Шёпот яда (ЛП) - Байерс Ричард Ли. Страница 33

Он приземлился на ноги, пошатнулся, но поймал равновесие. Вокруг него серые и зеленые рептилии бросались на всадников, разрывая драконорожденных, которые никак не могли защитить себя. Представляя почти такую же опасность, как и ящеры, лошади с кровавыми ранами и дымящимися ожогами метались то в одну, то в другую сторону.

По крайней мере, поскольку он больше не боролся с напуганным скакуном, Медраш мог сосредоточиться только на противнике. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, и обратился к Торму.

Сила Бога хлынула в него, подобно внезапному наводнению, хлынувшему в ущелье. Он потряс кулаком в стальной перчатке над головой.

Солнце в небе сияло. Более мелкий источник света должен был остаться незамеченным. Каким-то образом яркость, или, по крайней мере, ее ощущение, пульсировала в его руке. Вместе с этой ощущаемой яркостью повисла парадоксальная тишина, заглушившая окружающий визг и рёв. На некотором отдалении от паладина, ящеры заколебались, а лошади перестали сопротивляться приказам шпор и поводьев в руках их наездников.

К сожалению, искусственного спокойствия хватило бы на несколько ударов сердца.

- Спешиться! - проревел Медраш. - Сражайтесь пешими, как вас и учил Кхорин!

Всадники спрыгнули со своих верховых животных. Избавившись от навязанного спокойствия, один из серых ящеров атаковал драконорожденного, одна нога которого все еще была в стремени, а другая уже стояла на земле.

Медраш не мог вовремя отвести в сторону эту угрозу, но тут помогло его драконье дыхание. Схватившись за рукоятку меча, он выплюнул поток молнии. Потрескивающая вспышка опалила тело монстра, лопнув некоторые опухолевидные наросты, торчащие из его бока. Зверь споткнулся и начал дергаться, пока через его тело проходил электрический разряд, а затем повернулся к своему обидчику.

Паладин позволил ему приблизиться к себе, а когда враг оказался на расстоянии удара, уклонился в сторону. Его щелкающие челюсти все равно достали щит, со всей силы врезавшись в него и левую руку драконорожденного, но, по крайней мере, импульс этой атаки не сбил его с ног. Он ударил ящера мечом и выкрикнул:

- Торм!

Сила Бога проявилась в ударе грома. Хотя Медраш и был готов к такому громкому раскату грома, он все равно не смог проигнорировать его, но незащищенная милостью Неистовой Верности ящерица покачнулась и взревела, как будто она получила второй, еще более сильный удар мечом

Но и на этом бой не закончился. Монстр повернулся в направлении Медраша, вырвав его клинок из своего тела, и плюнул в него несколькими каплями какой-то жидкости. Медраш выставил вперед щит. Каплю попали в край щита, в то время как ящер выгнул шею и атаковал клыками. Сомкнув челюсти на щите, монстр начал пытаться разгрызть его и мотать головой взад-вперед. От щита отвалились дымящиеся куски дуба и кожи. Рука Медраша напряглась так, будто вот-вот порвется сустав. Он пошатнулся в отчаянной попытке удержать врага и не дать тому сбить себя с ног.

Паладин ударил медведо-ящерицу, но потерял равновесие и смог лишь поцарапать его шкуру. Он попытался вытащить руку из ремней, которые крепили к ней ломающийся щит, но, возможно, из-за того положения, в которое его развернул противник, у него не получится это сделать.

Он отбросил зарождающуюся в своём сознании панику и снова воззвал к Торму. Паладин позволил монстру увидеть силу, пылающую внутри него, и испугаться её.

В нормальной жизни это могло показаться безумным – монстр был похож на огромную собаку, которая игралась с костью, которой был Медраш. Но, тем не менее, зверь дрогнул, а его глаза расширились.

Медраш восстановил равновесие, шагнул вперед и сделал самый сильный выпад, на который был сейчас способен. Его меч глубоко вонзился в череп существа, и его ноги подогнулись под ним. Но даже после смерти он цеплялся за щит и тащил его на землю вместе с драконорожденным. Наконец, уже встав на одно колено, воину почти удалось вытащить больную руку из петель.

Но тут на него упала тень.

Инстинктивно он поднял руку, на которой висел щит. Острые когти, которые могли раскроить Медрашу череп, столкнулись крепким дубом, обтянутым кожей. Тем не менее, тяжелый удар пронзил болью и без того истерзанную руку и отбросил его назад, прочь от мертвого медведо-ящера и меча, все еще вонзенного в его голову.

Крылатый монстр приземлился на короткие толстые ножки и развернулся. Медраш рванулся к своему оружию. Ящер с ястребиной головой двинулся к нему навстречу. Его челюсти широко раскрылись и извергали на паладина зеленоватый пар.

Кожа Медраша горела, а глаза наполнились слепящими слезами. Он начал кашлять и не мог остановиться. Ему нужно было использовать Силу Торма, чтобы очистить себя от яда, внутри и снаружи, но он знал, что враг не даст ему этого сделать.

Затем крыло существа проткнуло копье. Оно зарычало и повернулось прямо навстречу к еще трем копьям, двое из которых были нацелены высоко, а одно – низко.

Он развернул крыло, чтобы нанести удар кончиками костлявых пальцев, торчащих из-под зубчатого края крыла, и его противники отступили. Еще больше копий пронзили его сзади, когда другие воины атаковали его той же тактикой, которую они использовали против парящего деревянного Зверя.

Несмотря на физическую слабость, вызванную обожжённым носом, ртом, горлом и легкими, Медраш прочитал молитву. Все его боли утихли, в том числе и пульсация в руке со щитом. Он согнул её и обнаружил, что если даже она была сломана, то теперь уже нет.

Слезы все еще текли из его глаз, но он подполз к туше поверженного ящера и выдернул из неё свой меч. Затем он поднялся на ноги и огляделся.

Вокруг драконорожденные сражались с рептилиями и пепельными гигантами, которые прятались за призванными монстрами. Некоторые из воинов были выжившими членами спешивающейся кавалерии Медраша, сменившими копья на более короткие мечи. Другие же были настоящими копейщиками, которые, должно быть, бросились вперед, чтобы поддержать своих боевых товарищей. Медраш узнал эмблему отряда которым командовал Кхорин - молот и топор. Хотя самого дворфа в хаосе битвы паладин так и не нашёл.

Медраш знал, что в таком хаосе, когда враг мог напасть с любой стороны абсолютно внезапно, тактика дворфа была бесполезной, но, тем не менее, воины его отряда продолжали работать слаженно, поддерживая друг друга. Паладин огляделся в поисках отброшенного копья или пригодного щита. Ничего из этого он не нашёл, пока не увидел один слегка обугленный щит, лежащий у босых ног пепельного гиганта. Издав боевой клич, паладин бросился в атаку.

Баласар вздрогнул, когда лошади встали на дыбы, превратив то, что должно было стать разрушительной атакой, в не что иное, как жертвоприношение пепельным гигантам и их домашним зверушкам.

К честикультистов, Петрин и некоторые другие драконопоклонники выглядели такими же напуганными, как и он сам. Однако Нала просто продолжала раскачиваться взад-вперед и читать свистящую молитву или, может быть, заклинание.

За короткое время Медраш сумел спрыгнуть с запаниковавшего коня и использовать свою силу паладина. Баласар не мог точно сказать, что сделал его брат по клану, но, похоже, это затронуло каждого зверя рядом с ним и создало очаг дикого сопротивления, в отсутствие которого началась бы резня.

Затем, копейщики Кхорина бросились в атаку, чтобы сразиться с противником. В конце концов, другие драконорожденные могли последовать за ними, но, возможно, удивленные кровавым фиаско, в которое превратилась атака кавалерии и копейщиков, они не спешили действовать. Никакого сигнала не подали и трубачи на летучих мышах. Возможно, Тархан не мог сейчас отдать приказ.

В любом случае, казалось очевидным, что без дополнительной поддержки тимантерцыКхорина и Медраша, сражавшиеся в центре поля, не выдержат натиска. Баласар повернулся к Петрину.

- Мы должны помочь им.

- Я согласен. - Сказал Петрин. Но вместо того, чтобы приказать всем идти вперед, он пробивался сквозь раскачивающихся, подергивающихся или дрожащих солдат к Нале. Баласар последовал за ним.