Мой хозяин (СИ) - Ковалевская Алиса. Страница 22

12.2

Милана

Ещё не открывая глаз, я поняла, что мне очень тепло, и понимание этого вызвало мимолётный испуг. Но память мигом отмотала назад события минувшего вечера и воскресила произошедшее. С губ моих невольно слетел выдох. Вандор… Сквозь темноту попыталась рассмотреть его лицо, но сделать этого не получилось. Сколько сейчас времени? Я не помнила, как уснула. Помнила его руку, лежащую на моей талии, его пристальный взгляд на своём лице… Помнила, что хотела попросить его не отдавать Стэллу, но так и не попросила. Струсила. Слова застряли в горле в тот момент, когда я посмотрела ему в глаза: потемневшие и всё такие же ледяные.

Стараясь быть осторожной, я выбралась из-под одеяла. Я понятия не имела, где моя одежда, а искать в потёмках было практически бесполезно. Наткнувшись на что-то, я подняла ткань с пола. Рубашка Вандора… Поколебавшись, накинула её на плечи. Надеюсь, он не воспримет это, как нечто недопустимое, как дерзость с моей стороны.

Ещё раз посмотрев на спящего хозяина, я подошла к окну. Сердце моё сжалось, стоило услышать тихий вскрик какой-то ночной птицы. Господи, как я могла уснуть, когда Стэлла… Пальцы сжались на краю подоконника. Я всматривалась в черноту ночи, сама не зная, чего хочу разглядеть в ней. Душу мою будто бы скребли миллионы когтей. Она не заслужила такого. Никто из нас не заслужил…

Я коснулась живота. Внутри тянуло, и всё же я прекрасно понимала, что могло быть в тысячу, в миллион раз хуже. Он не был слишком ласков со мной, но и груб тоже не был. Почему? Ведь после того, что случилось между Стэллой и Алексом, он был в ярости, и я прекрасно видела это. Почему? Тишину разрезал новый птичий крик, я тяжело вздохнула и, разжав пальцы, опустила руки вдоль тела. Вряд ли я когда-нибудь увижу Стэллу… по крайней мере, живой. Нутро сжалось от боли, в горле встал ком, и я сглотнула подступающие слёзы. Как же так вышло, моя хорошая? Как же ты так? Ведь понимала же сама…

— Милана? — раздался от постели мягкий, чуть сиплый со сна голос Вандора, и я невольно напряглась.

Обернулась к нему и, не дожидаясь указаний, сделала шаг навстречу. В падающем сквозь зазор лунном свете различила очертания его тела и смутно — лицо. Тёмные волосы, хищно блестящие глаза…

— Почему ты не спишь? — спросил он, немного прищурившись. Словно мысли мои стремился прочитать. Думаю, он и без моих слов понял, что меня грызёт.

Присев на край постели, я сняла рубашку и положила в ноги. Он по-прежнему смотрел за мной, не говоря ни слова. На меня же накатила непонятная слабость. Я вспомнила взгляд Стэллы, её глаза…

— Ложись, — приказал Вандор и откинул одеяло.

Я послушно юркнула к нему и снова ощутила тепло. Но мне было холодно. Я будто бы изнутри озябла в этой летней ночи. У меня в жизни было так мало людей, которыми я дорожила…

— Вандор, — пересилив страх, позвала я. Вряд ли может быть хуже, чем есть. Коснулась его груди, приподняла голову. Он перехватил моё запястье и сжал так, что мне стало немного больно.

— Что тебе? — спросил сухо.

— Стэлла… — голос мой звучал так глухо, что я едва сама себя слышала. — Где она? Она… Она жива?

Он молчал. Секунду, две, три, и каждая из этих секунд отдавались болью у меня в сердце. Почему он молчит?! Почему?! Почему, мать его, он молчит?!

— Вандор! — позвала я, и поняла, как жалобно звучит мой наполненный слезами и болью голос.

— В порядке всё с твоей подругой, — наконец отрезал он. — Она в своей комнате.

— Она… — от услышанного я растерялась. В комнате? Её уже привели? Он же говорил про подвал или что-то такое… — Ей очень плохо? — выдавила я. — Она ведь…

— Я же сказал, что она в порядке, — грубо перебил меня Вандор и, очевидно поняв, что я не поверила ему, добавил: — Я передумал. Никто её не трогал.

Я понимала, что он говорит, понимала смысл слов и вместе с тем не могла понять. Если он обманывает меня, то зачем, ведь утром правда откроется. А если нет… Я смотрела на него с непониманием и не знала, как себя вести. На меня накатило такое облегчение, что к глазам опять подступили слёзы. Не радости, нет. Это было что-то другое. Боль неотвратимой утраты отступила, и я почувствовала, как меня трясёт. Дрожащими пальцами, плохо понимая, что делаю, я провела по груди Вандора вверх, к его плечам. Прижалась всем телом и стала целовать, губами чувствуя шёлковые колечки волос. Она жива… с ней всё хорошо.

— Спасибо, — прошептала я, и пальцы мои двинулись в обратный путь — от плеч по груди, ниже, к животу. — Спасибо…

— Спи, — коротко сказал он, перехватывая мою руку, когда я уже собиралась опуститься ещё ниже. — Не сейчас.

Я чувствовала его желание и не понимала, почему он остановил меня. Подняла голову, пытаясь рассмотреть ответ в глазах, но не успела — Вандор развернул меня спиной к себе и, положив ладонь поверх моей талии, ладонью к животу, прижал к себе. Теперь его твёрдый член упирался мне в поясницу. Непонятное, пугающее ощущение.

— Спасибо, — повторила я и коснулась его пальцев. Понимает ли он, что значит Стэлла для меня, девочки из детского дома? Для девочки, никогда не имевшей семьи? Понимает ли он, сколько она пережила?

Вандор не ответил, только склонился к моему затылку и вдохнул. Шум его дыхания, его крепкое тело… Это пугало, но вместе с тем вызывало странное ощущение внутреннего спокойствия. Стать важной для него… А что, если Матвей всё-таки не придёт за мной? Стать важной… От этой мысли у меня мигом заболела голова и я поспешила отогнать её подальше. Я ещё успею подумать об этом. Успею, но не сейчас.

Когда я вновь открыла глаза, Вандора в постели уже не было. Я прислушалась к доносящимся из ванной звукам — тишина. Осмотрелась и не заметила даже намёка на беспорядок и валяющуюся на полу одежду. На спинке стула висело белое льняное платье, рядом лежал белоснежный комплект белья. Безмолвный приказ. С минуту я сидела и не сводила взгляда с того, во что мне предстояло сегодня одеться. Белое… Он всегда выбирал для меня одежду в светлых тонах, тогда как сам отдавал предпочтение чёрному. Странно, конечно…

Встав, я подошла к стулу. Низ живота всё ещё тянуло, и это снова и снова напоминало мне о том, что случилось ночью. На бёдрах багровела засохшая кровь и следы спермы. Душ… Я тронула платье кончиками пальцев, опустила взгляд на бельё и заметила лежащий поверх ключ. Простой ключ без бирок и обозначений. Записки тоже не было, но я не сомневалась — это ключ от комнаты Стэллы. Неужели мне можно увидеть её? Как же хотелось броситься к ней… И всё же я пересилила себя. Душ. Пять минут, чтобы привести себя хоть в сколько-то приемлемый вид. Белое платье, белое бельё… Этот мужчина не из тех, что потерпит небрежность. Он не отдал Стэллу охране и был достаточно ласков со мной этой ночью. И это тепло, это ощущение умиротворения, что я почувствовала рядом с ним… Всё ведь и правда могло быть куда хуже. А с ним… с ним у меня, возможно, есть шанс. Стать ему нужной…

13.1

Милана

Стэлла сидела на полу возле окна. Войдя, я не сразу заметила её, а когда заметила… Меня снова охватил страх, и поначалу я даже подумала, что Вандор соврал мне. Бросилась к ней, опустилась на колени и всмотрелась в бледное лицо. Мягко дотронулась до ссадинки в уголке рта. Видимо, увидеть меня она не ожидала, потому что выглядела настороженной. Впрочем, настороженной она выглядела часто…

— Ты в порядке? — спросила я, но руку не убрала. Казалось, что стоит мне убрать руку, она исчезнет. А я… я хотела знать, что она тут, живая, тёплая. — Вандор сказал, что тебя, что ты…

Она мотнула головой, перехватила мою руку и впилась взглядом в лицо. Словно пыталась увидеть что-то, понять. Осмотрела мою шею, плечи и наконец просипела:

— Что он с тобой сделал?

— Со мной? — с непониманием переспросила я, и только после поняла, что она имеет в виду. Помотала головой. — Ничего.

— Мила…

— Ничего, — перебила я её и тут же заметила отразившееся во взгляде облегчение. Она всё ещё смотрела с подозрением, но выглядела уже не такой натянутой, как в тот момент, когда я только вошла в комнату. Не знаю, сколько она просидела вот так, на полу. Что-то подсказывало мне, что не час и не два. Скорее всего, всю ночь, но спрашивать я не стала. Поднялась на ноги и протянула ей руку, помогая подняться. Глянув на меня, она поколебалась, словно бы я могла навредить ей, а после вложила свою ладонь в мою.