Корабль судьбы (Книга 2) - Хобб Робин. Страница 112

«Вот они! Я их вижу!»

— Что-то стряслось, — объявила Альтия своим товарищам по каюте. — Змеи прекращают нападение. Они все поворачивают головы…

Она по-прежнему вглядывалась в маленький иллюминатор. Не видя общей картины, она судила о битве по тому клочку, что был доступен ее взгляду. Пять джамелийских кораблей, доступные ее взору, тяжело пострадали. На одном паруса свисали жалкими клочьями, а на палубе почти не осталось людей. Вряд ли это судно вернется в родной порт. Змеи нарушили строй флота и разогнали его, не давая врагам отбиваться сообща. А потом… Потом они вдруг прекратили сражение, и огромные горящие глаза обратились куда-то в поднебесье.

— Что там? — взволнованно спросила Малта и выпрямилась на стуле.

Йек, сторожившая у двери, покинула свой пост и подошла.

— Дай-ка я… — сказала она и потянулась к иллюминатору.

Альтия поднырнула под ее руки, вышла на середину помещения и, поднявшись на цыпочки, прижала обе ладони к потолочному бимсу.

— Ну почему у меня нет совсем плотной связи с Проказницей, — досадливо пробормотала она. — Я все увидела бы ее глазами. Когда-то я это могла.

— Но что хоть она чувствует? Погоди! Куда это все змеи поплыли? — вырвалось у Йек.

— Чувствует она… слишком много всего сразу. Страх, заботу, печаль. А что, змеи уплывают прочь?

— Ну, по крайней мере куда-то, — отозвалась воительница. И, досадливо фыркнув, отвернулась от иллюминатора. — А что мы, собственно, здесь торчим? Пошли на палубу, небось сразу во всем разберемся!

— Почему бы и нет, — угрюмо поддержала ее Альтия.

— Но Уинтроу сказал, что здесь нам безопасней, — напомнила Малта. И вдруг вскинула руки к голове, как если бы самая мысль о выходе на палубу причинила ей боль.

— Думаю, Уинтроу никак не предполагал, что дело обернется подобным образом, — постаралась ободрить ее Альтия. — Но надо же нам, действительно, выяснить, что там стряслось!

— А я требую, чтобы все вы сидели здесь и не дергались! — внезапно рявкнул сатрап. Он сел на койке, его лицо исказил гнев. — Еще чего выдумали, покинуть меня! Вы — мои подданные и обязаны хранить мне верность! Вы должны остаться здесь, чтобы защитить меня, если придется!

Йек скривила губы.

— Прости, недомерок, но я не твоя подданная, — сказала она. — А и была бы, все равно вышла бы на палубу. Другое дело, если ты направишься с нами, я, так уж и быть, за тобой присмотрю!

Малта отняла от лица руки. Она тяжело дышала открытым ртом. Потом сказала:

— Нам нужно на палубу! Прямо сейчас! К нам Тинталья летит! Драконица зовет змей.

— Что? — Альтия явно не поверила услышанному. — Драконица?

— Я чувствую ее приближение, — шепнула Малта благоговейно. И вскочила на ноги, а темные глаза сделались еще больше: — Я чувствую драконицу! И я слышу ее! Да, так же как ты могла видеть и слышать с помощью корабля. Только не сомневайся во мне, тетя Альтия! Я истинную правду говорю! — И тут бледность залила ее лицо, а благоговение сменилось отчаянием. — И там Рэйн с ней. Он ищет меня. Он столько пролетел, разыскивая меня. Меня!

Она прикрыла рот ладонью, она была готова заплакать.

— Тебе нечего бояться, — сказала ей Альтия, но про себя задалась мыслью о здравости Малтиного рассудка. Неужели бедная девочка настолько боялась навязанной ей свадьбы с жителем Чащоб? Малта между тем сгорбилась на своем стуле, кончики пальцев ощупывали гребнистый шрам. Вот она отдернула руки, как будто рубец жегся, и в ужасе уставилась на свои пальцы, подобные птичьим когтям. — Нет, — прошептала она. — Нет, это несправедливо.

— Да что с ней такое? — презрительно осведомился сатрап. — Она что, заболела? А если заболела, пускай ее немедленно уведут!

Альтия, не слушая, припала подле племянницы на колени.

— Малта? — окликнула она встревоженно.

— Погоди, — отозвалась Малта. Это была мольба и одновременно приказ. Потом она тяжело поднялась на ноги. Она двигалась так, словно была сложена из отдельных частей, не слишком хорошо подходивших одна к другой. Ее глаза ничего не выражали. Она взяла со стола свой тюрбан, тупо посмотрела на него — и выронила. — Все это не имеет значения, — проговорила она. Ее голос прозвучал бесстрастно и словно бы издалека. — Так вот значит, кто я теперь… — Не договорив, она направилась к двери, причем так словно в каюте никого, кроме нее, не было.

Йек распахнула перед ней дверь и оглянулась на Альтию:

— Ну что, ты идешь?

— А как же, — рассеянно отозвалась Альтия.

До нее вдруг дошло, что, наверное, на протяжении многих лет чувствовала ее мать, желавшая дочерям добра — и не имевшая власти должным образом направить их жизни. То еще было чувство!

— Погодите! А как же я? Вы не можете просто так бросить меня здесь! — гневался в каюте сатрап.

— Ну так поторопись, недомерок, а то вправду один останешься, — на ходу бросила Йек.

Альтия, впрочем, заметила, что дверь сатрапу воительница все-таки подержала.

Кеннит смотрел вверх, сознавая, что у него полностью отвисла челюсть, но будучи не в состоянии что-либо по этому поводу предпринять. Еще он смутно осознавал, что и Проказница уставилась в небеса, сцепив руки перед грудью, словно в молитве. А вот кто в самом деле молился, так это Уинтроу. Но не о милости и пощаде, как мог бы предположить Кеннит; с губ юноши радостным потоком лились восторженные слова, прославлявшие великое чудо Са. Казалось, парнишка впал в восторженный транс.

— Ты — отец чудес, весь мир — слава Твоя, о Создатель наш Са.

Кеннит не взялся бы сказать, произносил ли Уинтроу некогда затверженную молитву, или же явление величественного создания подвигло его на вдохновенную импровизацию.

Вот драконица заложила еще круг, и свет зимнего солнца пустил по обширному боку серебряные и синие блики. Она снова закричала, в крике слышалась разумная речь, и Кеннит ощутил, как отозвалась Проказница. Страшное несбыточное желание скрутило судорогой все ее существо — и передалось ему. Она тоже хотела легко и свободно парить над морскими волнами, взвиваться в небесную высь, и падать оттуда в волны, и кружиться, если придет такое желание… Корабль думал обо всем, чем мог бы стать, но волею обстоятельств не стал — и никогда уже не станет. Какое это было отчаяние! Невыносимое, отравляющее самую кровь.