Родное сердце (СИ) - Багрянцева Светлана. Страница 92

— Я от неё не откажусь. Какая бы ни была, она моя дочь. Спасибо, доктор, — решительно заявил Володя, слыша, как мать Любы бьётся в истерике.

Доктор сказал, что ей вколют успокоительное, и ушёл.

— Вот так, Гельмут. Защищать Любу в суде не придётся. Сколько я тебе ещё должен? — спросил Полонский, вставая с кровати.

— Я больше ничего не возьму, Володя. У тебя сейчас и без меня расходы: лечение дочери, похороны. Крепись, друг. Я поеду. Наверное, махну ближайшим рейсом в Германию. Нужно отойди от всей этой вашей истории. Надеюсь, по плохому поводу мы больше не увидимся. Всем пока.

Шульц обнял Володю, похлопал по спине и ушёл. Миша сказал, что едет к нему, потому что не хочет оставлять одного.

— Похороны мы возьмём на себя. Позвоним. Езжай домой, Вова, — всхлипывая, промямлил Юрий.

Володя понурил голову и пошёл на выход. Это он пожелал Любе смерти, но пусть его жарят черти в аду, он ни о чём не жалеет.

Глава 84

В роддом Володя попал только на следующий день после смерти жены. Он хотел узнать о состоянии дочери не по телефону, а лично от врачей. В детское отделение его не пустили. Да и вообще дальше маленького холла на первом этаже заходить было нельзя. Тут принимали передачи для рожениц. Володя сел на один из железных стульев, стоявших у стены, и к нему вышла женщина в белом халате. Её волосы были уложены под шапочку, а лицо закрывала маска.

— Здравствуйте. Я детский врач Виноградова Елена Николаевна. Я так понимаю, вы отец не доношенной девочки Полонской, — произнесла врач скрипучим голосом.

— Здравствуйте. Да, я Владимир Сергеевич Полонский. Пусть будет дочка Ольгой. Должно же у неё быть имя? Как она?

— Я думала, будет хуже. Её вчера привезли к нам из хирургии, и она вполне здорова, насколько это возможно на таком сроке. Да, девочка с проблемами, но, к удивлению, весит два килограмма двести грамм. Двадцатилетний опыт в педиатрии позволяет мне предположить, что в случае рождения в срок девочка родилась бы с весом больше трёх килограмм. Кроме синдрома Дауна, у неё, к счастью, нет сопутствующих заболеваний. Думаю, через две недели мы её выпишем домой. Я дам вам рекомендации по уходу и кормлению.

— Нужно что-то особенное? — спросил Володя.

Женщина заложила руки в карманы и вздохнула, глядя на него поверх маски.

— Да, специальные смеси продаются только в аптеке. К тому же придётся кормить маленькими порциями раз двадцать в сутки. Это первый месяц. Потом уменьшить до восьми кормлений. Вам нужно самому ухаживать или нанять няню. Хороший вариант, чтобы ухаживала бабушка. Это пока всё. Позвоните мне в следующий понедельник. Я скажу точно, когда будет выписка. Вот телефон ординаторской, меня позовут, — Елена подала листок из блокнота с рекламой какого-то лекарства и попрощалась.

Володя вышел на улицу, шумно глотнул прохладный весенний воздух и вздохнул. В идеале у ребёнка должна быть мама. Захочет ли Арсения теперь быть с ними? Какая женщина возьмётся воспитывать чужого ребёнка инвалида? Он слышал, что есть приёмные семьи, берущие таких детей из детского дома, но это уникальные люди с душой ангела. Он не станет требовать от Арсении выполнения обещаний и не будет обижаться, если она от них откажется.

Володя сел за руль и подумал, что сейчас не может ей позвонить. Он и Любавиных вчера не оповестил. Вечером он обязательно всё сделает, а сейчас нужно посоветоваться. Он поедет к Кате.

Посетить могилу первой жены казалось жизненно необходимым. Володя купил большой букет роз и направился на кладбище. Там он открыл калитку, налил в вазу воды и поставил цветы. Рядом никого из посетителей скорбного места не было, и он, сев на лавку, тихо заговорил, будто Катя стояла сейчас перед ним:

— Привет. Я сволочь, Кать. Может быть, ты сейчас разочаруешься во мне, но я вчера пожелал смерти человеку. Она была монстром, но всё равно не стоило так поступать. Вот только совесть меня не мучает. Она умерла, а я чувствую облегчение. Будто камень с плеч свалился. А ещё я хочу попросить у тебя прощения. Я снова влюбился. Но она такая, что просто дух захватывает. Она словно ангел, спустившийся ко мне с неба. Я сейчас скажу бред, но у меня порою такое чувство, что она — это ты. Иногда у Арсении вылетают фразы, которые любила говорить ты. И некоторые жесты тоже до боли знакомы. А её отношение к Максиму такое, будто она растит собственного сына. Она готова на всё ради него, и это какой-то сюр, Катя. Иногда мне кажется, что я схожу с ума, когда замечаю в её характере и поведении твои черты.

Володя взъерошил волосы и посмотрел на выгравированное на мраморе фото. Казалось, что Катя ему улыбается.

— Кать, Люба умерла, но её ребёнок остался жив. Он болен неизлечимо. Я читал в интернете, такие дети даже в школу ходят при благоприятных прогнозах, но всё равно она инвалид на всю жизнь. Я не брошу Олю, буду любить, как и Макса. Вот только останется ли со мной любимая девушка? Я пойму, если уйдёт, но это будет крах всему. Я не могу без неё, как когда-то не мог без тебя. Мне кажется, что она это ты, а я не могу потерять тебя снова. Я несу бред, Катя. Я схожу с ума. Поеду к твоим родителям. Не могу сейчас дома один. Тебе привет от них и от Миши. Я приеду ещё, обещаю.

Володя поднялся и, понурив голову, пошёл прочь: он выговорилсяч и стало немного легче. Теперь действительно стоило съездить к Любавиным. Возможно, забрать сына и маму Валю к себе. Нужно подготовить всё к выписке малышки и лишние женские руки не помешают. Приедет ли Арсения к нему теперь? Может, придётся умолять Катину маму остаться и немного поухаживать за ребёнком?

Когда Володя садился в автомобиль, позвонил Юрий Балабин. Он сообщил, что похороны назначены на завтра в двенадцать дня. Отлично, он успеет съездить к Любавиным и привезти сына домой. Володя безумно соскучился по своему малышу, и пора бы Максимке возвращаться. О работе Володя сейчас не думал. Миша дал ему выходные на решение всех дел.

Через пару часов Володя прибыл к Любавиным. Отец Кати был ещё на работе, а вот Валентина гуляла с внуком. Полонский завёл машину во двор дома, вышел из салона и тут же очутился в объятиях любимых людей. Валентина обняла его плечи, а сын ноги.

— Как же я рада тебя видеть, Володюшка. А почему вид такой? Что случилось?

— Всё расскажу, мам Валь. Только сначала как в сказке, добра молодца нужно накормить и напоить.

— Идём в дом. Мы как раз с Максимушкой обедать собирались. А потом у нашего дитятки по плану дневной сон, вот тогда и поговорим. Смотри-ка, уже зевает, — на последних словах Валентина улыбнулась.

Володя подхватил сына на руки и пошёл в дом, ласково воркуя с малышом. Сначала они зашли в ванную помыть руки, а потом уже на кухню. Володя посадил малыша на стульчик, и Валентина поставила перед ним тарелку. У Максима тут был свой столик и стульчик, сколоченные заботливыми руками дедушки. Володя улыбнулся. Как же было хорошо в этом доме, словно он к настоящим родителям приехал. Его встретили тёплыми объятиями и улыбкой. А ещё Володюшкой его называла только Катина мать. Он в ответ величал её мама Валя, и женщина всегда расплывалась улыбкой на такое обращение. Володя мечтал бы родиться в такой семье как Любавины, пусть бы жил небогато, но зато в любви и ласке.

— Мама где? — неожиданно спросил сын, вырвав из мыслей.

— Надеюсь, что скоро мама к нам вернётся из гостей. Я очень верю в это, сынок, — с грустью сказал Володя.

Он увидел, как Валентина нахмурилась, но ничего не спросила. Володя тоже не стал ничего пояснять. Успеется ещё. Уложит сына спать, тогда всё и расскажет.

Через какое-то время малыш уже лежал на кровати и мирно посапывал. Володя на цыпочках вышел из комнаты и отправился искать тёщу. Валентина разогревала поесть пришедшему со школы сыну. Подойдя к Игорю, Полонский поздоровался за руку как со взрослым. Впрочем, парню уже пятнадцать лет, ещё три года, и в армию идти.

— Как твои дела, Игорь? — спросил Володя заинтересованно.