Грибификация: Легенды Ледовласого (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 74

— Ну как почему. Тунеядство, кража самогона из гаража, кража анисовой из гастронома, и возможно даже убийство гражданина Сурикатова в процессе дележки украденного...

— Что? Это типа я Коляна убил? Да вы что, гражданин начальник? Чтобы я лучшего друга, из-за водки...

— Да вы не переживайте, Цветметов. Суд и следствие разберутся. А за проникновение в оцепленную зону с вами еще побеседуют сотрудники КГБ. Может быть, даже завербуют вас, как вы мечтаете. Хотя вряд ли, скорее добавят еще лет пять.

— А если я пойду койки таскать, гражданин начальник?

— Идите, попробуйте. Сделайте хоть раз в жизни что-то полезное. А потом мы уже посмотрим, Цветметов.

Хрулеев: Сражение с чудовищем

11 октября 1996 года

Балтикштадтская губерния

— А, плевать, — сказал себе самому Хрулеев и выстрелил, целясь филину в крыло.

Сверху полетели перья, тварь громко зажужжала, как гигантский шмель, заглушив на несколько секунд даже звуки боя на картофельном поле. Филин, все еще сжимая в когтях Любу, завертелся на месте и начал медленно вертикально снижаться, как терпящий крушение вертолет.

Хрулеев подождал, пока птица окажется в десятке метров над землей, и выстрелил еще раз, в другое крыло. На этот раз сверху обрушился целый водопад окровавленных перьев, ветер, поднятый могучими крыльями твари, перемешал их с палой листвой и швырнул Хрулееву в лицо.

Хрулеев бросил на землю автомат, филин разжал когти, и Люба полетела вниз.

Хрулеев успел поймать девушку, Люба упала ему на руки. Хрулеев с Любой на руках повалился на колени, ощущение было таким, как будто он только что поймал железобетонный блок, сброшенная с десятиметровой высоты Любина туша впечатала его в землю. Хрулеев закричал, на глазах выступили слезы, кисть правой руки пронзила острая невыносимая боль, поясницу свело.

Хрулеев кое-как рывками вытащил руки из-под Любиного тела. Он несколько секунд тупо смотрел на собственные ладони. Никаких видимых повреждений на правой руке не было, но боль была едва терпимой. Хрулеев заматерился, заплакал. Наверняка вывих или перелом.

Впрочем, у противника повреждения были гораздо хуже. Филин мягко опустился на землю недалеко от Хрулеев, оба крыла у него были перебиты, из них торчал окровавленный пух. Птица продолжала жужжать и раздулась, увеличившись в объеме вдвое. Она, пошатываясь, как зомби из американских ужастиков, двинулась на Хрулеева.

Хрулеев бросился к автомату, но резкая боль в руке обожгла ему мозг. Он не мог держать автомат, правая кисть совсем не слушалась. Хрулеев наклонился к Любе, девушка была вся залита кровью и вероятно мертва. Хрулеев выдернул из Любиной кобуры макаров левой рукой.

Он умел стрелять из пистолета с левой руки, естественно, гораздо хуже, чем с правой, но умел. В свое время друзья потешались, когда он учился этому. Тогда это были просто понты, но теперь это умение спасет ему жизнь. Филин ковылял уже в пяти метрах от него, Хрулеев попытался выстрелить из пистолета, но ничего не вышло.

Вопреки обыкновению, Люба не дослала патрон в патронник, стрелять было нельзя. Хрулеев зарычал от ярости и отчаяния, передернуть затвор одной рукой было невозможно, а правая кисть у него совсем не работала, пистолет был бесполезен.

Хрулеев попытался дослать патрон, зажав затвор пистолета локтевым сгибом правой руки, но не смог, тело не слушалось, и сил не хватало. Можно еще было попробовать зажать затвор под коленом, но для этого Хрулееву пришлось бы присесть на другое колено. Боль в надорванной пояснице подсказывала Хрулееву, что если он попытается сделать это, то возможно потеряет от боли всякую способность двигаться на несколько секунд, и птица разорвет его, прежде чем он успеет выстрелить.

Филин тем временем приближался, он ковылял медленно, но упорно. Видимо, забыв, что она больше не в воздухе, тварь пыталась подходить к Хрулееву зигзагами. Она сейчас чем-то напоминала гигантского жуткого пингвина. Нужно было просто убежать, догнать Хрулеева филин не сможет. Но тогда птица дотерзает когтями Любино тело. Ну и плевать.

Но Хрулеев не побежал, вместо этого он ударил филина ногой в морду, целясь в огромный желтый глаз. Однако драться Хрулеев никогда не умел, а раненая птица проявила удивительную расторопность.

Филин вцепился клювом в сапог Хрулеева. Хрулеев упал, спину свело так сильно, что он чуть не потерял сознание, птица потащила Хрулеева по земле, зажав в клюве сапог. В сухой траве рядом что-то блеснуло, Хрулеев левой рукой схватил Любин наградной нож. Тварь начала мотать головой, терзая сапог, обувь сползла с ноги Хрулеева.

Освободившись, Хрулеев оперся на раненую правую руку, заорал от боли и вскочил на ноги.

Филин видимо не разобрался, где кончается сапог и начинается Хрулеев, он продолжал терзать зажатую в клюве обувь, полагая, что оторвал Хрулееву ногу.

Хрулеев бросился на птицу и левой рукой вонзил нож в раненое крыло филина. Тварь оглушительно зажужжала, сапог выпал из клюва. Хрулеев выдернул нож из крыла, колено вдруг пронзила боль, филин теперь терзал Хрулеева когтями.

— Дети — зло! — заорал Хрулеев первое, что пришло ему на ум, и воткнул Любин наградной нож с надписью " Пусть же станет честью ее — любить всегда сильнее, чем любят ее«* в глаз филину по рукоять.

Жужжание резко стихло, как будто кто-то выключил звук. Схватившая колено Хрулеева когтистая лапа разжалась. Хрулеев провернул нож в глазу филина и выдернул его. Лезвие было перепачкано кровью и частичками мозга птицы.

Филин тяжело, как спиленное дерево, повалился на спину. Тюбетейка слетела с головы твари и покатилась по земле. Филин был мертв, его единственный оставшийся глаз бессмысленно смотрел наверх, в недоступные теперь навсегда сосновые ветви, где птица так любила летать.

Дохлая тварь со скрюченными когтями была похожа на огромного забитого под суп петуха-переростка. Колено у Хрулеева было разорвано, поясницу ломило, кисть правой руки нестерпимо болела и распухала на глазах.

На картофельном поле тем временем все еще кипела битва, но зона боевых действий теперь была далеко отсюда, на противоположном конце поля.

Хрулеев, все еще в одном сапоге, бросился к лежавшей на земле Любе. Оказалось, что девушка еще дышит. Левой рукой Хрулеев стащил с Любы общевойсковой шлем. Пухленькие губы и носик девушки не пострадали, зато вся левая половина лица была залита кровью, из щеки, вспоротой острой веткой, торчало мясо. Левый глаз был весь залит кровью, так что нельзя было понять, цел ли он. Другой глаз был закрыт. Левое ухо было разорвано, но не сильно.

Однако Хрулеева волновали не повреждения на лице, а последствия ранения большой веткой, на которую филин насадил Любу грудью. Хрулеев левой рукой расстегнул пробитую веткой камуфляжную куртку Любы и увидел, что свитер под курткой весь пропитался кровью. Хрулеев беспомощно огляделся, он не знал, что делать, правая рука болела все сильнее, отдаваясь в плечо и голову. Хрулеев тупо посмотрел на валявшегося рядом командира по кличке Твою Мать, изрешеченного пулями, тот уже умер. Потом Хрулеев вспомнил, что на Любе был штурмовой бронежилет, который она сбросила недалеко в лесу, а в подсумках бронежилета должна была быть аптечка.

Хрулеев встал на ноги, кое-как натянул, помогая себе одной левой рукой, снятый филином собственный сапог и бросился на поиски аптечки. Он бежал через сосняк, дыхание сбилось окончательно, в голове стучал ледяной страх. На кисть собственной правой руки Хрулеев старался не смотреть, она увеличилась раза в три и вся посинела.

Бронежилет Хрулеев обнаружил за холмом, заваленным трупами ордынских часовых. Привязанные к сосне кони все еще ржали и метались в панике, над холмом разносился аппетитный аромат шашлыка, это горел в костре убитый ордынец. Хрулеев неуклюже обшарил одной рукой подсумки бронежилета, первой ему попалась Любина жандармская рация. Хрулеев щелкнул переключателем каналов:

— Я Хрулеев, разведчик группы «Север». Прием. Гребень убит, петух сильно ранена. Повторяю, петух сильно ранена. Срочно требуется помощь. Мы на северной стороне поля, в лесу. Прием!