Купол над бедой (СИ) - Аусиньш Эгерт. Страница 50

   Он улыбнулся, поблагодарил за ответы, пожелал всем спокойных снов. Самые быстрые и внимательные еще успели удивиться - мол, день на дворе, время к обеду, какие сны? Но начать говорить они уже не успели: уснули, где стояли, как и остальные.

   Выждав двадцать вдохов, чтобы заклинание подействовало с гарантией на всех, он махнул недомагам, чтобы отошли подальше. Особой нужды в этом не было, граф работал аккуратно и точно, но то, что он собирался сделать, было не боем, а побоищем, и он не хотел этого зрелища для своих студентов. Несмотря на то, что это была единственная возможная в таких условиях форма милосердия. Усилие довольно дорого стоило магу, но он собрался, пожелал всем свободного пути - и задействовал заклинание, разрушающее жизнь. Пройдя по лагерю и убедившись, что живых не осталось, испепелил трупы, пересек лагерь и сказал дожидавшимся студентам: "Я закончил, пойдемте". До самого вечера у него было скверное настроение. Лиске, неведомым чудом не оказавшейся в лагере, он поставил в счет и то, что из-за нее он чувствовал себя хуже последнего мясника. В его родном языке не было слова, чтобы назвать то, что ему пришлось сделать. В местном словаре он не стал копаться - и так было тошно.

   Мам, извини, я вчера не мог позвонить. Отпаивал коньяком первого зама наместника. Да, это он в Заходском был. Нет, никем не руководил, один. Это их оружие, я обещал не разглашать. Приехал вечером ко мне внезапно, весь расстроенный, я в него влил почти литр Фавро, потом говорили про терроризм и права личности. Нет, я трезвый, мне и ста граммов не перепало, ему нужнее было. Просто еще не ложился, и глаза слипаются, так что сейчас говорить не могу. Свяжусь с тобой вечером через хэнгаут.

   Целую, пока. Женя.

   Письмо Евгения Ревского матери от 04.08.2022

   Я опоздала. Позже, вместе с Эгертом, я пыталась вспомнить, что именно меня задержало, но так и не смогла. Должна была приехать за полчаса до полудня, а добралась только к часу, бывает. Я вышла к лагерю и не услышала его. Все было уже кончено. Как ни крути, пара десятков людей в одном месте, пусть и собравшихся слушать лекции, это какой-никакой, а шум. От ребят, готовящих обед, хотя бы. И по мелочи - обрывки разговоров, смех, что-то еще. Но из лагеря доносился только стрекот кузнечиков в траве. Я остановилась, не выходя из леса, и очень осторожно проверила, есть ли кто живой. И не почувствовала никого. Глянула еще раз, вдруг засада. Но нет, людей здесь не было. Больше всего захотелось развернуться на месте и пойти в обратную сторону, но я вздохнула и осторожно пошла вперед, готовясь к самым поганым сюрпризам и не зная, чего ждать.

   На костре в центре лагеря в котле подгорал обед. Я потянулась было к Источнику. И тут до меня дошло, что это за странные кучки пепла лежат вокруг. Села я прямо где стояла. Взгляд упал на пачку сигарет, я трясущимися руками вытряхнула одну и прикурила от пальца, забыв об осторожности. Да, я опоздала. Судя по содержимому котла, в лучшем случае на полчаса. Докурив, я вытащила из плавающих вокруг обрывков заклинаний все, что могла. И по собранному получалось, что сааланец был один. Он не скрывался, так что, встретившись, я его непременно узнаю. Просто, быстро, чисто. Усыпил, разорвал ствол головного мозга и сжег. И проделал он это со всеми одновременно. Останься у меня хоть немного нервов, я бы испугалась еще больше, на этот раз задействованных им походя сил и точности, с которой он все проделал. И... И выходило, что ушел он на своих двоих. После всего, что сделал.

   Ожог на пальцах от сигареты, дотлевшей до фильтра, я скорее увидела, чем почувствовала. Отбросила ее и запустила руки в волосы, закрывая лицо. Лагеря больше не было. Он справился со всеми меньше чем за пять минут. И успей я вовремя, не факт, что продержалась бы против него хоть сколько-то лицом к лицу. Тут был боевой маг саалан. Настоящий. И теперь ветер разносил пепел, который он оставил от моих друзей.

   Надо было уходить. Я бросила последний взгляд на лагерь и почти побежала к дороге по одной из лесных тропинок. Не к машине, черт с ней, она все равно одноразовая. Через десять вдохов я уже знала, к какой точке на границе спешу. До Хельсинки я добралась через двое суток, проведенных почти без сна. Мне уже начинало мерещиться всякое, так что я сняла койку в хостеле на все, что было в кармане, и упала на подушку. Утром привела себя в порядок, позвонила с одолженного мобильника на один из номеров экстренной связи, сказала условленную фразу и пошла в кафе, прилагавшееся к ней. Если Эгерт в городе - придет сам. Если нет - будет кто-то от него. На последнее я купила большой кофе.

   Через полтора часа в зал вошел Эгерт и, оказавшись рядом с моим столиком, вдруг меня крепко обнял и сказал: "Ты жива. Я не надеялся".

   Еще через час мы были в каком-то домике у озера, он поил меня чем-то темным, сладковатым и очень крепким. Как я потом узнала, Штрох ровно в два раза крепче водки. Я сперва рассказывала спокойно, хоть и глотая слова, потом плакала в Эгерта, а дальше было утро и совершенно дикое похмелье. И я сказала, трогая еще влажные после душа волосы и сражаясь с жуткой жаждой:

   - Я хочу, чтобы его не было. Я хочу стереть его, чтобы и следов не осталось.

   - Наместника? - уточнил Эгерт и дал мне бутылку Перье.

   - Угу.

   Он посмотрел на меня внимательно и долго.

   - Хочешь - делай. Я помогу.

   Как сообщает анонимный источник, саалан полностью уничтожили лесной лагерь террористического подполья. По оценкам, на месте погибло от двадцати до тридцати боевиков. Точнее, от них остался только пепел. Только у нас! Эксклюзивные фото и видео с места происшествия.

   Народные новости, 05.08.2022

   Ленту новостей Полина читала на псковском автовокзале, в Гатчине или в Кузьмолово - где получалось. Сидя в вокзальном кафе, она открыла новость полностью, отпила из чашки и поморщилась: мятный чай с ромашкой был омерзительно горьким. Подойдя к стойке, Полина попросила воды. Вода горчила тоже. Полина с полминуты молча посмеялась над собой: пепел Клааса и прочая подростковая романтика после сорока пяти, охренеть как вовремя. А если не шутить - наверное, ей больно. И похоже, что очень больно. Со стороны ее внутренняя жизнь выглядела как короткий, но явный упрек качеству чая. Впрочем, в кафе она была одна.

   Она выбрала в списке контактов Маринин номер:

   - Мариш, привет, в народные новости глянь.

   Из трубки она услышала вздох:

   - Поль, да видела я уже. Ты же понимала, что к тому шло?

   - Да. Одна она по-любому не смогла бы жить, это был только вопрос времени.

   - Ну вот и все. Нет больше рыжей девочки...

   - Ну и, - Полина огляделась, убедилась, что в зальчике пусто, а продавец за стойкой по уши в комме, и закончила, - пусть теперь молятся, как умеют. Я, конечно, не она, но пятки им прижарю. За них обоих.

   У блога Аугментины к осени двадцать второго года резко выросли посещаемость и цитируемость. Дейвин не мог не смеяться, читая местные забавные враки, которые она выкладывала у себя перед выходными. Язык этих баек был совершенно ужасен, он был даже не наполнен просторечиями, а состоял из них целиком, но все было абсолютно понятно и очень смешно. Несмотря на то, что знать и чиновники выставлялись в них в омерзительном свете, и на то, что в них рассказывались ужасающие нелепицы - оторваться было невозможно. И он читал, уже не понимая, по долгу службы или из удовольствия он просматривает ее очередную выкладку. Про золотые игральные карты, про рыбу-треску, про кислые щи, которые не суп, а напиток, про мороженых волков и про мордобитное письмо... Их было очень смешно читать. Но было у этих площадных баек и второе, скверное дно. Каждая из них напоминала о том, что любой чиновник, полицейский или сааланский дворянин, контролирующий часть территории края, - враг, и ни от кого из них ничего хорошего ждать не стоит. И не потому, что они хотят зла, а потому что они тупы, жадны и несдержанны. В городе эти байки, похоже, знали, потому что не вдумывались в их смысл. Просто посмеивались, вспоминая. Коллеги с Литейного тоже не видели в них проблемы, более того: Дейвину нашли целый диск с мультфильмами по этим сказкам и сказали, что им в обед сто лет, без шуток ровно сто. И насовали еще таких же дисков с другими подобными историями, пообещав еще и книг с картинками. Для них эти истории и действия группы Аугментины так и остались вещами из двух разных мешков, никак не связанными между собой. Дейвин махнул рукой и увез диски к себе в апартаменты в замке. Проблема при этом никуда не делась: настроения в городе эти тексты регулировали. И то, что они всем знакомы, делало только хуже, ведь люди могли перечитывать все это не только в сети. Над саалан начали посмеиваться снова, и смех не был добрым.