Поездка за город. Том 1 (СИ) - Савенков Святослав. Страница 10

Только вот он не опускал и не терял. Первый встречный удар Даллас поймал, когда пытался пробить прямой правый. Скользящее касание по маске выбило его из ритма, он закрылся и отступил, раздраженно хмурясь. Ублюдок достал его в челюсть и если бы не защита, Кайл мог отхватить нокдаун. Этой ухмыляющейся твари чуть не повезло!

Рыкнув, Даллас рванул вперед, прямо толкнул стопой, стараясь оттеснить соперника и догнать его задним боковым ударом ноги. Удобная комбинация, не раз выручавшая его до службы в Надзоре во время полупрофессиональной спортивной карьеры. В этом поединке он чаще работал руками, так что переход на ноги мог удивить сгошника, вынудить его попасться в ловушку и отступить, приняв толчок в корпус.

Даллас не успел заметить, как это произошло. До сих пор даже не пытавшийся перейти в наступление капитан вдруг крутанулся на месте, пропустив его ногу рядом, развернулся и ударил его точно в корпус. Нога нашла ребра, по нижней части тела надзирателя поплыло омерзительно теплое чувство слабости.

Даллас устоял, отступил, но был вынужден мгновенно защищаться. Сгошник без промедления пошел прямо на него. Он бил, и бил точно. Кайлу казалось, что поднятые руки лягает конь. «Почему он не устал? — пульсировала в удивленном мозгу одна-единственная мысль. — Почему этот гад не устал?»

Сгошник бил. Работал ногами и руками, обрабатывал его корпус и голову. Его кулаки и локти мелькали так быстро, что Даллас не решался ни на секунду опустить руки. Он пытался сбить темп противника, переключиться на его ноги, но их защищали пластины щитков.

— Ах ты падла, — просипел он, чувствуя разливающуюся по груди волну чего-то очень непривычного, жутко раздражающего. Его захватило недоумение, быстро перерастающее в страх. — Падла! Без щитков слабо, а?!

— В этом отличие профессионала от профана, — буркнул сгошник, заходя к нему справа. — Профессионал использует все, что может.

Неожиданный, как удар молнии, апперкот врезался Далласу в челюсть. Длинный и точный, как снайперский выстрел, левый прямой нашел нос, не укрытый маской. Кайл чуть не рухнул, с огромным трудом остался на ногах, с еще большим — пережил град ударов, посыпавшихся следом.

Надзиратель привык идти вперед, наступать, навязывать противнику собственные правила боя. И вот теперь сам попался в ту же ловушку. Проклятый сгошник не давал ему передышки, не позволял себя подловить. Даллас все же достал его несколько раз, из рассеченной верхней губы капитана текла кровь, на предплечьях и плечах наливались глубоким малиновым цветом синяки, но он не обращал на них внимания. Он не слабел! А заставлял, падла, слабеть Далласа!

Надзиратель уже плыл. Если бы они бились раундами, он, возможно, смог бы дотерпеть до спасительного перерыва. Но в спарринге ни о каких перерывах и речи не шло. Нужно было что-то сделать, что-то решить. Быстро, немедленно, пока резвый, как сам черт, сгошник не отправил его на мат со звенящей головой и разбитой рожей.

И тогда он увидел решение. Даллас не любил партер — слишком вдумчивый, слишком обстоятельный. Его порывистая натура не могла утерпеть, постоянно ошибалась. Но в стойке долбанный капитан городской очистки его пока переигрывал. А в партере у надзирателя оставались шансы.

Собрав все оставшиеся силы, Даллас вдруг взорвался, как разбушевавшийся медведь. Он внезапно рванул вперед, проходя Меррику в ноги. Из его глотки вырвался дикий торжествующий рев: надзиратель видел расширившиеся от удивления глаза сгошника, заметил ошеломленную неуверенность его движений.

Даллас сбил противника, повалил на мат, подмял под себя. Невысокий, но переливающийся вздувшимися от крови буграми мышц, в эти мгновения Кайл чувствовал себя настоящей машиной, способной сломать что угодно и кого угодно. И он был полон решимости сломать проклятого капитана пополам.

Усевшись сверху и прижав хрипящего сгошника к полу, Даллас начал выпрямляться. И тогда что-то пошло не так. Совсем не так.

Падая, Меррик пропустил голову надзирателя подмышкой и теперь крепко зажал. В начале боя Кайл, пожалуй, мог бы успеть среагировать, вывернуться, надавить на руки соперника, вырываясь из удушающего приема. Но бой шел уже давно, он потратил слишком много сил. И пропустил слишком много ударов.

Сгошник провел предплечье под шеей Далласа, развернул ладонь к себе, сцепил руки в замок и потянул их вверх. Его ноги накрепко обхватили спину надзирателя. Кайл не успел издать даже хрипа — лучевая кость резко надавила на трахею. Он чувствовал, как организм с первых же секунд запротестовал, потребовал хоть немного кислорода, но надзиратель продолжал биться, лягаться, вслепую дубасить Меррика по незащищенной теперь голове. Выругавшись, сгошник сильнее надавил на шею Далласа.

— Все, довольно, — раздался голос откуда-то сверху, из другого измерения, из других миров. — Сдавайся, младший лейтенант.

Муть в глазах превратилась во тьму. В ушах невероятно больно пульсировала кровь. Даллас бился. Слабо колотил противника по голове. Он не чувствовал ног.

— Младший лейтенант Даллас! Сдавайся! Это приказ!

Он бился.

— Все, капитан, отпускай его. А то еще задохнется, пацан чертов.

Воздух ворвался в горло с болью, словно он проглотил наждачную бумагу. Голова жутко болела, пульсировала прилившей кровью. Даллас с трудом открыл глаза. Он снова мог видеть, но фокусировать взгляд пока не удавалось. И все же он понял, что произошло. Кайл отключился. А сгошник просто-напросто спихнул с себя его бесчувственное тело.

Несмотря на боль и усталость, в груди вспыхнуло пламя жгучей ненависти.

— Ну у тебя и бойцы, лейтенант, — холодно заметило одно из темных пятен перед Далласом. Этот голос и приказал Меррику его отпустить. — Не слушаются тебя ни черта.

«Майор, — понял надзиратель. — Ламберт». Зрение прояснилось. Даллас лежал на боку, тяжело дыша и зажимая горло в месте захвата. Солмич стоял у канатов, молча глядя на него. А рядом, в двух шагах…

— Какого хрена с тобой не так, парень? — изумленно спросил Ральф Меррик. Он уже снял шлем. Рассеченная губа кровоточила, в глазах читались удивление и презрение. — Тебе что, жить надоело? Я тебя чуть не придушил.

«Чуть не придушил, да? Ублюдок».

Не отрывая глаз с полопавшимися капиллярами от лица сгошника, Кайл Даллас начал медленно подниматься.

— Стоять, боец! — резко крикнул Солмич.

Ему было наплевать. Долбанный говнюк должен заплатить. Даллас собирался его наказать. Пусть даже зубами, но — наказать.

— Стоять, я сказал!

Удара Даллас не заметил. Не заметил и как Солмич двумя прыжками оказался на ринге, как зарядил ему в челюсть. Он не замечал уже ничего, потому что тяжелый кулак командира затушил ему сознание, как ураган спичку.

Майор подразделения Службы городской очистки Терри Ламберт с недоверием смотрел, как сослуживцы приводят младшего лейтенанта в себя. Похоже, несмотря на защитную маску, тот уплыл очень далеко и никак не желал возвращаться. Алес Солмич флегматично разминал руку, даже не глядя на нокаутированного подчиненного. Помрачневший Ральф Меррик качал головой, ему что-то быстро и тихо говорил пулеметчик отряда, Сергей Котин.

— Лейтенант, — позвал Ламберт. Солмич поднял на него пустой взгляд. — Лейтенант, подойди на минуту.

В холодных глазах цвета айсберга не было ничего. Командир СГО видел такие взгляды, взгляды убийц. В какой-то момент в этих людях что-то ломалось. Что-то пережитое их меняло: увиденное, услышанное, сделанное.

— Лейтенант, ты когда-нибудь был за Барьером?

— Нет, майор, не был.

— Видел аберрантов?

— Видел.

— В боях участвовал?

— Так точно.

— В скольких?

— Не могу сказать, майор. За три года и семь месяцев службы на Барьере боестолкновений с аберрантам и мирмелантами было много.

Ламберт пошевелил светлыми усами, озадаченно уставился на лейтенанта.

— Так у тебя солидный опыт. Почему сразу не сказал?

Солмич слабо пожал плечами.