Действуй, дядя Доктор! (СИ) - Юнина Наталья. Страница 23

- Мы ее уже съели.

- Мы?!

- Там Володька приехал с города. Ты должна его помнить, сосед наш. Вот посидели с компанией, а еда закончилась. Мать еще на работе. Давай, давай, Ленок. Шевели булками, мы есть хотим.

- Не называй меня так! Миллион раз просила.

- Гонор свой поубавь. Или давно не получала? - громче, чем надо произнес папа, почти не коверкая слов, при этом устремив на меня свой пьяный взгляд.

Ничего не отвечаю. Глубоко вдыхаю и прохожу возле него, мысленно молясь, чтобы пьяных мужиков на кухне было по минимуму. Мама в лучшем случае приедет в семь. И здесь этих уродов уже быть не должно. Иначе два месяца без водки пройдут для нее даром.

На кухне оказалось не только пять мужиков навеселе, но и засратое по самое не могу помещение. Кругом окурки, бутылки и тошнотворный запах пота. Три с половиной месяца. Осталось три с половиной месяца и у меня все будет хорошо. У меня обязательно все будет хорошо. Я всего добьюсь. И вот это все забуду, как страшный сон. Сознание оно такое. Все плохое вытеснит со временем. Надо еще немножко потерпеть. Только бы поступить в университет.

- Девка-то как у тебя вымахала, Гоша. Красавица, - слышу позади себя голос, по всей видимости, этого самого Володи, и крепче сжимаю в руках нож, которым чищу картошку. Картофель! Картофель, блин. Так я быстро выдам в себе деревенщину, ляпнув такое вслух. Городские сразу поймут, что к чему. Как поставлю себя – так и пойдет. «Ты сначала до города доберись» – шепчет противный внутренний голос. И доберусь! - Парень-то у тебя есть, Елена Прекрасная?

Ничего не отвечаю. Начинаю еще быстрее чистить картошку и понимаю, что до города могу не добраться, если пущу в ход нож. Меня никто не трогает. Это просто сальные шуточки. Абстрагироваться. Так учат умные книжки. Надо просто абстрагироваться.

Никогда еще я не чистила так быстро картошку и не стругала салат. Как только все сделала, быстро умчалась в комнату, наказав самому трезвому из имеющейся компании, выключить газ через полчаса. Я отвратительный человек, но где-то там внутри желаю, чтобы они все угорели. А вот я – нет. Я умирать не хочу. Не для того я столько терплю, чтобы в один день угореть вместе с этой вонючей алкашней.

Вместо того, чтобы сесть за учебник и до конца пройти положенные по графику тесты, я зачем-то достаю из ящика старинную фотографию. Единственную, на которой есть семья. Люди, а не пропитанные водкой скоты. И Тишечка. Еще совсем щеночек. Наверное, со временем я бы все простила папе и даже сейчас любила бы, несмотря ни на что. Но вот за Тишку никогда не прощу. Противные слезы моментально застилают глаза и стекают по щекам, раздражая кожу. И как только перед глазами встает окровавленное тело Тишки, я начинаю реветь навзрыд. Так, что нос моментально забивается и нечем дышать. Тиша никогда не давал мне плакать, чуть что сразу грозно лаял. Так громко, что я моментально забывала о слезах. Зато за прошедший год без любимого четвероногого я с лихвой заполнила эти пробелы. За все невыплаканные года. Ну что за проклятая человеческая сущность расцарапывать едва заживающую рану?! Кладу фотографию обратно в ящик и, мысленно приказав себе больше не реветь, вновь затыкаю уши берушами и принимаюсь за тесты.

В полседьмого, собравшись с духом, я достаю из-под матраса нож, и, припрятав его во внутренний карман толстовки, выхожу на кухню с четким намерением разогнать всю шайку. Мама не должна снова запить.

- Ой, Лен, садись с нами поешь. Я краковскую колбасу привезла. Садись, садись, чего встала как вкопанная.

Осматриваю стол, за которым остались сидеть папа, наш сосед и тот самый Володя, и не могу понять, что здесь делает мама. Ведь еще рано. Пила или нет?! На кой черт я надевала эти беруши?

- Мам, мне надо поговорить. Срочно.

- Давай, - слишком радостно произносит она, беря меня под руку.

- Как давно ты приехала? Пила, да?

- Полчаса. И нет, не пила. Одна рюмка – это не выпивон, Лена. Давай только без нравоучений. Я сама знаю, что мне делать. Ты помнишь сына наших соседей, Володю?

- Не помню.

- Ну они померли шесть лет назад. Васюкевичи, ну с хорошим домом у речки.

- Ну и?

- Короче, он оказывается квартиру купил в трехсот километрах от Москвы. Двушка, между прочим. На заводе работает. Пить почти не пьет. Ну так, по праздникам, да за встречу. Ты ему понравилась, Лен.

- И?

- Ну что ты как маленькая? Он – билет в будущее, понимаешь? Не твоя учеба, а вот такой мужик. Все равно провалишь поступление, там все по договору, а не по уму. А Володя опорой будет.

- Мама, ты что несешь? Какая опора?! Он такой же алкаш, как и папа, только пока молодой и не такой пропитый.

- Не смей так говорить!

- Мам, пожалуйста, давай уедем, - после секундной заминки продолжаю я. - Как только поступлю, я получу комнату в общежитии. В сентябре у нас уже может быть совершенно другая жизнь. Я пойду работать уборщицей в клуб. Я уже все узнала. Там хорошая зарплата. И курьером можно подрабатывать. Ты тоже там можешь устроиться. Может за какую-то плату подселим тебя ко мне в комнату, а если нет, то снимем тебе отдельно комнату. Твоей зарплаты хватит тебе на жилье. А на жизнь я заработаю. Только давай уедем вместе, пожалуйста. И не пей, я тебя очень прошу. Ну все же было нормально два месяца, не начинай, умоляю.

- Ну ты и дура, Лена. Умная, а дура. Заработает она. Ну-ну. Разве что на трассе. Так лучше один, чем кто попало, бестолочь.

- Хватит.

- Вот именно, что хватит. Иди в свою комнату и не зли Христа ради.

- Мам, - хватаю ее за руку, как только она встает с дивана. - Не пей, пожалуйста. И выгони этого Володю.

- Уйди. 

Это все закончится. Все обязательно когда-нибудь закончится. Когда папа пьет вместе с мамой – надо просто сидеть как мышка. И переждать. Может это малодушно, но идти и отбирать у них бутылку, я больше не решусь. Храбрость и отвага утекают, когда самой прилетает то по башке, то еще по чему важному.

- Елена Прекрасная, отройте, пожалуйста, дверь, - я не слышу этого. Не слышу! Молчать! И не подавать признаков бодрствования. - У тебя свет горит, девочка. Открой. У меня для тебя кое-что есть.

Прикладываю руки к ушам, как только в дверь начинают барабанить, и считаю до десяти. Вот только не успеваю. На «пять» дверь выломали.

Я не хочу в тюрьму! Но ведь убью этого Володю, если тронет. Резко вскакиваю с дивана и открываю окно. Только влезть в него успеваю. Сильные руки схватили меня за ногу.

- Ты совсем дурочка что ли? Иди сюда, - с силой опрокидывает на кровать, нависая надо мной. Нож достать не успеваю. А вот завизжать, как только урод приподнимает мою кофту – могу. Что и делаю с успехом до тех пор, пока мне не закрывают рот липкой ладонью. Был бы сейчас Тишка со мной, вот этого всего бы точно не было. «Вовремя» вспомнила о собаке. А может быть действительно вовремя, потому что сделала я ровно то, что сделал бы Тиша. Как-то умудрилась укусить урода за руку, а потом и вовсе ударить ногой в пах. Вскочила с кровати и, не раздумывая, на чистейшем адреналине выскочила в окно.

Не знаю, как не свернула ноги, когда вылезала из окна. Хуже всего, что идти мне некуда. Такие ботанки, как я, даже при хорошей семье, подруг не имеют. А уж при моих родителях и подавно. Более-менее очухалась, когда поняла, что замерзли ступни. Май хоть и теплый, но земля уже успела остыть. Ума не приложу куда идти. Разве что к озеру – там трава погуще, можно и поспать. Хорошо хоть пижама теплая.

- Опа, Ленуська-пампуська. Какие люди, да еще и в пижамочке, - перевожу взгляд со своих ног на мерзкого до умопомрачения одноклассника Колю. - Пацаны, смотри какая тут прелесть босоногая, - чувствую себя как в самой настоящей западне, когда слева и справа подходят еще двое одноклассников – Сережа и… Петя. Выдыхаю. Понимая, что он мне уж точно ничего плохого не сделает. Пусть и зазнайка с внешностью Аполлона, но не отморозок, в отличие от этих двоих. И в отличие от них – без бутылки пива. Да и это же Петя. Мечта всех девчонок. Да и чего уж греха таить – моя. Но не моего поля ягода. Не моего. - Где книги потеряла, а, Ленка? - гогоча, интересуется Коля, подавшись ко мне. Ничего не отвечаю, молчание – золото. Стараясь не провоцировать, медленно поворачиваюсь назад. Правда, шага ступить не успеваю, как меня хватают за руку.