Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 21

— Мне нужно найти дочку, Тото. Прости. Если я умру — значит, все было зря. Прости меня, пожалуйста, я должен выжить любой ценой.

Тотошка не дергалась, она села на землю рядом с хозяином, рука Хрулеева все еще держала собаку за ошейник. Но другая рука, державшая нож, ходила ходуном, дрожала, как у алкаша с лютого похмелья.

Хрулееву показалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим, как будто он просто сидит в зрительном зале кинотеатра и смотрит очередной глупый фильм про человека, наступившего на мину. Сейчас фильм кончится, в зале зажгут свет, и Хрулеев просто встанет и пойдет домой, где уже ждут жена, дочка и Тотошка.

Налетевший порыв ледяного вернул Хрулеева к реальности, человеком, наступившим на мину, был он сам, и здесь никого не было кроме него и Тотошки, которую нужно было убить.

Но рука Хрулеева вдруг отпустила ошейник собаки, Тотошка не ушла, она осталась сидеть рядом с хозяином. Хрулеев рыдал и матерился, понимая, что нанести удар он не сможет, что мичман был прав, и Хрулеев просто трус.

Овчарка вдруг оскалилась и зарычала в сторону элеватора.

Послышался лай, но лаяла не Тотошка. К одной гавкавшей псине присоединилась другая, потом — третья, через несколько секунд Хрулеева оглушил поток злобного истеричного лая.

Собаки рвали глотки где-то на элеваторе, их было не меньше сотни. Прожектора на караульных вышках, окружавших элеватор, одновременно зажглись, ослепив Хрулеева.

Хрулеев зажмурился, он понимал, что сейчас главное не паниковать, не двигаться, не забывать, что стоишь на мине. Лай собак вдруг прервался, столь же неожиданно как начался, а потом, все еще ослепленный прожекторами и стоявший с закрытыми глазами, Хрулеев вдруг услышал звук, которого не слышал уже много дней.

Это был звук работавшего мотора машины, от элеватора к Хрулееву ехал автомобиль.

Хрулеев: Достоевский на уазике

4 октября 1996 года

Балтикштадтская губерния

Прожектора погасли, и элеватор погрузился в темноту. Но Хрулеева теперь слепили фары остановившегося рядом уазика. Фары ярко освещали все еще стоявшего на мине Хрулеева и рычавшую в сторону машины Тотошку.

На борту зеленого уазика был намалеван черной краской портрет Достоевского, над которым располагалась крупная надпись «ДЕТИ-ЗЛО. ГЕРМАН».

Из автомобиля вылезли четверо, рожи двоих приехавших на уазике мужиков могли бы украсить любую колонию для пожизненно осужденных маньяков-каннибалов, лицо третьего скрывал шлем в форме маски Дарта Вейдера, явно снятый с мертвого Президентского штурмовика.

В руках мужики держали калаши, а четвертой была молодая девушка. Девушка напоминала купчих с картин Кустодиева, она была полненькой, низкой и румяной. Длинные волосы были заплетены в толстую черную косу до талии, облегающие джинсы подчеркивали круглые бедра. На ногах девушки были высокие армейские ботинки, судя по креплениям для шнуровки в форме маленьких серебряных бутылок водки, ботинки были трофейными и раньше принадлежали Президентскому штурмовику.

На ремне у девушки висела кобура с пистолетом, на шевроне камуфляжной куртки был изображен портрет Достоевского. В руках девушка держала длинную ржавую цепь.

Тотошке приехавшие германцы сразу же не понравились, овчарка встала между вышедшими из уазика людьми и Хрулеевым и, оскалившись, зарычала.

— Уберите псину, — распорядилась купчиха.

Один из мужиков прицелился в собаку из калаша.

— Не в этом смысле, придурок, — разозлилась купчиха, — К бамперу ее прикрути, — купчиха бросила мужику с калашом железную цепь.

Тотошка видимо поняла, что собираются делать германцы, и бросилась на мужика с цепью, целясь зубами в промежность. Но мужик, бросив калаш на землю, увернулся, схватил Тотошку за ошейник и ловко, почти без усилий поднял тридцатикилограммовую овчарку в воздух.

Тотошка билась и задыхалась, повешенная на собственном ошейнике, германец пару раз встряхнул собаку, а его товарищ тем временем прикрепил ошейник к ржавой цепи, а саму цепь замотал вокруг бампера уазика. После этого Тотошку, привязанную цепью к бамперу, швырнули на землю.

Но собака все не унималась, Тотошка лаяла и рвалась кусать стоявшего рядом мужика в шлеме Дарта Вейдера, цепь натянулась, и ее звон сливался теперь с лаем обезумевшей от злобы собаки, создавая какофонию звуков.

— Прикажи псине заткнуться. А то мы действительно ее пристрелим, — сказала купчиха Хрулееву.

— Тото, фу! Лежать! Тихо, лежать, я сказал!

Тотошка тяжело плюхнулась на землю, лай стих, но рычать и скалиться она не перестала.

Девушка тем временем подошла к все еще стоявшему на мине Хрулееву.

— Значит ты знаешь, как работают мины отжимного действия, да?

Не дожидаясь ответа, девушка легко толкнула Хрулеева кулаком в плечо. Хрулеев пошатнулся, но ногу с мины не убрал:

— Вы с ума сошли? Мы сейчас все взорвемся, прекратите.

Купчиха пожала плечами:

— Все мы умрем, рано или поздно, что поделать.

Девушка отвесила Хрулееву мощную пощечину. Хрулеев снова покачнулся, но устоял на ногах. Той ноги, которая все еще стояла на мине, он теперь совсем не чувствовал, как будто нога стала чужой, не живой конечностью, а деревянным протезом.

Увидев, что хозяина бьют, Тотошка вскочила на ноги и бросилась в сторону купчихи, снова залившись остервенелым лаем, но цепь не пускала ее, рвавшаяся с привязи овчарка душила себя собственным ошейником.

Хрулеев понял, что его держат за дурака, будь мина настоящей, германцы бы не рискнули приезжать сюда и избивать его, но оторвать ногу от ИИГ-37 он все еще боялся. Может быть германцы сумасшедшие, или просто рисковые ребята, в этом случае мина вполне могла оказаться рабочей, проверять это ценой собственной жизни Хрулееву не хотелось.

— Это ведь бутафория? Она не взорвется, если я уберу ногу?

Вместо ответа купчиха вновь дала Хрулееву пощечину.

Хрулеев схватился за нож, но передумал резать купчиху, заметив, что все трое мужиков, стоявших возле уазика, одновременно направили дула калашей ему в голову. По крайней мере, автоматы у них совершенно точно настоящие и стреляют, в этом Хрулеев не сомневался.

Девушка тем временем подняла с земли вещмешок Хрулеева и вытряхнула его. Из мешка прямо в серое пепельное месиво вывалились флага с водой, железная тарелка, две металлические ложки, шерстяное одеяло, кусок хозяйственного мыла, смотанная бечевка, спички в водонепроницаемой коробке, зубная щетка и паста, автомобильная аптечка, гаечный ключ и ком старых газет.

— Ого, да у нас тут настоящий турист, — удивилась купчиха, — Только палатки не хватает.

Хрулеев наконец нашел в себе силы убрать ногу с мины. Раздался слабый щелчок, и больше ничего. Хрулеев сейчас даже жалел, что мина не взорвалась и не убила его вместе с проклятыми германцами.

Нога совсем затекла и не двигалась, Хрулееву приходилось перемещать ее, помогая себе руками. Он стал растирать ногу, чувствительность к конечности возвращалась мучительно, в нее как будто вонзилась тысяча иголок.

— Мина кстати настоящая, — произнесла купчиха, закончив осматривать вываленные на землю из мешка вещи Хрулеева, она достала из кармана собственной куртки и продемонстрировала Хрулееву небольшой передатчик.

— Радиоуправление, — объяснила девушка, — Была у последних серий этого типа такая функция, взрыватель можно дистанционно отключить в случае, если на нее случайно наступил не враг, а наш солдатик. Я его дезактивировала всего пару минут назад, когда мы подъехали. Так что стоял на ней ты совсем не зря, — желая подтвердить свои слова, купчиха пнула носком армейского ботинка дезактивированную мину, — Остальные мины кстати тоже выключены. Не думай, что мы сумасшедшие и катаемся на машине по минному полю.

— Я тут минут двадцать орал и светил фонарем, — возмутился все еще растиравший ногу Хрулеев.

— Герман решал твою судьбу, — ответила девушка, — Нож давай мне, а руки подними вверх.