Обжигающее солнце (СИ) - "Taeriya". Страница 17

Четыре года назад, Сеульский Национальной университет…

— Да забей ты на этот экзамен, потом пересдашь, а вот тот художник, работами которого ты так восхищаешься, может больше не прилететь в Корею, и твой поезд с его автографом ту-ту. Я почти год слушала о том, как этот Урылио повлиял на твой стиль рисования, и ради чего? Чтобы ты его променяла на экзамен по теории архитектурного проектирования? Тьфу ты, еле выговорила. — сама завалила кучу экзаменов в школе, ещё и сестру подначиваю на такое же.

— Во-первых, не Урылио, а Аурелио Бруни, и во-вторых, я не ты, папа прибьёт меня, если узнает, что я сбежала с экзамена на конференцию какого-то художника. — Муён с детства привыкла следовать решениям Ынсона, откладывая в сторону собственные желания и потребности.

— Да блин! Онни, прекрати быть такой правильной, бесишь меня. Просто делай то, чего желает твоё сердце. — я хотела освободить сестру от заточения, но это было очень сложно.

— Эх, Санни, тебе всего семнадцать, и ты ещё ничего не понимаешь в жизни. Большинство людей не могут, как ты, делать всё, что хотят. У них есть обязательства перед другими, обещания, которых нужно придерживаться. — даже если открыть дверь к свету, Муён сама не выйдет из темноты, её оттуда нужно хорошенько пнуть.

Понимая, что спорить с сестрой бесполезно, я решила отпросить её сама у преподавателя с возможностью пересдать, но и тот отказал. Тогда в мою голову пришла одна бредовая идея. Я одолжила спички у студента-курильщика, свернула несколько листовок в трубочку и подожгла их в женском туалете, а затем поднесла пылающую бумагу к датчику пожарной сигнализации. Мне удалось сорвать экзамен Муён, и не жаль, что в итоге за это я получила пощёчину от папы. Главное, онни попала на конференцию к тому итальянскому художнику, и это принесло в её жизнь хоть чуток счастья.

Никогда не забуду выражение лица Муён, когда в стенах университета начался хаос, а я, выйдя из уборной, посмотрела на неё с улыбкой, а затем мило пожала плечами. Она, как и все другие, не понимала, что происходило, но по моим глазам уже догадалась, кто это устроил.

Вот в такой похожий момент, когда сестра искренне улыбалась, мне так хочется вернуться. Но жизнь беспощадна, единственное, что я сейчас могу, так это вытирать свои слёзы и обнимать рамочку с фотографией, на которой изображены мы с Муён. Сегодня вместо криков истерики немая тишина окутала помещения студии. Наверное, я уже устала от себя самой, раз больше не могу злиться на мир вокруг.

Фальшивый идеал

Разве в мире существует такой человек, которого никто никогда не осуждал? На протяжении собственной жизни быть идеальным во всём, при этом сохранить себя как личность, невозможно. Все мы ошибаемся, даже не желая этого делать. Судьба загоняет нас в такие ситуации, из которых что не выход, то новая ошибка — очередной грех, иногда без возможности искупления.

Я никогда не прятала свои ошибки. Всё, что происходит внутри меня, без торможения выходит наружу. Вот такой я человек, никогда не считаюсь с тем, что своими эмоциональными взрывами могу обжечь близких мне людей. Но жить, как они, в море лжи и фальши — не мой выбор. Кто же знал, что такой жизнью жила онни?

Район Каннамгу, художественная студия…

— Снова ты? Если пришёл читать мне очередные лекции о том, как я должна вести себя, сразу говорю, проваливай. — после неудачи с поиском свидетельства о смерти Муён я в прямом смысле раскисла, утопив своё горе в итальянском вине.

— Сейчас семь утра, а ты уже в стельку пьяная. Когда успела? Или ты так и не ложилась? Третий день так, не надоело? Вот откуда у такой коротышки столько здоровья? Ёнын волнуется, если так продолжишь, она не останется в стороне, или ещё хуже, Ынсон узнает, чем ты здесь занимаешься. — убирая пустые бутылки с пола такой же пустой студии первого этажа, ворчал Намджун.

— Ну и когда ты в мудрецы записался? С чего вдруг разбрасываешься своими советами? Ёри вчера заходила проверить, не сожгла ли я студию, так что можешь не волноваться, папа уже всё знает. Вскоре меня где-нибудь закроют, а тебе наконец дадут нормальную работу. Можешь запускать салюты в честь этого праздника, я не обижусь. — ненавижу самобичевание, но порой сама в нём утопаю.

— То есть всё? Ты так легко сдаёшься из-за первого провала? Больше не интересует правда гибели Муён? Или она всё-таки пугает тебя? — охранник Ким мог бы просто смотреть на моё саморазрушение, как это делали другие, но нет.

— Да, я сдаюсь, но мне нечего бояться. — это была ложь. В действительности я ужасно хотела знать правду, и всё же принять её такой, какая она есть, мне может оказаться не под силу.

— Ты боишься. Боишься познакомиться с другой стороной своей идеальной сестры. Но разве это выход — прятаться? Жить в сомнениях, что не дают спокойно спать? — Джун был настойчивый, словно нуждался в этой истине больше меня самой. — Тебе не удастся сбежать, научись терпеть поражения. Двигаться дальше после них бывает непросто, но ведь и ты не слабая. — следуя за мной по лестнице на второй этаж, не на шутку разошёлся он.

— Откуда тебе знать какая я, слабая или сильная? Лучше уходи, мне больше не нужны помощники. — я злилась из-за безвыходности, а обсуждать с другими такое своё положение мне непривычно.

— Я твой друг, а не помощник, так что не прогоняй меня, ведь всё равно не уйду, и не надо искать причин для этого. — слишком настойчив, Ким не позволял мне сдаться, поэтому я решила спугнуть его так же, как и своих прежних псевдо-друзей, воспользовавшись истерикой.

— Друг, говоришь…

Он ещё поднимался по лестнице, когда я на её вершине выпустила из руки полупустую бутылку, что несла в руке. Но всё равно оглянулась посмотреть, не задело ли его, и тогда охранник Ким громко закричал «Мимо!». Войдя в жилое помещение студии на втором этаже, где кроме большой гостиной с баром была спальня, кухня и нетронутый кабинет Муён, Намджун бездумно следовал за мной, а остановился только тогда, когда увидел большую кровать.

— А сейчас чем собираешься кинуть в меня? Настольной лампой или, быть может, этой книгой на твоей тумбочке? — он откровенно нарывался, а я, вместо того чтобы сорваться на парня, сдерживала себя.

— Послушай, лучше уходи, у меня нет настроения спорить. — пьяная я обычно не злая, и Ким уже это знал.

— Ладно, ну прогонишь ты меня, дальше-то что? Вчера Сону заезжал в дом твоей семьи и лично извинился за то, что его родители отменили помолвку. Кажется, ему не нужна другая невеста. На себя ты тоже забила? Собираешься выйти замуж за этого петуха? Да он ещё хуже твоего отца. — мне ужасно нравилось, как Джун волновался из-за меня, но чувство недоверия давало о себе знать.

— Так вот почему Ёри решила меня навестить, а этому идиоту, оказывается, делать нечего. Но вот ты сейчас, неужели ревнуешь? С чего вдруг? Разве не говорил, что я тебе не интересна? — Ким противоречил собственным словам.

— Не фантазируй, просто ты хороший человек, и я хочу помочь тебе. — уже мямлил охранник Ким, а я вдруг поймала в его взгляде фальш.

— Хороший человек? Где-то я уже это слышала. Ах да! От тебя. Только ты такую ерунду можешь говорить мне, но сейчас скажи правду. Почему тебя ни с того ни с сего стало волновать то, выйду я замуж за сына дяди Донгю или нет? — поставить колкий вопрос ребром я ещё как умею.

— Потому что не хочу, чтобы ты себя ущемляла в этом браке, ведь у вас с Сону нет ничего общего. Ты не любишь его, он не любит тебя. Зачем идти наперекор своим чувствам? — самое глупое оправдание, которое я слышала.

— Слушай, а бутылка с вином точно пролетела мимо или всё-таки зацепила твою голову? — понемногу я начинала злиться из-за того, что Намджун считал меня глупым ребёнком. — Ущемления? Чувства? Не смеши меня. Я сломлю Сону раньше того, как он это сделает со мной. Но ведь дело не в нём, так? Ты недоговариваешь и всё равно требуешь, чтобы я была с тобой честна? — мне сложно доверять людям, ибо относиться ко мне хорошо без причины могла только Муён, а все остальные, утверждая обратное, самые что ни на есть обманщики.