Исцели меня (СИ) - Юнина Наталья. Страница 36

Я не вижу лица Глеба, но кожей чувствую его прожигающий взгляд. И совершенно пропускаю момент, когда мои руки, несколько секунд назад сжимающие его ладонь на моем бедре, стали комкать подол собственной сорочки. Глеб же перемещает свою горячую ладонь на мою щеку и начинает аккуратно поглаживать. Спускает руку ниже и не спеша проводит большим пальцем по нижней губе. Сказать, что все, что сейчас происходит странно — ничего не сказать. Человек, который еще несколько недель назад вызывал у меня лютую ненависть, сейчас гладит меня… и не только. Зачем я это позволяю?

Шумно сглатываю, когда ощущаю, как Глеб аккуратно, почти невесомо касается моей шеи кончиками пальцев. Виртуозно водит ими по чувствительной коже, словно перед ним музыкальный инструмент. Проводит ладонью вниз, поглаживая мое плечо и тут же, я бы сказала, резко перемещает руку на мою талию, чуть сжимая ее. Чувствую, как он вновь подается ко мне и проводит носом по щеке, шумно втягивая воздух. Его губы скользят по щеке вниз, переходят на шею и почти невесомо целуют чувствительную кожу. Пытаюсь прислушаться к новым ощущениям и сама, толком того не осознавая, выгибаюсь, предоставляя еще больший доступ к шее. Можно сколько угодно говорить, что я ненавижу Глеба, но не могу не признать, что то, что он сейчас делает — мне нравится.

Глеб перемещает свою руку с талии на мою сжатую ладонь и, несильно сжимая ее, прикладывает к своей груди. Даже через футболку я чувствую насколько он горячий.

— Поцелуй меня, — доносится до моего сознания тихий голос с хрипотцой. Машинально открываю глаза на неожиданно прозвучавшие слова. — Сама, — добавляет Глеб, смотря на мои губы.

Какая-то глупая ситуация. Все, что приходит мне на ум — это не послать его куда подальше или оттолкнуть к чертовой матери, а сказать «я не умею». Благо, хватило ума не произнести эти позорные слова вслух.

Единственное на что меня хватает — это закрыть глаза и как заведенная качать головой. Не могу на него смотреть и оттолкнуть не получается, вместо этого я зачем-то отмечаю то, как сильно бьется его сердце под моей ладонью. А в следующий момент я перестаю акцентировать на этом внимание, только лишь по той причине, что Бестужев перемещает одну руку на мою поясницу и почти невесомо целует в приоткрытые губы. Отстраняется и тут же ласково проходится языком по их контурам. Вот это уже совсем непривычно и… слишком интимно. Только все равно я сама закидываю руки на его шею.

Не надо было этого делать. Сама того не осознавая, дала зеленый свет на неизвестно что. И в подтверждении моих мыслей, Глеб углубляет поцелуй, проникая языком в мой рот. Спасибо инстинктам, которые проснулись в нужный момент. Толком не осознавая, как, но я включаюсь в поцелуй. Скорее всего неуклюже, неумело и совсем не так, как это делают большинство девушек, но сам факт, что я смогла — почему-то вызывает во мне радость. Но еще больше во мне вызывает улыбку тот факт, что меня нисколечко не раздражает его борода. Я была уверена, что Бестужев будет колючим, а на деле я даже не замечаю его бороды. Только, когда перемещаю свои ладони с его шеи и прохожусь пальцами по его лицу, убеждаюсь, что она все же есть.

Я не знаю в какой момент все изменилось, я в принципе потеряла счет времени, но не уловить то, что Глеб перестал осторожничать и стал целовать меня по-другому — было невозможно. Нет больше осторожных движений, он целует жадно, обжигая кожу горячим дыханием. И мне не хватает воздуха. Бестужев как будто почувствовал это и переместил свои губы на мою шею. И нет, не это отрезвило меня, а то, как его рука, еще несколько секунд назад, поглаживающая мою поясницу через ткань, как-то резко не только приподняла вверх мою сорочку, но и коснулась резинки моего белья. Отрезвило, так отрезвило. Открываю глаза и молниеносно перемещаю руки вниз, сжимая что есть сил его ладонь.

— Хватит, — хрипло произношу я, не узнавая собственный голос, при этом пытаюсь увернуться, чтобы он больше не касался губами моей шеи. Глеб, как ни странно, убирает свою руку, правда, по-прежнему удерживает мою голову. — Отпусти.

Шумно выдыхает мне в шею и все же отпускает мою голову, напоследок протянув между пальцами прядь моих волос. Резко одергиваю сорочку вниз. Совершенно не понимаю, как сейчас себя с ним вести. И как-то неожиданно вместо былого удовлетворения, нахлынула обида. Он ведь принимает меня за какую-то распутную девку, которую вот так, не взирая на физический недостаток, можно с легкостью оприходовать на им же заказанном подоконнике.

— Прости, — задумчиво протянул Глеб, потирая рукой лоб.

— За то, что не довел дело до привычного тебе конца с бывшей на все готовой моделькой?!

— Что ты несешь?

— Я несу? Мне пока это от тебя не нужно? Чьи это слова? Напомнить тебе? Не трогай меня больше, понял?

— Нет, не понял, — цедит сквозь зубы, приподнимаясь с подоконника.

— Ну так пойми. И привези мне мое кресло, если хоть немного уважаешь меня.

— Я привезу тебе кресло только после того, как мы поужинаем, — как всегда спокойно произносит Бестужев, накидывая на меня покрывало.

— Ты серьезно? Думаешь после этого мы будем спокойно ужинать?!

— Не думаю. Знаю. Ничего страшного не произошло. И не драматизируй, у нас не каменный век.

— Я сказала привези мне кресло! — зло бросаю я.

— А я сказал, что оно появится в этой комнате только после того, как мы поужинаем. И это не обсуждается, Соня, — жестко произнес Бестужев и, не смотря в мою сторону, направился к выходу, а выйдя, громко хлопнул за собой дверью….

Глава 28

Мысли скачут настолько хаотично, что не могу ни на чем сконцентрироваться. И дикое, внезапно возникшее чувство ненависти к себе зашкаливает, стоит только прикоснуться к своим губам. Я, человек, насмехающийся над книжными девицами, оказалась ничем не лучше. Тело предало. Тьфу, блин. Хотя меня даже не тело предало. Хуже. Люблю одного, а целуюсь с другим. С тем, кого неоднократно посылала и еще недавно ненавидела. Как так можно?

Плевать, что ненависть ненастоящая и скорее была вызвана возможностью и желанием скинуть на Глеба вину за произошедшее. Сейчас я четко понимаю, что так и есть. Мне было так проще. Да, он не виноват. Но ведь Бестужев меня действительно раздражает своим поведением. И тогда, и сейчас. Всезнайка недоделанный. Чертов заумный выпендрежник. Старый бородатый дед. И… ушатый. Он ведь ушатый? Точно! Как я вообще могла об этом забыть? Вот только если он такой, какого черта мне самой все это хотелось? Мало того, что было не противно, было… приятно. Глеб и приятно… От этого осознания начинает реально подташнивать. Ну ведь не должно так быть. Он же мне даже не нравится. Ну ведь не нравится?

От бессилия и непонимания, как дальше жить и вести себя — хочется выть. Голова не болит, тело легкое и приятное. Кажется, такого никогда и не было. Точнее было — в прошлой жизни. Только от чего-то, не взирая на хорошее физическое состояние, на душе — паршиво. Несмотря на то, что я в полной мере осознаю, что Сережа никогда не будет со мной как мужчина, сейчас я чувствую себя какой-то…предательницей. Бред, конечно, но я привыкла жить только им. И мне совсем не нравится то, что вызывает во мне Глеб. Хотя я даже не знаю, что это.

Взгляд машинально падает на мобильник. И плевать, что он не мой. Сейчас мне все равно. Дико хочется с кем-то поговорить. А кроме Вари по факту у меня никого и нет. Кручу в руках телефон и все же решаю позвонить. В конце концов, мне нужно знать, что с ней. Ну и эгоистично перевести внимание с ее спины на свои проблемы.

Открываю журнал звонков и замираю — очищен. Ничего. Мне бы было плевать, если бы я помнила Варин номер наизусть. А в итоге в телефонной книге сотни очень странных номеров. Себя я заметила только потому что единственная, подписанная именем без странной… фамилии. Роман Домоделкин, Костя Соплежуй, Виктория Мозгоправкина, Катя Праворукая, Виктор Говнюк, Вадим Хакернутый, Анжела Трахтенберг, Лена Молоток… и таких еще очень много. Фантазии этому человеку не занимать. Даже думать не хочу, что может делать такая Анжела и на кой черт она вообще ему сдалась. Как-то интуитивно среди списка я нашла мою Варю и последние цифры, которые я, к счастью, знаю наизусть — это только подтверждают: Варя Мощная. Не задумываясь, нажала на вызов. Правда, надежда на то, что она возьмет трубку, начала таять с каждым гудком. И только, когда я уже хотела сбросить вызов, Варя все же подняла трубку.