Любовь нечаянно нагрянет (СИ) - А. Ярослава. Страница 24

— Замерзла? — вибрирующий голос Громова заставил меня вздрогнуть и почти испуганно покачать головой.

Он уселся на водительское сиденье и бросил на меня встревоженный взгляд.

— Может, здесь было бы удобнее? — рукой похлопал по сиденью рядом с собой.

Я только сильнее вжалась в кожаную обивку.

— Мне тут хорошо.

Трусливым зайцем разорвала наш зрительный контакт и почти уткнулась носом в окно.

Шурик что-то пробормотал себе под нос и медленно выехал с парковки.

Езды до моего дома всего ничего, но этот короткий промежуток времени мне показалось вечностью.

Вот уже показалась знакомая остановка, но мужчина вместо того, что бы повернуть в нужный проулок, резко прижался к обочине и, метнув на меня яростный взгляд, стремительно вылетел наружу, чтобы в следующую секунду забраться ко мне на заднее сиденье и щелкнуть блокировкой дверей. Шурик не дал даже опомниться и притянул ошарашенную меня к себе, больно и жадно впился в мой приоткрытый от неожиданности рот поцелуем.

Поначалу неловко пыталась сопротивляться, но теснота, казалось бы просторного салона, не сильно способствовала этому, а зимняя одежда сковывала и без того неловкие движения.

Мужчина не церемонился, а просто зажал мои руки между нашими телами, все пятерней зарываясь в растрепавшиеся волосы, чуть оттягивая голову назад, для собственного удобства. И вбирая с поцелуями мои протестующие вопли…

Жарко…влажно…сильно…

Поцелуй на грани наслаждения и боли.

С ума можно сойти.

Никогда бы не подумала, что под вот этим строгим фасадом может скрываться такая страстная натура.

Только, когда я перестала сопротивляться и ответила на поцелуй, он отстранился, тяжело дыша и глядя почти безумными глазами.

— Рит, я не очень умею красиво говорить, но…, – он на мгновение запнулся, гладя меня по щеке, — Как ты смотришь на, чтобы вместе отпраздновать Новый год у меня дома.

Молчу, не зная, что ответь и снова пытаюсь выбраться из его медвежьих объятий.

На этот раз он послушно, но с явной неохотой разжимает руки.

Отодвигаюсь, как можно дальше, почти прижимаясь спиной к двери.

— Рит? — негромко, но с нажимом зовет меня Шурик.

— Вы, простите меня, Александр Петрович, — почти шепчу в ответ, — Но у меня дедушка. Как же я его одного оставлю? Да и вы…поторопились, по-моему…

Мужчина напряженно хмурится, и взгляд его становится с каждой секундой все тяжелее и тяжелее.

— Не нравлюсь тебе? — прямо в лоб спрашивает он.

Чувствую, как бешено колотится сердце прямо у самого горла, а по спине пробегает табун нервных мурашек.

— Ну, и вопросики у вас, — глазами бегаю по стильному интерьеру салона, — Может, разблокируете двери? Дедушка волноваться будет…

Шурик несколько мучительных для нас обоих мгновений буравит меня своими настойчивыми глазами, а после, разорвав плен повисшие тишины, щелчком брелка, глухо выдыхает:

— Иди, конечно.

Пулей вылетаю на трескучий мороз, как есть с непокрытой головой.

До дома не так далеко, но это расстояние — вечность, в течение которой мне кажется, что Громов все же кинулся следом и вот-вот догонит меня.

Сейчас мне трудно понять от чего я бегу от страха быть соблазненной, или от желания самой соблазнить его. Никогда не испытывала ничего подобного и эти чувства вызывают помимо любопытства еще и дикую неловкость напополам с недоверием.

Громов взрослый, уверенный в себе мужчина. Что он смог разглядеть в такой мелкой простушке как я?

Меня все еще трясет от нервной дрожи, когда у подъезда я замечаю прилично принявшую на грудь компанию, все с теми же знакомыми лицами.

Понимаю, что незаметно проскользнуть в подъезд никак не получится, а ждать пока местная алкашня разбредется — дохлый номер.

Во-первых, дед у меня не Мороз, а я, следовательно, не Снегурочка, чтобы гулять при минус пятнадцати, а во-вторых пора бы уже баинки. Завтра тридцать первое, а я еще Оливье не крошила.

Набрала в грудь побольше воздуха и, сделав морду кирпичом, решительно пошла мимо компании.

— А чего это Ритка снова не здоровается?! — в спину раздался пьяный голос Толика.

Дорогу мгновенно преградила чья-то бугайская, слегка пошатывающая фигура.

— Ку-ку! — пьяно хрюкая, заржала «преграда» — Симпатичная у тебя соседка Толян.

— А то! Подружака моя, — Толик бахнул свою лапу мне на плечо, — Ритка.

— Диман, — раздалось со стороны двери, — Ну чё? За знакомство?

Кое-как отпихнув от себя Толика, взяла курс чуть правее, чтобы поудачнее обогнуть необъятную тушу Димана.

— Я пас, ребята.

Хотела было прошмыгнуть мимо, но бугай своими противными клешнями, словно присосками поймал меня за рукав и потянул на себя.

— Пусти! — рявкнула не своим голосом, содрогаясь от омерзения.

Проскользнула мысль, что в последнее время меня постоянно хватаю разные особи мужского пола.

— Дерзкая, — выдохнул прямо в лицо алкогольными парами, собутыльник соседа, за что и получил — прямо кулаком в нос.

Смачно. С хрустом. Жаль, что не до крови.

— А-у-у, дрянь! — завыл он.

— А-а-а, — заныла я, ибо об его нос, расшибла себе руку, и если по степени боли можно определить степень ушиба, то я, вероятно, раздробила кости — себе.

Хватка Димана ослабла, но ему на помощь подоспел Толик, схватив за другую руку.

— Ты охренела? Так с уважаемыми людьми себя не ведут. Димон всех на районе стережет.

— Да, мне плевать. Отвалите от меня, придурки.

Вот, это я зря…

С языка само сорвалось.

— Чё? Ты кого придурком назвала?

Стало очень страшно. По-настоящему.

Даже если бы у меня от ужаса не перехватило горло и я могла кричать, то нельзя. На мои вопли тут же прискачет дед с ружьем наперевес и тогда не станет не ружья, ни деда. Вернее дед останется, но перекочует в места более отдаленные.

Димон, отхлебнув палёненькой, приблизился ко мне.

Зажмурилась, что есть сил, приготовилась к коронному битью коленных чашечек, мысленно высчитывая траекторию удара, чтобы в следующую секунду широко и радостно распахнуть глаза, услышав ледяное:

— А ну отвалили от девушки!

В этот раз Шурик не сильно церемонился с обидчиками.

То ли я его довела до состояния крайнего бешенства, то ли он просто очень не любит алкоголь, но первыми пали смертью храбрым две бутылки водки — настоящая трагедия в масштабе Толика.

— Ты чё падла творишь? — заорал Димас, за что и был отправлен в нокаут.

Толик разжал пальцы и, трусливо поджав хвост, тупо сбежал.

Перепугался бедненький злого, как тысяча чертей Александра Петровича, что с невозмутимым видом протянул мне руку и сделал безрадостный вывод:

— У тебя просто талант влипать в неприятности.

Решила проявить чудеса благоразумия и промолчать, а Шурик просто потащил меня в подъезд, намереваясь лично сдать меня на руки деду.

— Вот эта квартира, — Я кивнула на старую железную дверь, обтянутую дерматином.

Страшно подумать, чем может закончиться знакомство Шурика с дедом, поэтом я на всякий пожарный случай решила уточнить один не мало важный момент:

— Вы мне нравитесь.

— Что? — не сразу понял мужчина.

— Я говорю, что… — запнулась на полуслове — дверь распахнулась явив нашему изумленному взору Николая Ивановича на пару со свей родимой двустволкой.

— А ну, каналья, отойди, от моей внучки! Ритка, живо в квартиру!

Официально: мой дед не сошел с ума, он просто иногда страдает маразмом.

Надо отдать должное Шурику, на его породистой морде не дрогнул ни один мускул при виде оружия.

— Вы бы поаккуратнее, — мужчина сделал шаг вперед, — Еще внучку ненароком заденете.

Николай Иванович быстро понял свою ошибку и убрал ружье, но приветливости в его взгляде не добавилось.

— А ты кто такой будешь, чтобы мне указывать? — выпятил тощую петушиную грудь дед.

— Это Александр Пе…, – хотела представить Шурика, как своего начальника, но тот прервал меня, быстрым:

— Александр. Ритин друг.