Миссия Шута - Хобб Робин. Страница 45

Наше тяжелое путешествие на север через Чалсед убедило меня в том, что там живут самые недружелюбные люди в мире. Иными словами, в Чалседе мне совсем не понравилось – как и предсказывал когда-то Баррич. На меня даже не произвели впечатления великолепные города. Чудеса архитектуры и достижения цивилизации в Чалседе держатся на страданиях людей. Больше всего меня возмущало то, как широко там распространено рабство.

Я замолчал и посмотрел на серьгу в ухе Шута, означавшую, что он свободный человек. Когда-то она принадлежала бабке Баррича – знак рабыни, завоевавшей свободу. Шут прикоснулся рукой к серьге, висевшей рядом с другими, вырезанными из дерева, ее серебряный блеск сразу привлекал внимание.

– Баррич, – проговорил Шут. – И Молли. На сей раз я задам тебе прямой вопрос: ты никогда не пытался их найти?

Я опустил голову.

– Да, – признался я через несколько минут. – Я их искал. Поразительно, что ты спросил именно сейчас, потому что как раз в Чалседе у меня возникло непреодолимое желание их увидеть.

Однажды вечером мы разбили лагерь довольно далеко от дороги, и мне приснился очень яркий сон. Возможно, столь четкие образы возникли потому, что Молли все еще жила в самом дальнем уголке моего сердца. Однако приснилась мне не она, а я сам. Я совсем маленький, мне жарко, и я серьезно, смертельно болен. Баррич прижимает меня к груди, и его знакомый запах помогает мне переносить мучительную боль. Неожиданно ко мне прикасаются невыносимо холодные руки, они пытаются забрать меня, но я вырываюсь и плачу и еще крепче обнимаю Баррича. И его сильная рука снова обхватывает меня, не отдает тому, кто хочет забрать.

– Оставь ее, – хриплым голосом требует он.

Я слышал голос Молли, словно издалека, дрожащий и немного искаженный.

– Баррич, ты тоже болен. Ты не можешь о ней заботиться. Дай ее мне, а сам отдохни.

– Нет. Оставь ее со мной. А сама займись Чивом и собой.

– С твоим сыном все хорошо. Мы с ним здоровы. А вы с Неттл больны. Дай мне ее, Баррич.

– Нет, – с трудом проговорил он и, словно защищая от всего мира, еще крепче прижал меня к себе. – Именно так и начиналась Кровавая Чума, когда я был мальчишкой. Она убила всех, кого я любил. Молли, я не перенесу, если ты заберешь ее у меня, а она умрет. Прошу тебя, оставь ее со мной.

– Чтобы вы умерли вместе? – В усталом голосе Молли появились резкие нотки.

– Если так будет угодно судьбе, – совершенно спокойно заявил Баррич. – Умирать одному очень страшно. Я буду держать ее до последнего вздоха.

Баррич вел себя неразумно, и я почувствовал, что Молли сердится и переживает за него. Она принесла ему воды, и я забеспокоился, когда она приподняла его, чтобы он мог напиться. Я тоже попытался попить из чашки, которую Молли поднесла к моим губам, но они потрескались, а еще у меня ужасно болела голова, и свет казался слишком ярким. Когда я оттолкнул руку Молли, ледяная вода пролилась мне на грудь, я вскрикнул и расплакался. «Тише, Неттл, успокойся», – уговаривала меня Молли, но у нее были такие холодные руки. Я не хотел, чтобы мать ко мне прикасалась, и чувствовал ревность Неттл, знавшей, что у Молли скоро будет еще ребенок. Я изо всех сил вцепился в рубашку Баррича, и он снова прижал меня к себе и принялся что-то тихонько напевать. А я спрятал лицо у него на груди, где до меня не мог добраться свет, и попытался заснуть.

Я так старался уснуть, что проснулся. Открыв глаза, я понял, что задыхаюсь, что я весь в поту и меня знобит. Но я никак не мог забыть ощущения своей сухой, горячей кожи и страшного сна, навеянного Скиллом. Укладываясь спать, я плотно завернулся в плащ, теперь же с раздражением отбросил его в сторону, мне казалось, будто он меня душит. Мы с Ночным Волком остановились на ночь на берегу лесного ручья. С трудом передвигая ноги, я добрался до воды и напился. Подняв голову, я увидел, что волк сидит неподалеку, сложив хвост аккуратным кольцом вокруг лап, и смотрит на меня.

– Он уже понимал, что я должен был их найти. Мы двинулись в путь той же ночью.

– И ты знал, где их искать?

– Нет, – покачав головой, ответил я. – Кроме того, что, покинув Баккип, они поселились неподалеку от города под названием Кейплин-Бич, я ничего не знал. А еще я «чувствовал» – если можно так сказать, – где они тогда жили. И мы отправились на поиски.

После нескольких лет скитаний у нас появилась цель, я понимал, что нужно спешить, – и чувствовал себя по меньшей мере странно. Я не думал о том, что мы делаем и насколько глупо себя ведем. Какая-то часть меня признавала, что наша затея бессмысленна. Мы находились слишком далеко, и я не мог успеть вовремя. Когда я их найду, они либо будут мертвы, либо поправятся. Однако я уже не мог отказаться от поисков. Я столько лет прятался от людей, которые меня знали, а теперь торопился вернуться в их жизнь. Впрочем, я старался об этом не думать, просто шел вперед.

Шут сочувственно кивнул, думаю, он понял гораздо больше, чем я собирался или хотел ему сказать.

До сих пор я усиленно сражался с влечением Скилла, а теперь окунулся в него с головой. Он, словно наркотик, вцепился в меня, не желая отпускать, но я и не стремился к свободе. Меня немного беспокоило, что он вернулся ко мне с такой силой, но я с ним не сражался. Несмотря на дикую головную боль, которая теперь постоянно жила со мной, я почти каждый вечер пытался отыскать Молли или Баррича. Результаты моих поисков не слишком радовали. Когда соединяются два сознания, прошедшие обучение Скиллу, возникает поразительное, головокружительное ощущение счастья.

Совсем другое дело – пытаться увидеть что-нибудь при помощи Скилла, а меня никто этому не учил. Знания, которыми я обладал, я нащупал сам, практически вслепую. Мой отец закрыл Баррича для Скилла, чтобы никто не мог использовать его друга и конюшего против него, принца Чивэла. Молли, насколько мне было известно, тоже не обладала даром. И потому я не мог разговаривать с ними при помощи наших разумов, только молча наблюдать за ними, зная, что они меня не видят. Впрочем, я довольно скоро понял, что и этого мне не дано. Я долго не пользовался Скиллом, и мои способности притупились. Даже после небольшого усилия я чувствовал себя разбитым и у меня начинала отчаянно болеть голова, но я не мог заставить себя оставить свои попытки.

Время от времени мне удавалось нащупать их и получить крохи информации. Небольшая рощица за домом, запах моря, черные овцы, пасущиеся на склоне холма, – я хранил эти мимолетные картинки как самое настоящее сокровище и надеялся, что они укажут мне дорогу к тем, кого я любил. Я не мог контролировать видения, которые ко мне приходили, и нередко становился свидетелем того, как Баррич и Молли занимаются привычными домашними делами: вот Молли стирает и развешивает белье, они косят и раскладывают для просушки сено, возятся с ульями. Иногда я видел малыша, которого Молли называла Чивом. Он был как две капли воды похож на Баррича. И тогда мое сердце ныло от ревности и радости одновременно.

Наконец мне удалось разыскать деревушку неподалеку от города Кейплин-Бич и дом, где родилась моя дочь. Теперь в нем жили другие люди, и я не увидел ничего, что напомнило бы мне о Барриче и Молли. Однако волк обладает более острым чутьем, и он уловил их запах, но такой слабый, что мы сразу поняли: они ушли отсюда давно. Но я не знал куда. Я не решился расспрашивать о них в деревне, поскольку не хотел, чтобы при случае кто-нибудь передал им, что их кто-то искал. Мы провели в дороге несколько месяцев. И в каждой деревне, встречавшейся нам на пути, видели свежие могилы. Страшная болезнь расползлась по окрестным поселениям и унесла много жизней. Ни в одном из моих коротких видений мне не удалось разглядеть Неттл. Неужели и она стала добычей смерти?

После Кейплин-Бич я заходил во все придорожные постоялые дворы и таверны, изображал из себя одержимого пчеловода, который поставил перед собой цель – узнать все, что можно, о пчелах. Я часто вступал в споры, давая возможность другим меня поправить и рассказать о своих знакомых, занимающихся разведением пчел. Однако мои попытки не приносили успеха. Но вот однажды днем я шел по узкой дороге, которая поднималась к вершине холма, и неожиданно узнал дубовую рощу.