Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen". Страница 53

Следующим пунктом после наведения марафета стояло завтрашнее меню, и я ещё раз тщательно проинспектировал содержимое под завязку набитого холодильника. Спасибо понтовым круглосуточным продуктовым, куда можно заявиться в одиннадцать вечера и легко купить хоть стейки из австралийской телятины, хоть свежесобранные огурцы-помидоры, хоть чёрта лысого в биоразлагаемой упаковке.

От холодильника я перешёл к бару и, плеснув в стакан виски, вышел на балкон. Открыл створки, впуская влажный ночной воздух, отсалютовал стаканом дымчатой Луне и пригубил спиртное. Пальцы чесались от желания что-нибудь написать Тиму, однако я помнил о близком к полуночи времени. Скорее всего, он уже видит десятый сон, да и мне самому не мешает лечь баиньки: вечер — вечером, а рабочий день с подъёмом в семь утра никто не отменял.

Из комнаты донёсся писк смартфона. Кому там тоже не спится в ночь глухую? Я сходил за гаджетом и открыл сообщение. В центре полутёмной фотографии — светлый лик Луны с кокетливо наброшенной облачной вуалью. Я сравнил картинку с видом из своего окна: рисунок облаков уже успел смениться. По неписаным правилам отвечать следовало без промедления, и мой вариант ночного светила отправился к Тиму. Вроде бы пустяковина, но знание, что сейчас мы оба смотрим на одно небо, принесло мне то успокоение, которое я хотел получить от алкоголя. Даже спать наконец-то захотелось. Я широко зевнул, потёр глаза и написал Бабочке: «Спокойной ночи». В ответ мне пришло фото Белки, сладко дрыхнущей на своей подстилке.

«Спокойной ночи. До завтра».

«До завтра».

Пожалуй, если бы я был не тридцати-с-хвостиком-летним дядькой, а, скажем, по уши влюблённым школяром, я бы добавил в конце смайлик-сердечко. Вот они, минусы разумной взрослости. На этом философском заключении я и пошёл расстилать постель.

***

Первое, что я вижу, разлепив утром глаза, это сидящего у дивана белого щенка с непередаваемо трагическим выражением мордочки. Заметив моё пробуждение, Белка начинает тоненько повизгивать и барабанить хвостиком по полу. Словом, всеми способами даёт понять, что если её немедленно не вывести на улицу, то за последствия она не отвечает.

— Встаю, встаю, — я действительно поднимаюсь с дивана. Пока спросонья натягиваю на себя какую-то одежду, щенок нетерпеливо крутится в прихожей.

— Ну, пошли, — открываю дверь, и Белка молнией вылетает на лестничную клетку. — Эй, помедленнее, там внизу закрыто!

Тороплюсь следом — не хватало ещё подъезд за ней убирать, — неловко подворачиваю на ступеньке ногу и уже хромая добираюсь до первого этажа. К моему, но больше к Белкиному, счастью подъездная дверь открыта нараспашку и для верности подпёрта обломком кирпича. Я добропорядочно собираюсь это исправить, однако вовремя вспоминаю, что ключи остались дома. На всякий случай проверяю карманы куртки: связки нет, зато есть сигареты и зажигалка. Поднимаю воротник в попытке защититься от серой утренней стылости, закуриваю и ищу глазами питомицу. Та успела сделать все неотложные дела и теперь деловито шебуршит прошлогодней листвой на клумбе неподалёку. Она наверняка была домашней — бродяжка в жизни не сообразит попроситься в туалет на улицу. Да и вчерашнее купание, которое я первым делом устроил своей новой квартирантке, было перенесено ею с недовольным, но смирением.

— Белка!

Щенок отвлекается от выкапывания ирисов и подбегает ко мне.

— Где твои хозяева?

Виляет хвостиком и смотрит на меня счастливыми тёмными глазёнками.

— Эх ты, Белка-потеряшка, — тушу сигарету и присаживаюсь, чтобы погладить собаку, которая тут же лезет целоваться. — Куда с грязными лапами!

Поздно: домашние штаны и куртка уже перепачканы свежим чернозёмом.

— Чудо белое, — спускаю щенка с коленей. — Пошли домой, стирать тебя буду.

Слово «домой» энтузиазма у Белки не вызывает, однако она послушно заходит за мной в подъезд. Нет, определённо, есть смысл поискать на местных сайтах объявления о пропаже собаки.

Не откладывая в долгий ящик, сразу после завтрака я надеваю на Белку предусмотрительно купленную вчера шлейку, и мы идём в ближайшую ветклинику. Как любому детёнышу, щенку интересно абсолютно всё вокруг. Белка весело носится вокруг меня, то и дело норовя запутать в поводке, но дальше тротуара я её не пускаю. Извозится опять как поросёнок — где её перед приёмом у ветеринара отмывать?

На пороге клиники Белка предчувствует неладное и принимается скулить, упираясь всеми четырьмя лапами. Беру её на руки, и она тут же утыкается носом мне подмышку.

— Всё будет в порядке, — успокаиваю я щенка. — Тебя просто посмотрят, это не больно.

Однако Белка не верит заверениям и весь осмотр трясётся, издавая негромкие, но душераздирающие звуки. Впрочем, это не мешает ветеринару сделать заключение, что собака здорова и порекомендовать на всякий случай её ревакцинировать через пару месяцев.

— Ну вот, было бы чего так бояться, — говорю я страдалице, вынеся её на улицу. Белка совсем по-человечески вздыхает и закапывается ещё глубже мне под руку. Идти на своих четырёх после пережитого стресса ей совсем не охота. Ладно, так уж и быть, донесу несчастную до дома — тяжесть пока не великая.

Оказавшись в знакомом дворе, Белка оживает, и я спускаю её на землю.

— Ой, какой щеночек! А можно его погладить?

Я нервно вздрагиваю от звонкий девчоночьего голоса за спиной. Оборачиваюсь и вижу школьницу со второго этажа. Руки-ноги как веточки, две тощие русые косички, смешной курносый нос и совершенно прекрасные карие глаза.

— Можно. Её зовут Белка.

— Привет, Белка! — девочка присаживается перед щенком и осторожно гладит его по спине. Белка неуверенно принюхивается, однако всё-таки коротко лижет протянутую ладошку новой знакомой.

— Хорошая Белка! — восхищается та и чешет щенка за ушами. Похоже, они найдут общий язык.

— Тебя Таня зовут? — припоминаю я какой-то из рассказов тёти Шуры — кладезя информации обо всех жильцах нашего дома.

— Ага.

— А меня Тим, я над вами на четвёртом живу.

— Я знаю, что на четвёртом, — кивает Таня. — А Белка это Белка, потому что космическая?

— Нет, потому что белая. Иногда, — уточняю я, поскольку щенок наконец проникся к Тане доверием и довольный жизнью плюхается на пыльный асфальт, чтобы было удобнее подставлять под почёсывания то один бок, то другой.

— А давайте играть, будто она космическая!

— Эм, ну, давай. Только в космос мы её запускать не будем, хорошо? Пускай она оттуда уже вернулась.

— Ладно, — принимает условие девочка, но рассказу о том, в чём тогда будет состоять игра, мешает громкое «Таня, домой!».

— Ну вот, — огорчённая школьница оставляет возню со щенком. — А вы с Белкой ещё долго гулять будете?

— Вообще-то, нам тоже пора, — признаюсь я. — Но если хочешь, то можешь заходить и брать её на прогулку.

Танины глаза загораются счастьем.

— Правда можно? — с придыханием переспрашивает она.

— Правда.

— Хоть сегодня?

— Хоть сегодня. Только сначала домой.

— Ага. Спасибо!

— Пожалуйста, — хотя в реальном выигрыше здесь я, которому теперь придётся меньше развлекать питомицу.

— Я скоро зайду! Белка, не скучай! — Таня убегает в подъезд.

— Что, нашли тебе подругу? — спрашиваю у валяющего кверху пузом щенка. Белка машет хвостиком и умильно заглядывает в глаза: ну чего ты стоишь, гладь! Стресс от похода к ветеринару остался далеко в прошлом.

— Нет уж, вставай — нам тоже домой, — я делаю несколько шагов к подъезду, оглядываюсь: разочарованная Белка поднялась с асфальта и трусит следом. Хороший характер у собаки, покладистый. Как только она умудрилась потеряться?

— Ещё нагуляешься, — успокаиваю щенка. — Просто я бы хотел всё-таки сегодня поработать. Понимаешь?

Слово «работать» Белке не знакомо, в отличие от «гулять» и «домой». Счастливое создание, пускай и не понимающее своего счастья.