Пленница по имени Никто (СИ) - Калина Анна. Страница 46

И что отвечать? Ненавижу врать, так как велик риск затеряться в собственной выдумке. Ответила так, как выглядело бы правильно.

- Пару недель.

- Уй ты, голубки! - зашамкала старуха, - чего ж вас в такое сладкое время по лесам-то носит?

Дела, - пожала я плечами, - важные очень дела.

Барбара закивала и тоже стрельнула глазами в сторону окошка. Старуха ловко управлялась с луком, даже ни разу не всплакнув, обдирая с того шелуху.

- Красивый он у тебя, статный, - бормотала она, разглядывая очередную луковицу на наличие гнили, - и видно, любит.

Я чуть на нож не насадилась от таких слов. Даже головой тряхнула, прогоняя странное головокружение.

- Любит?

- Ну, чего б женился на тебе, раз не любит? - добродушно хихикнула старуха, - разве не видишь, как он на тебя смотрит? Прямо глазами ест!

Я ещё увлечённее принялась строгать в суп сельдерей. Тоже мне, воздыхателя мне отыскали. Да, Шантарро на меня так пялится с самого дня знакомства... всё боится, чтоб я не удрала.

- Ты его без присмотру не оставляй, уведут.

- Ага.

И повисло неловкое молчание, в котором Барбара задумчиво перебирала горох, а я старалась не пялиться туда, где маг играл мускулатурой.

- Не всем везёт жизнь свою устроить, пару найти, - надтреснутым голосом произнесла бабка, - порой и умница, и красавица, и знатная.

- Судьба у каждого своя, - пожала я плечами.

- Да какая там судьба, - отмахнулась бабка, - когда родной дядька племянницу продал, как овцу.

Старуха испуганно вскинула голову и прикрыла рукой рот. Я насторожилась, чувствуя от этих слов странное жжение в груди. Оно? Или нет?

- Это вы о ком? - шепнула я.

Видно было, что Барбару разрывало от гнева и негодования, и я, оказалась теми самыми «ушами» в которые можно было излить всё накипевшее на душе. Барбара боялась, я тоже боялась, что старуха передумает мне изливать душу, а потому осторожно тронула женщину за руку:

- Я никому ничего не скажу.

Старушка скривилась, блеснули слёзы в выцветших глазах.

- Да я не боюсь. мне в мои годы чего бояться-то? Просто. Как вспомню Мариэллу, так сердце сжимается. Где она, наша горемычная? Жива ли? Не обидел ли её тот колдун.

Мариэлла... Имя раскатилось для меня тихим эхом, его нараспев повторяли сотни разных голосов. Словно издалека звучали их возгласы. Ласковый женский шепот, задорные детские крики. Мариэлла.

- А кто такая Мариэлла?

Старуха пожевала губами, шмыгнула пару раз носом. Её морщинистое лицо стало скорбным и печальным, будто судьба этой самой Мариэллы заботила её сильнее собственной. Бедная Барбара. Она так меня любила. Меня. Мариэллу.

- Наша графиня. - вздохнула старуха, - Мариэлла Иоллано. Племянница нашего хозяина. Это её замок был! Не большие владения, но всё же. Да только осиротела наша девочка, дядька опекуном сделался. Боялся, что девка вырастет и на своё наследство права объявит. Или замуж соберётся. Ей уже восемнадцатый год пошёл. И тут Майри взяла и сбежала. Так удачно.

- Майри? - шепнула я.

Я уже не сомневалась, перед моими глазами мелькали картины прошлого, воскрешаемые рассказом старухи. Эта кухня, детский смех. Сказки, рассказанные на ночь. И гневные крики дяди, который искал меня в пустых комнатах замка. Я научилась прятаться так, чтобы не быть найденной и избитой.

- Майри - это мы её так ласково звали, - улыбнулась старушка, - Нежная была девочка, смелая, сильная. Прислугу в обиду не давала, вечно с дядькой боролась. За что была часто битая.

- И где же она?

- А кто ж знает?- вздохнула Барбара, - По словам графа - сбежала девка с магом заезжим. От прав своих на наследство отреклась, дом бросила. Опозорила имя своё и честь. Граф нам даже записку показал, где Мариэлла всё написала, о любви своей неземной. Только я, старая карга, не сплю ночами. Я видела, как девочка наша шла за магом, как во сне. не моргая. Так кролик в пасть к удаву идёт, а не влюбленная девица за мужчиной. А эта жирная скотина, граф Иннорио, на следующий день очередной пир закатил, видать плату пропивал. А теперь опять зубы на полку. Без Мариэллиного присмотра ни запасов, ни экономии, даже прислуга разбежалась. Эй, ты чего разревелась?

Я сам не заметила, как по моим щекам побежали слёзы. Мариэлла Иоллано. Это было моё имя! Я ощущала его родным, близким, давно знакомым! И от этого становилось легче. С души будто сняли тяжёлый камень, которым стала неизвестность. И я теперь точно знала, что я не вещь! Я живая! Я Мариэлла Иоллано - человек с домом и прошлым!

- Жаль стало вашу графиню, - прошептала я.

- Жаль, - кивнула Барбара, - Только здесь ей тоже жизнь сахаром не была. Жила впроголодь, одевалась бедно. Дядька её, пока мелкая была, лупил нещадно, потом когда подросла, то нрав свой всё же поубавил. Майри же и сдачи дать могла.

- И больше вы о её судьбе не слыхали?

- Нет, молю богов, чтобы дали ей судьбы лучшей, чем у неё тут была. Да надеюсь, что она жива, здорова и счастлива. Пускай и с магом...

Я потянулась к старухе, сжала её руку, пытаясь хоть так поддержать. А хотелось выкрикнуть, что я та самая Майри, о которой она тоскует. Что я жива! Здорова и. Счастлива?

- Я не знаю его! - верещал мужчина, похожий на жирного борова.

Граф Иоллано был лыс, толст, неповоротлив. Ещё и пьян. Роан застал его в кабинете, когда мерзкий человечишка копошился в старом сундуке, пересчитывая золотые монеты. Майри рассказала магу всё. Она сбивчиво тараторила, рассказывая Роану историю своей жизни. Точнее, то, что вспомнила сама, и то, что рассказала ей старуха Барбара. И всё время радостно повторяла : «Я - человек! Слышите? Человек». И граф Шантарро ощущал, как каждое её слово гвоздем врезается в сердце. Это же он внушил ей подобную чушь, он обзывал её вещью и твердил девушке «оно».

Только давать выход своему истинному гневу было нельзя. А вот проучить престарелого пьяницу - сколько угодно. Он беспомощно дёргался в захвате магической петли, скулил и молил о пощаде. Роану было его не жаль. Он бы без сожаления сломал негодяю руку или даже шею. Но Майри стояла рядом, зажимая рот рукой. Смотрела с ужасом. и желание быть чудовищем утихало.

- Детка, Мариэлла, - хрипел Иоллано, - пощади.

Майри опустила руку и нахмурилась. Видно было, как её трясет от волнения и гнева. И эти её эмоции передавались Шантарро.

- Я ещё раз спрошу, - холодно произнёс Роан, - кому ты отдал свою племянницу? Имя? Гильдия? Род занятий?

- Я не знаю!

Иоллано завизжал и принялся трястись, отчего по его одутловатому телу пошли волны. Будто студень, подтаявший на солнце, свалили в холщовый мешок. Лысина графа блестела в скудном освещении чадящей свечи, да раздувались пухлые щёки.

- Врёшь, - равнодушно подытожил маг.

- Он не назвался! У него не было герба на одежде!

Роан нахмурился, подтягивая петлю тьмы ближе, заставляя графа Иоллано стать к магу ближе.

Так не бывает!

Иоллано принялся трясти головой и икать, потом ещё быстрее затараторил:

- Он забрал с собой ещё четырех девушек из деревни. Он обещал, что Мариэлла не пострадает! Что он заберёт её в ученицы!

- Врёшь! - уже злее произнёс Роан.

Иоллано зажмурился, отвернулся в сторону, будто взгляд тёмного мага был ему невыносим:

- Он платил золотом. Девушки были счастливы и не походили на пленниц.

- Дальше, - вздохнул маг.

- Он был в чёрном плаще, я не видел его лица. Только метку!

Роан насторожился, бросил беглый взгляд на Майри. Девушка тоже подалась вперёд, продолжая с силой сжимать кулаки.

- Какую метку? - тихо спросила она.

- Знак из двух дуг, переходящих одна в другую, - прохрипел Иоллано.

Роан ослабил удавку, давая графу Иоллано сползти на пол. Потом начертил в воздухе тот самый знак, о котором говорила Майри.

- Такой? - уточнил Шантарро.

- Да, - заскулил толстяк, - я больше ничего не знаю. Честно. Я никому не хотел вреда... Никому.

Граф Шантарро не удержался и с силой пнул графа, заставив того заскулить и повалиться на бок. Он продолжал бормотать извинения, плакать, трястись. И это ничтожество имело власть над Майри? Оно имело власть бить, унижать и морить голодом маленькую девочку? Роан обернулся к графине Мариэлле Иоллано. Майри стояла у станы и с отвращением изучала взглядом дядю. Это была не затравленная, сломленная жизнью девушка. чего же ей стоило сохранить силу духа и гордость?