Санкция «Айгер». Две мертвые китаянки - Треваньян. Страница 27

Они перевалили через небольшой холмик и стали спускаться по серпантину в долину, где расположилось хозяйство Бена, оставляя за собой пыльный шлейф. Посмотрев сверху на заведение Бена, Джонатан сильно удивился. Да, оно изменилось, это точно. Исчезла стайка скромных летних домиков, кучковавшихся вокруг кухни. Появился огромный бассейн с изумрудной водой, с трех сторон окруженный изогнутым фасадом и флигелями охотничьего домика в псевдоиндейском стиле. Нечто, напоминающее внутренний дворик, патио, было испещрено белыми пятнами. То были люди в купальных костюмах, даже отдаленно не похожие на альпинистов. Между всем этим и той спартанской школой скалолазов, которая запомнилась Джонатану, никакого сравнения и быть не могло.

— И давно тут вот так? — спросил он, когда они катили вниз по крутой дороге.

— Два года примерно. Нравится?

— Впечатляет.

Они промчались по усыпанной гравием автостоянке и стукнулись о бревно, обозначавшее собой границу стоянки, после чего «лендровер», покачиваясь, остановился. Джонатан медленно выбрался и потянулся, чтобы все кости встали на место. Неподвижная земля под ногами доставляла ему истинное удовольствие.

И только когда они уже сидели в тенистой прохладе бара, сосредоточив все внимание на вожделенных кружках пива, Джонатан улучил момент и повнимательней пригляделся к Бену. Каждая черточка в лице Бена дышала крепкой мужественностью — от густых, коротко подстриженных волос цвета чистого серебра до лица в целом, широкого, покрытого морщинами, словно высеченного скульптором из цельного гранита. Две глубокие борозды прорезали загорелые щеки, а сеть морщинок в уголках глаз напоминала фотографии дельты Нила, сделанные с воздуха.

Когда они осушили первые кружки, Бен жестом показал бармену-индейцу, чтобы принес еще пару. Джонатан вспомнил легендарную любовь Бена к пиву, которая была предметом многочисленных комментариев и общего восторга альпинистской братии.

— Очень шикарно, — оглядевшись, отвесил комплимент Джонатан.

— Ага, становится похоже, что я как-нибудь перезимую.

Низкая стена из камня местной породы отделяла бар от площадки для отдыха, через которую, извиваясь, протекал искусственный ручей, обтекая столики, каждый из которых стоял на маленьком островке, соединенном с пешеходной дорожкой крутым каменным мостиком.

Несколько пар в спортивных костюмах тихо разговаривали, склонившись над коктейлями со льдом, наслаждаясь кондиционированным воздухом и не обращая ни малейшего внимания на пресную музыку, льющуюся из вездесущих, но невидимых динамиков. На одном конце площадки стояла стеклянная стена, сквозь которую можно было видеть бассейн и купальщиков. Повсюду имели место вкрапления мужчин преуспевающего вида, с загаром, приобретенным явно не на пляже. Иные из них сидели активно пьющими группками вокруг белых металлических столиков, иные же, примостившись на краешках ярких плетеных шезлонгов и свесив животы между ног, изучали биржевые ведомости. Прочие бесцельно фланировали вдоль краев бассейна.

Исполненные надежд юные дамы, развалясь, посиживали в шезлонгах. Большая часть сидела, поджав одну ножку и выставив вверх коленку, тем самым открывая на всеобщее обозрение кусочек ляжки. Солнечные очки были наведены на книги и журналы, но спрятанные за ними глаза вели интенсивную разведку.

Бен посмотрел на Джонатана, прищурив свои голубые глаза, причем от их уголков побежали морщинки, и кивнул.

— Да, действительно здорово, что ты приехал, старик. А то все эти пижоны мне до чертиков надоели. Как поживаешь-то? Все сам по себе?

— Живой пока.

— Как твоя шизанутая церковь?

— Голову от дождя спасает.

— И то ладно. — Он на секунду задумался. — Что же это за дела, Джон? Я получил эту самую телеграмму, а в ней сказано, чтобы я тебя принял и подготовил к восхождению. Оплатят, мол, все расходы. Что все это значит, старик? «Все расходы» — тут ведь можно черт-те сколько накрутить. Эти люди — друзья? Может, мне с ними полегче?

— Ни в коем случае. Никакие они не друзья. Сдери с них все что можно. Посели меня в самый дорогой номер, а всю собственную еду и выпивку смело включай в мой счет.

— Ну и ну! Вот здорово! Черт меня побери, я же целый бал устрою за их счет. Эй! Кстати о горах. Меня пригласили в базовые для какой-то группы, которая хочет лезть на Айгер. Как тебе это?

— Замечательно. — Джонатан знал, что следующее его высказывание вызовет недоумение, и постарался под пустить его как бы невзначай. — Кстати, именно к этому восхождению я и приехал готовиться.

Он выждал, какая будет реакция. Улыбка Бена откровенно увяла, и он с удивлением уставился на Джонатана:

— Разыгрываешь?

— Нет.

— А со Скотти что стряслось?

— Попал в аварию.

— Вот бедолага! Впрочем, при такой езде он сам на это напрашивался. — Бен на мгновение переключился на общение с пивом. — Как же они тебя-то выбрали?

— Не знаю. Может, классу добирают — команда-то малоизвестная.

— Иди ты! Кончай заливать, старик.

— Если честно — даже не знаю, почему выбрали меня.

— Но ты пойдешь?

— Угадал.

Девица в предельно сокращенном бикини скрипнула еще не просохшими трусиками по табуретке, через одну от Джонатана, который никак не отреагировал на её автоматическую приветственную улыбку.

— Давай-ка отсюда, зайчик, — сказал Бен, шлепнув ее по попке. Она хихикнула и пошла обратно к бассейну.

— И что, часто тут в горки ходят?

— Да сам иногда выбираюсь по мелочам, так, от нечего делать. Кстати, эта часть моего бизнеса давно захирела. Сам можешь убедиться — мои клиенты не в горки лазают, а совсем в другое кое-что. — Он потянулся через стойку, достал еще бутылку пива. — Давай, Джон. Пойдем потолкуем.

Они осторожно прошли по дорожкам площадки, через мостик, на самый уединенный островок.

Отмахнувшись от официанта, Бен принялся медленно посасывать пиво, явно собираясь с мыслями. Потом он тщательно протер столик ладонью.

— Тебе сейчас… э-э-э… сколько? Тридцать пять?

— Тридцать семь.

— Да-а. — Бен устремил взор через площадку в сторону бассейна, посчитав, что его аргумент принят к сведению.

— Я знаю, что ты думаешь, Бен. Но пойти я должен.

— Ты же бывал на Айгере. Дважды, если мне память не изменяет.

— Да.

— Тогда тебе все ясно.

— Да.

Бен обреченно вздохнул, потом, как и подобает другу, сменил тон:

— Ладно, это твое дело. Восхождение через полтора месяца. Тебе надо будет съездить в Швейцарию и попрактиковаться на месте, а перед тем еще немного отдохнуть, после того как я тут с тобой закончу. Здесь ты себе сколько времени кладешь на втяжку?

— Недели три-четыре.

Бен кивнул:

— Ну, хоть, по крайней мере, жиру не нагулял. Но придется тебе, старик, попотеть. Как ноги?

— От ширинки до пола достают. Это все, что можно сказать в их пользу.

— Угу. Ладно. Наслаждайся пивом, Джон. Для тебя его больше не будет. Неделю как минимум.

Джонатан медленно допил пиво.

АРИЗОНА, 16–27 июня

Настойчивый скрежет дверного замка нахально вторгся в сюжет джонатановых сновидений, потом разбил его крепкий сон вдребезги, и сквозь трещины потоком хлынула явь в ее местном варианте. Он прошаркал к двери, царапнул по ней, и дверь открылась. Одновременно оба глаза Джонатан раскрыть не сумел. Навалившись на косяк, он стоял, повесив голову, а тем временем индеец-коридорный бодро пожелал ему доброго утра и сообщил, что мистер Боумен распорядился удостовериться, что доктор Хэмлок уже проснулся.

— Ктырщащас? — спросил Джонатан.

— Простите, сэр?

— Который… час?

— Три тридцать, сэр.

Джонатан вернулся в комнату и рухнул поперек кровати, бормоча про себя:

— Этого не может быть.

Но не успел он погрузиться в сон, как раздался телефонный звонок.

— Уйди, — пробормотал он, не снимая трубки, но безжалостный телефон продолжал звонить. Джонатан затащил аппарат в постель и начал ощупывать его, не раскрывая глаз, пока не нащупал трубку.