай. А ты продолжай раздеваться, дротнинг. Локки тебе уже не поможет. Впрочем, он и не собирался тебе помогать. Как ни странно, но Локки пришел не за тобой…

— Что с ним? — глухо спросила Света, не надеясь на ответ.

Однако Силунд бросил:

— Валяется в беспамятстве. Мы его все-таки поймали. Обмануть отца лжи — дорогого стоит.

Значит, у альвов есть и другой свет, осознала Света. Только бьет он не по глазам йотунов… может, по коже? И под этим "новым альвийским светом" Локки теперь будет лежать. Это он догорал на одном из утесов. Не зря хозяев Льесальвхейма называют светлыми. Свет — их оружие…

Силунд тем временем обернулся к Тору. Крикнул:

— Ну что, Одинсон? Я ведь говорил, что Локки осмелеет, как только узнает, что бляхи опасны лишь для глаз йотунов? Сам он видит и зажмурившись, ему достаточно повязки, чтобы поверить в свою неуязвимость. Одно непонятно — зачем Локки сказал, что пришел за этим зверем? У тебя есть догадки?

— Нет, — пронзительным голосом ответил рыжеволосый Тор. — Может, оборотень напомнил ему сына от Сигюн? Тот щенок тоже угодил к вам в руки, обернувшись волком.