Выбор. Долгие каникулы в Одессе (СИ) - Ковригин Алексей. Страница 14

Но хоть решил вторую задачку и попутно узнал, что сколько стоит. Очень много примеров приводилось из повседневной жизни: «Ваня купил „то-то“ за столько-то копеек, а мама Вани „это“, за столько-то рублей». Задачник был от двадцать четвёртого года, цены для двадцать шестого оставались актуальными, и задачник неожиданно оказался для меня довольно таки познавательным справочником о среднем уровне цен в стране.

На то, чтоб ознакомиться со всеми купленными учебниками за первые четыре года обучения в школе первой ступени (а именно так в то время называлась обычная начальная четырёхлетка), мне потребовалось всего два часа. Ничего сложного я там, в общем-то, не увидел. Но и объём, и качество предоставленных знаний, к моему удивлению мало чем отличался от того, что в своё время в начальной школе изучал я. В чём-то даже и превосходил, особенно в прикладной части.

Даже в арифметике детям требовалось не просто произвести арифметические действия, а «применительно к своему дому». То есть, подсчитать своих курей, кроликов, сколько у них цыплят, крольчат и всё в том же духе. Ну да, в моё время таких заданий уже не было. Откуда бы я, сугубо городской житель, взял бы три крынки молока и крынку сметаны, чтоб измерить, сколько из этих продуктов молочного животноводства у меня получится стаканов и бутылок молока и сливок? Причём, оказывается, стакан и бутылка тоже «русские меры». Вон оно, оказывается, откуда в народе пошла привычка всё на стаканы да бутылки мерять. Со школьной скамьи прививалось!

Основным «камнем преткновения» как и ожидалось, стали пресловутые сажени-аршины, золотники-фунты и футы-стопы. Пришлось запоминать, что к чему относится и «сколько весит в граммах». И нафига такая путаница? Нет, чтоб сразу всё старьё одним указом отменить… Хотя, да. Указом-то отменить можно, и кажется даже, к этому времени уже отменили, вот только на селе, как измеряли всё по старинке, так и дальше будут измерять. Инерцию мышления указом не отменишь, уж это-то мне было известно достаточно хорошо.

Пока я «изучал» учебники, мама мимо меня ходила почти на цыпочках. Лишь бы не помешать сыночке. В её глазах я замечал удивление и затаённую гордость «почти Акадэмиком». Я читал один учебник, потом откладывал его в сторону и брал другой, быстро выискивал нужную мне информацию и вновь возвращался к первому. Вот это мелькание учебников в моих руках и мой сосредоточенный вид придавал ей уверенность, что я не просто «смотрю картинки», а действительно готовлюсь к экзаменам. Наконец я отложил учебники в сторону, со вкусом потянулся и, выйдя из-за стола, сделал несколько привычных для себя разминочных упражнений. Организм молодой, но спина затекает от неудобного стула, это всё-таки не та эргономичная мебель, к которой я привык «в моё» время.

– Мишенька, ты уже проголодался? Давай я положу тебе бигос? Квашеная капустка просто прелесть, как нынче у меня удалась. А копчёные рёбрышки и телячья вырезка в лавке Тарасовны всегда самые вкусные и свежие. Просто пальчики оближешь, так вкусно получилось!

– Как же я тебя люблю, мамочка! – Я на секунду прижался головой к мягкому материнскому боку и вприпрыжку ускакал в ванную мыть руки. Хм, кажется, я всё больше и больше воспринимаю эмоции и моторику аборигена и становлюсь похож на обычного пацана. Не вижу в этом ничего плохого, лишь бы умственно деградировать не начал. Но пока, тьфу-тьфу, признаков не наблюдаю. После обеда мы с мамой пили чай. В этот раз это был настоящий китайский чай, а не его жалкая подделка.

– Сыночка, ты иди во двор погуляй. С ребятами познакомься, может, на море сходите, искупаетесь? Шо тебе дома киснуть, вон ты, какой бледный. Уж десять дней солнышка не видел. А тибе солнце и море сейчас будут полезны для здоровья.

– Я знаю, мама, но не время мне сейчас гулять, работы много!

– Да какая ж у тебя сейчас работа, Мишенька? – Мама в изумлении всплеснула руками. – Книжки читать? Так и завтра почитать можно. Вон сколько их у тебя, разве ж за раз столько осилишь? Долго ещё тебе их читать да учить придётся.

– Не, мамочка, не придётся, всё, что мне надо я уже прочитал. Нет там ничего сложного, всё это я уже знаю. Вся закавыка в подаче материала. Я-то привык к метрической системе, к миллиметрам, граммам, а тут вёрсты, футы, золотники. Вот в этом вся трудность. – Я тяжко вздохнул. – А сейчас надо приниматься за письменность, я уж и не помню, когда ручку последний раз в руках держал. А мне ещё и письменные экзамены сдавать. – Всё-всё прочитал? Да когда ж ты успел? – Круглые мамины глаза смотрели на меня с недоверием. – И шо, всё выучил? А если я щас проверю?

Я засмеялся и протянул маме задачник по арифметике за четвёртый класс. – Проверяй! – Маму больше всего поразило не то, что я смог ответить на все её вопросы, а то, что я решал задачки и примеры в уме. Как и ожидал, наибольшую трудность вызвали задачки со старыми мерами исчисления. Если на обычные задачи я давал ответ даже раньше, чем мама успевала посмотреть ответы в конце задачника, то «архаика» вызывала определённые сложности, но я справился. Мама так расчувствовалась, что даже всплакнула на радостях и вдруг предложила. – Миша, так если ты щас такой грамотный уже, то тебе, наверное, и дальше будет легко учиться? Тогда надо и в музыкальное училище поступать? Давай тебе рояль купим?

Упс! Вот «нафига попу рояль»? – Не! Мамочка, ну зачем же нам рояль? Я совсем не хочу становиться профессиональным музыкантом. Где я, а где музыка? Мы с ней даже на разных улицах живём! И потом, всё равно надо подождать ещё несколько лет. Вдруг у меня голос станет как у мартовского кота? Рояль вещь дорогая, статусная. Куда мы потом его денем? Мы же с тобой не какие-нибудь важные персоны, чтоб у нас в комнате просто стоял и пылился дорогой инструмент? И сразу предупреждаю, скрипку мне покупать тоже не нужно. Я же не настоящий еврейский мальчик. Вот если есть возможность, то лучше купи мне старенький, недорогой аккордеон, а когда я вырасту, то тогда уж куплю себе хороший. Или можно купить гитару, но тоже старенькую и подешевле. А то я скоро вырасту, и мне потребуются другие инструменты.

Так и не убедив маму, но отговорив от немедленной покупки «хорошего рояля для деточки», я приготовил тетрадь, ручку и налил в непроливайку чернил из бутылки. Ну что ж… Поехали!

Блямс! – Бли-и-ин! – Я смотрел на здоровенную кляксу и тихо про себя матерился. Я уж и забыл, насколько неудобны были перьевые ручки, и каких трудов мне стоило научиться писать без помарок. В последнюю четверть ушедшего века чернильные ручки вообще вышли из обихода, уступив своё место шариковым. А затем вся письменность постепенно уступила место более удобной принтерной печати. В моём времени чернильными ручками уже никто не пользовался. Они сохранились лишь как престижный аксессуар подчёркивающий статус владельца. У меня у самого было несколько шикарных подарочных «паркеров» и «вальдманов», но дай бог, если я только пару раз воспользовался одной из них, да и то из интереса, а не по необходимости. А расписаться в зачётке студента вполне можно и «демократичной» шариковой ручкой.

Промокнув кляксу, я вновь приступил к «чистописанию». Вспомнил, как Ольга Николаевна, моя первая учительница, глядя на мои каракули осуждающе качала головой и наставляла меня. – Миша, ну куда ты так торопишься? Пишешь как курица лапой! Не надо никуда спешить, и не надо пытаться писать быстро. Ты мне лучше медленно нарисуй букву. Нарисуй одну, но красивую! – Вот я сейчас и «рисовал». Получалось отвратительно. Палочки выходили дрожащими и кривыми, наклоны под любым углом, но не так как мне бы хотелось. Кружочки походили на сплюснутые овалы или вытянутые бублики, но никак не на аккуратные окружности. Да ещё эти кляксы!

Я никак не мог приноровиться к перьевой ручке. Вот, вроде бы и держу её пальцами, а такое впечатление, что пальцы живут отдельно, а ручка отдельно. Словно она не в моей руке зажата, а существует сама по себе. А ведь когда-то давно, в «прошлой» жизни, у меня был каллиграфический почерк, и я знаю, как надо правильно писать! Лишний раз убеждаюсь, что «знать и уметь» – две большие разницы.