Молиться за Рэйн (ЛП) - Истон Б. Б.. Страница 31

— Черт возьми! Я и забыл, что электричество отключено!

Рэйн фыркает, и я накрываю ее рот ладонью, давясь собственным смехом. Мы падаем на ковер, и я протягиваю руку, толкая дверь, надеясь, что это заглушит звуки, которые мы издаем.

— Похоже, этим придуркам все-таки не удастся съесть твои корн-доги, — шепчу я, касаясь губами ее уха.

— Ш-ш-ш, — хихикает Рэйн, хотя именно она является источником всех этих чертовых звуков. Ее тело сотрясается подо мной от сдерживаемого смеха, когда я опускаю свои губы к ее рту.

Я смутно улавливаю звуки криков и грохота на кухне, потому что мои чувства слишком заняты смакованием Рэйн, чтобы обращать внимание на что-то другое.

Сегодня она пахнет по-другому, чем-то фруктовым вместо запаха печенья, но ощущение от этого ничуть не изменилось. Ее мягкие, округлые изгибы идеально подходят к моему твердому телу. Ее влажный, дерзкий язычок играет с моим, заставляя углубить поцелуй. Крошечные, хриплые стоны, которые она издает, когда ее бедра поднимаются навстречу моим — это самые сексуальные звуки, которые я когда-либо слышал. А ее вид, лежащей подо мной с закрытыми глазами, выгнутой спиной и приоткрытыми губами, мог бы стать лучше только в том случае, если бы она была обнажена.

— Уэс…

Лишь одно это слово, произнесенное шепотом, заставляет меня захотеть сорвать пуговицы с этой гребаной рубашки. Я приподнимаюсь на локтях, чтобы сделать именно это, когда ее глаза широко распахиваются от волнения.

— Уэс, ты чувствуешь запах дыма?

Я сажусь и вдыхаю, тут же начиная кашлять, поскольку мои легкие отвергают горький дым, попадающий из коридора.

— Твою мать!

Я хватаю Рэйн за руки и рывком поднимаю на ноги, мы оба начинаем кашлять, как только встаем. Воздух здесь намного гуще и гораздо горячее. Он обжигает мне глаза и ноздри, пока я пытаюсь вдохнуть кислород.

— На пол! — приказываю я, притягивая Рэйн к полу и падая на колени. Подползаю к двери и смотрю в коридор, прислушиваясь к звукам, и все, что я слышу — это доносящийся из кухни шум от разрушений.

Рэйн двигается прямо за мной, когда мы направляемся в гостиную, в которой смог выглядит как клубящаяся черная грозовая туча. Сильный грохот рассекает сгустившийся воздух, будто гора посуды падает с кузова пикапа. Я игнорирую его, когда мы выходим в коридор, мой взгляд прикован к ближайшему выходу. Я поворачиваю налево и направляюсь к входной двери, аккуратно избегая разбитого стекла, которое оставили повсюду эти мелкие говнюки. Когда я дотягиваюсь до ручки и открываю эту чертову дверь, делаю два глубоких вдоха, прежде чем повернуться, чтобы помочь Рэйн обойти стекло.

— Рэйн?

Еще один грохот, сильнее, чем первый, сотрясает стены, когда я вглядываюсь в темноту, ища свою девочку.

— Рэйн!

— Я сейчас приду, — кашляя, отвечает она.

— Какого хрена ты там делаешь? — кричу я. Не получив ответа, не раздумывая забегаю обратно в дом. — Рэйн!

Зная Рэйн, вероятнее всего, она отправилась на кухню узнать, все ли в порядке с этими тупыми ублюдками. Поэтому я врываюсь в гостиную и направляюсь к источнику дыма в задней части дома. Через несколько футов воздух становится таким густым и горячим, что мне приходится опуститься на колени и дальше ползти.

— Рэйн! — зову я снова, прежде чем добраться до входа на кухню, который теперь напоминает чертовы огненные врата ада.

Вся стена, на которой висят шкафы, объята пламенем. Мебель горит так ярко и интенсивно, будто ее смазали жиром. По всей видимости, источником Инферно является плита, а если точнее — искореженная расплавившаяся груда пластиковых контейнеров, наваленная поверх газовых горелок, которые были включены на полную мощность. Основание шкафов по обе стороны от плиты уже выгорело, отсюда и грохот посуды, который мы слышали, и, похоже, что крыша будет следующей обвалившейся вещью.

На кухне не оказывается никаких признаков Рэйн или тех ублюдков, которые подожгли дом, поэтому я разворачиваюсь и ползу обратно тем же путем.

По крайней мере, я надеюсь, что это именно тот путь. Смог вокруг меня такой черный, что я не вижу собственной руки. Я останавливаюсь, когда кашель берет надо мной верх, но звук разрушающегося потолка вынуждает меня двигаться вперед. Мое сердце колотится быстрее с каждым футом, который я преодолеваю. Я уже должен был доползти до входной двери. Или хотя бы врезаться в стену. Сожаление обвивается вокруг моего горла, похищая воздух из легких.

— Рэйн! — рычу я между двумя глотками яда, ее имя оставляет во рту еще более неприятный привкус, чем смертельные угарные испарения, которые я вдыхаю ради нее.

Я знал с самого начала, что она будет моей погибелью. Я знал это, но все равно допустил случившееся.

«Нас», — слышу ее тихий нежный голос у себя в голове.

От этого звука меня тошнит.

Вот что дают отношения. Они убивают нас.

Я снова слышу ее голос, предполагая, что у меня, должно быть, галлюцинации, пока не понимаю, что она кричит:

— Уэс! Уэс! О, Боже мой!

Я чувствую, как ее крошечные руки тянутся ко мне в темноте, хватая меня за руки и касаясь моего лица. Облегчение, которое испытываю от того, что она жива, омрачается яростью, пылающей внутри меня ярче, чем огонь в пластиковой посуде.

— Осталось чуть-чуть. Осторожнее, тут стекло.

Я чувствую, как что-то острое врезается в мою руку, когда впереди меня виднеется дневной свет. Рэйн открывает спиной дверь, я следую за ней, падая на крыльцо и чередуя кашель с рвотными позывами, пока мир вокруг меня, наконец, не перестает вращаться. И все это время я чувствую на себе ее заботливые руки.

— Прекрати, мать твою! — кричу я, отмахиваясь от нее и подползая к краю крыльца. Я отхаркиваю что-то черное, выплевывая это в кусты. Моя голова раскалывается, как и мое сердце, когда я пытаюсь понять, что, черт возьми, ей сказать.

— Мне очень жаль, — говорит она дрожащим голосом, затем садится на крыльцо рядом с тем местом, где моя голова свисает через край. — Я решила быстро вернуться в комнату, чтобы забрать рюкзак. Все твои лекарства были там. Я не могла их там бросить. Но когда вернулась, тебя уже не было. Я обежала вокруг весь двор в поисках тебя, прежде чем поняла, что ты вернулся обратно в дом.

Ее рассказ немного успокаивает мой гнев. Что не скажешь о мучительной правде, терзающей меня изнутри — правде о том, что в моем мире любовь и выживание взаимно исключают друг друга. Всего лишь на пару часов я допустил мысль, что, возможно, на этот раз все будет по-другому. Что может быть, я, наконец, смогу получить и то и другое. И что возможно, Бог все-таки не ненавидит меня.

— Уэс, скажи что-нибудь. Пожалуйста.

— Нам лучше сойти с крыльца.

Рэйн вскакивает на ноги и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться, но я отмахиваюсь от нее и подтягиваюсь, хватаясь за перила. Спотыкаясь, я спускаюсь по лестнице и смотрю на солнце, пытаясь понять, который час. Я даже не могу разглядеть его сквозь столб черного дыма, который поднимается над домом, но, судя по тому, как тени деревьев покрывают правую сторону стволов, я бы сказал, что уже перевалило за полдень.

Бл*дь.

Снова ловлю себя на мысли поддаться искушению и накричать на Рэйн, чтобы она возвращалась домой. Но когда поворачиваюсь, готовый нанести удар, понимаю, что не смогу этого сделать. Ее голубые глаза округляются от раскаяния. И когда она моргает, две слезинки скользят по ее щекам, сверкая на солнце.

— Иди сюда, — говорю я, ощущая, как моя грудь увеличивается и раскалывается надвое, когда она прыгает в мои объятия.

— Я так испугалась, — причитает она, сжимая сзади мою рубашку и сотрясаясь от рыданий. — Я думала… думала, что потеряла тебя!

Провожу рукой по ее волосам, когда только что сказанные слова пронзают меня в самое сердце, как кинжалы. Испытываемая боль сильнее, чем от пулевого ранения или от попавшего в легкие ядовитого дыма.

Наконец-то я смог обрести то, чего мне не хватало всю свою жизнь, но, если я это сохраню, это убьет меня.