Оборотень на щите (СИ) - Федорова Екатерина Владимировна "Екатерина Федорова-Павина". Страница 9
— Не торопись с прощанием, ярл Ульф, — отрезал Скаллагрим.
Затем снова посмотрел на Свету.
— Если ты потушишь огни, люди Нордмарка этого не забудут. Я уж точно запомню. Как твое имя, жена Ульфа?
Оборотень почему-то молчал, и она ответила сама:
— Свейтлан Холегсдоутир.
Ярл кивнул.
— Холегсдоутир. Я запомню это имя. А теперь идите за мной. Крепость охраняют не только мои люди — но я сделаю так, что вас пропустят через пролом в стене.
Ульф рывком развернулся, и Света наконец увидела его лицо.
Спинка носа опять поросла молочной щетиной. Глаза округлились, янтарные радужки под шерстистыми веками вытеснили белки. Истончившиеся губы удлинились, грозя обернуться пастью. Недобро подрагивали посеревшие ноздри…
Это ненадолго, лихорадочно подумала Света. Если рядом не будет людей с их запахами или Локки с его ехидными замечаниями, Ульф опять станет человеком. И вообще, это только внешность. Внутри он все равно человек. Подумаешь, иногда становится немного зверем…
Муж молча взял ее за плечо. Рывком развернул и подтолкнул к выходу.
Они шли по ночному Нордмарку в окружении воинов Скаллагрима. Хролиг с сыном шагали сзади. В руках людей на ходу покачивались фонари с альвовыми огнями. Сияние их поглаживало лицо Свейты золотыми отблесками.
Она хорошо держится, радостно думал Ульф, косясь на жену. Пусть от Свейты пахнуло горестным испугом, когда он к ней повернулся — но это сразу прошло. А теперь от нее пахнет тревогой. Еще немного страхом. Но терпимо. Сносно. Она боится за него, не его…
Скаллагрим, обходя крепость Нордмарка по широкому кругу, провел их по спящим окраинам. Потом ярл свернул. И над горбатыми крышами уже показалась темная громада крепости, когда Ульф вдруг учуял предгрозовой запах. Пока еще легкий, едва ощутимый.
Следом в горах на востоке заворчал гром. Тише тихого, на пределе слышимости.
И не знай почему, но Ульфа это встревожило. Челюсти, успевшие укоротиться, снова начали вытягиваться.
Нельзя дергаться из-за каждой мелочи, хмуро подумал он.
В просвете улицы вскоре показался край пролома, подсвеченный фонарями. Скаллагрим, подойдя к нему, остановился. Перебросился парой слов с воинами, стоявшими у полуразрушенной стены, и повернулся к Ульфу.
— Отсюда пойдете сами. Когда закончите дела…
Скаллагрим на мгновенье смолк. Продолжил ровно:
— Когда потушите огни, возвращайтесь сюда. К воротам соваться не советую, их охраняют люди Арнстейна. И воины Угстейна, хозяина Дютланда. Ярл Арнстейн винит тебя в пропаже дочери, а Угстейн к оборотням не привычен. В его краях лесов слишком мало, ваш народ там не селится.
— Понятно, — отозвался Ульф.
И уши его снова уловили далекое ворчание грома.
Гроза идет, мелькнуло у него. Но идет быстро. Скоро здесь польет, как из ведра…
Надо торопиться.
В следующий миг Ульф шагнул к человеку Скаллагрима, державшему фонарь с альвовым огнем. Неспешно протянул руку, приглушенно попросил:
— Мне нужен свет.
Мужчина молча отдал фонарь. Тихие слова человека успокоили, и страхом от него не пахнуло.
Вот и ладно, подумал Ульф. Затем бросил, посмотрев на Свейту:
— Иди за мной.
Он двинулся к краю полуразрушенной стены, Свейта зашагала следом. За пару шагов до провала в земле Ульф ее остановил — а сам спрыгнул в расщелину. Опустил на камни фонарь и протянул к жене руки, сейчас похожие на лапы.
В свете альвова огня блеснули длинные загнутые когти. Ульф, как мог, скрючил пальцы, чтобы жене было не так страшно.
Свейта, застыв на краю провала, неровно вздохнула.
Там, где она применила руну Разрушения, землю теперь рассекал овраг. Неширокий, но глубокий. Дно его закрывала россыпь обтесанных камней. Конец оврага черной змеей уползал в крепость…
И глядя на него, Света поняла, как оборотень вытащил ее из крепости в ту ночь. Спустя пару секунд она перевела взгляд на Ульфа, отгоняя страх — а потом шагнула вперед, в пустоту.
Ульф сгреб Свету на лету. Щеку ее притиснуло к шерстистой морде, и на мгновенье Свете стало не по себе. Не страшно, не противно, а как-то тревожно.
Но Ульф тут же поставил ее на камни, и колкая тревога от прикосновения прошла.
— Возьми фонарь, — распорядился муж. — Будешь светить себе под ноги, чтобы не споткнуться.
С темного неба внезапно прилетел ворчливый раскат грома. Света, уже потянувшись к фонарю, быстро глянула вверх.
Небо казалось черной пропастью, зиявшей над ее головой. Без грозовых отсветов, без звезд. По краям его чернильными разводами на темном бархате проступали тучи.
— Лучше под ноги смотри, — негромко посоветовал Ульф.
И стиснул Свете локоть. Выждал, дав время поднять фонарь, затем потянул в темноту.
Камни, закрывавшие дно оврага, нехорошо покачивались под Светиной ногой. Несколько раз от падения ее спасала лишь рука Ульфа.
Щербатые склоны оврага наконец сошлись. Ульф, дойдя до крутой ложбинки между ними, остановился. Молча притянул к себе Свейту, обхватил ладонями ее талию, подпихнул…
И практически вытолкал жену наверх. Приказал, вслед за ней выныривая из оврага:
— За мной.
Потом Ульф зашагал в сторону ближайшего зарева, мерцавшего над крышами крепости. А шагов через пятьдесят его догнал новый раскат грома. Уже долгий, громкий.
Гроза пришла, мелькнуло у него. Но дождя нет, молний тоже не видно…
И не знай почему, но Ульф вдруг вспомнил, что Тор Одинсон, сын Одина — бог грозы.
Надо поскорей заканчивать с огнями, решил он.
А следом над его головой сверкнула молния. Двор покинутой крепости залило белым сиянием.
Ульф, уже не церемонясь, схватил Свейту в охапку. Закинул на плечо, чуя, как от нее пахнуло изумленным испугом — и понесся туда, где полыхали отсветы пламени. На ходу пригибался все ниже, слушая, что лепечет жена, которую он прихватил не слишком удобно:
— Ульф, что? Я идти. Нет.
Но яма, залитая багровым заревом, была все ближе. И ответил он уже на краю ямы, опуская Свейту на землю:
— Быстрей. Не нравится мне это.
Волчья шерсть с лица Ульфа пропала, нос и челюсти укоротились. В отсутствие людей, как Света и надеялась, звериная часть отступила. Затаилась.
Но сам Ульф был напряжен. Сверху опять ударил раскат грома, разнесся над крепостью, оглушая…
Как невовремя, тревожно подумала Света. Потом обернулась к яме, в которой билось пламя.
Дыра, прожженная в земле огнем, оказалась не слишком большой — шагов пять в диаметре, метра три в глубину. Справа над ямой возвышалась каменная постройка без окон. Стену ее перечеркивала зияющая трещина.
Сверкнула молния, и эта трещина растворилась в сиянии. Языки пламени в яме выцвели.
Света присела. Торопливо начертила в горячей земле перевернутую руну Фе, накрыла ее пальцами. Замерла, дожидаясь результата.
И ничего. Ничего.
Огонь в яме продолжал полыхать.
Сверху опять загрохотало — словно небо над головой кто-то рвал на части. Ульф по-волчьи пригнулся.
Что-то не так, осознал он. Эти молнии, гроза без дождя…
И Свейта чертила на земле уже вторую перевернутую руну Фе. Потому что после первой огонь не погас.
Хильдегард до последнего подчинялась Торгейру, внезапно припомнил Ульф. Хотя ее колдовство было сильным. А наслать лед и огонь на города могла лишь ее рука…
Но Хильдегард Торгейра слушалась. Тот хвастался, что отмечен милостью Одина, хозяина рун. Может, Хильдегард подчинялась Торгейру не просто так? Что, если Один, первый мастер рун, мог в любой миг лишить ее дара?
Словно соглашаясь с ним, рядом ударила молния. В двадцати шагах от Ульфа по земле растеклась лужа раскалено-белого свечения. Сверху ее пригвоздил синеватый росчерк. И грохотнуло так, будто молния прилетела с крепостной стены.
Шерсть, резко стрельнувшая по щекам, тут же встала дыбом. Запах грозы не просто лез в ноздри — он их резал.