Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт. Страница 112

   Димитри так и не понял, как у крыльца появился тот же самый байкер на двухместной "крысе" именно в ту минуту, когда Марина спускалась по ступенькам. Потом он все же догадался, что она, похоже, успела отправить ему пустое сообщение, взглянув на телефон, когда начала прощаться. Посмотрев на уже пустое шоссе, наместник хмыкнул, пожал плечами и занялся следующим делом. Отдав распоряжения о полной боевой готовности Охотникам и ветконтролю на ближайшие трое суток и выпив первую чашку кофе, он собрал своих заместителей с командами магов и разложил на столе карту города и пригородов. Коротко изложив вводные и оглядев лица, он сказал:

   - Бояться уже некогда. Время упущено. У нас, как вы понимаете, чуть больше пары суток. Шансов на то, что это не произойдет, нет никаких: на город идет шторм, и все это, или по крайней мере первая волна этого, пойдет вместе с ветром. А вместе с этим всем пойдут оборотни. Нам не повезло, дождя в ближайшие двое суток не обещают. Хуже того, сдернуть его на город через этот погодный фронт тоже не получится. Особенно учитывая наземную обстановку. Нам нужен прогноз того, как это будет. Святая стража встанет вместе с нами там, где мы определим удачные места для магов, но они с таким раньше не сталкивались, так что руководить обороной города в этот раз придется нам.

   Через два часа карта была готова. Димитри усмехнулся и показал своему штабу выведенную на монитор ее точную копию, датированную восьмым сентября тысяча девятьсот сорок первого года. Доклад для императора был почти готов. Оставалась сущая ерунда - пережить шторм, приближающийся к границам края.

   Воскресным утром он вспомнил вчерашний разговор с магами, отодвинул его на два часа, необходимых, чтобы вернуть телу бодрость, а сознанию - ясность, и вернулся к вопросу с полным вниманием. Секретарю и охране было приказано отвечать "князь сегодня занят, принять вас не может" всем, кто надеялся к нему попасть с чем бы то ни было. Он начал собирать эту мозаику с манифеста Полины и перечитал ее короткое письмо целиком. Вспомнив игрушки под стенами Большого дома, как звали здание горожане, еще раз припомнив ее поведение в камере, на Кэл-Алар и потом в Приозерске, он понял истинные причины бесстрашия своей новой подруги, еще весной бывшей врагом. Она знала, что не теряет жизнь после казни, которой ждала, а уйдет в бессмертие, станет частью души этого города. Как те, с рубежа, и другие, из Пискаревского мемориала. Как мертвые со Смоленского кладбища или духи, населявшие яблоневый сад во дворах около Гавани. Чего она не знала и не могла предположить - это того, что будь ее приговор исполнен, это стало бы последней каплей, смещающей равновесие между живыми и мертвыми в сторону мертвых, и местные злые тени, поднявшись из своих оврагов, пошли бы на город еще в белые ночи. И светлое ночное небо не могло их остановить, ведь пройти им надо было считаные шаги. Да, она построила себе надежную и верную тропу. Но это был не ее выбор. Месяц за месяцем Святая стража выбирала из списков жителей именно таких, как она. Она не была уникальной или единственной, просто осталась одной из последних, и ей было нечего терять. Любой другой, оказавшийся на ее месте, мог устроить ему точно такую же головную боль. Их слишком мало осталось, слишком многое на них держится и слишком чувствительной стала для города потеря каждого и каждой из них. Окажись на ее месте Марина или Сева с Витьком... А ведь легко могли бы, и с Наташкой вместе. И завтра весь центр остался бы без прикрытия. Город уже сейчас начал бы медленно и необратимо сходить с ума, если бы не этот вечный мешок с тараканами, Алиса. А Святая стража продолжила бы выявлять стихийных некромантов, пока у них под ногами одним прекрасным утром сам по себе не загорелся бы асфальт. Он зашел на "Ключик" с аккаунта, принадлежавшего одному из авторов доноса на Полину, просмотрел предлагающиеся закрытые мастер-классы. Ну да, скорее всего, именно асфальт и загорелся бы - вот, пожалуйста: напалм из бензина в домашних условиях. Он назван "отопительным гелем", но это именно напалм, и по свойствам, и по характеру горения. А вот "костер в снегу" - магний-алюминиевая смесь, горящая в воде. Пролистав еще с полдесятка страниц с предложениями такого же характера, он убедился, что авария на ЛАЭС была не случайностью, а только первым событием из ряда аналогичных, из вероятности превращавшихся в неизбежность с каждым очередным расстрелом. Из какой ямы поднялось то, что жило в Алисе, с какой могильной плиты она сняла это, случайно прикоснувшись рукой, было не так важно, пока она была одна. Но даже сейчас за это уже нельзя было поручиться, потому что все ее группы, собирающиеся под одну акцию, все ее придурки, с хихиканьем взрывавшие себя в машинах, направленных в других людей, были собраны и выбраны из местных. Есть ли шанс, что этот самый ветер не гулял внутри их голов и не пел им в уши? Судя по тому, как бьются об Алису Сержант, Полина и он сам, - ни малейшего. Он не поставил бы на это и пустой винной бутылки. Какой из мертвых, летящих в этом ветре, использует ее через минуту, чтобы воплотить в мире живых свою волю? Нет средства это знать, поскольку представляться такая сущность точно не будет. Она просто сделает, что хочет, и оставит использованную живую перчатку следующему безымянному. Князь отвернулся от монитора, встал, прошелся по кабинету, продолжая мысль.

   И эти безымянные, потерявшие себя, превратились в серый ветер, блуждающий над городом, не разумея ни себя, ни смысла того, что он нашептывает людям, и желающий подхватить и понести с собой очередную игрушку - душу ли, опавший лист или кусок кровельной жести, ему все равно. Наигравшись, он бросит подхваченное, где попало, и улетит - до следующего шторма.

   Это гвардии рядовые и старшие лейтенанты, десятками лет просящие передать их адреса домой из-под болотного мха и местной жесткой осоки и окликающие каждого проходящего мимо, уж если становятся за плечом у живых, то остаются с ними надолго. До тех пор, пока живые хранят их память и уважают их ценности. А с теми, кто не разделяет их ценностей и не уважает их права на свою жизнь и свои интересы, у них разговор короткий. Димитри вспомнил фотографии горок пепла на лесной траве, мелькавшие в новостных лентах, юношу в черной форме танкиста, протянувшего ему на атласной подушке нагрудный знак, похожий на паука, и зябко шевельнул плечами. Тот, кто вел его, уже успел истлеть где-то в местных болотах, но направить волю живого человека и помочь ему ценой жизни возразить против недолжного этот мертвый все равно сумел. Все те, у кого тени павших стоят за плечом, так бы и продолжали клепать печки из консервных банок и цветочных горшков, готовить еду на пламени свечи и обогревать ложкой самодельного напалма свои дома, только чтобы не брать у саалан ничего. Ну да, можно было сколько угодно пытаться делать как лучше, пока Святая стража, одной рукой собирая по улицам их потеряшек и сирот, второй рукой и дальше убивала родителей, бабушек и соседей этих детей. Они бы ели вареный столярный клей, как их предки, и ловили в реке все, что в ней водится, только бы не иметь дела с оккупантами и игнорировать их благодеяния. Спасибо еще, что электричество с отоплением приняли. Великое чудо, что они приносят хвосты оборотней и меняют их на оружие, а не пользуются до сих пор этой своей копаниной, которая, конечно, очень серьезная помощь, но не в том смысле, который эти люди способны признать публично. Вероятно, они ему и правда доверяют, насколько могут. Димитри сделал еще один круг по кабинету, с силой провел руками по лицу, сел перед камином и посмотрел на угли.

   Нет, они не уехали бы. Более того, устроив надежно тех, кто захотел и смог уехать, они бы вернулись, как вернулась Полина и как вернулась Алиса, даже рассыпанная в осколки. Таких вернувшихся по городу было тысяч пятьдесят. Он, дурак, счел это результатом своих усилий, а это была просто любовь к городу, оказавшаяся сильнее неприязни к чужакам, насаждавшим в нем свои порядки. И эти самоубийства в Сопротивлении... Никакие это были не отговорки, и страх перед следствием Святой стражи не имеет никакого отношения к тому, что ими двигало. Контакт с оборотнем - это смерть без вакцины и лечения, причем смерть, увеличивающая число фавнов в городе. Вакцинирование - неизбежный контакт с властями. То и другое обеспечивает окружению пострадавшего проблемы равной силы, а пистолет - вот он, рядом, и становится очевидным и понятным решением, более приемлемым, чем любое другое. И где теперь души этих людей, нельзя сказать точно. Может, среди мертвых защитников города, а может, стали частью серого ветра, с которым герои и после смерти продолжают свой бесконечный бой. А как они нужны были бы именно сейчас, и как их будет не хватать завтра... В помощь Святой стражи во время встречи с грядущим бедствием он верил только потому, что на вчерашнем совещании присутствовала настоятельница Хайшен, обязавшая этих обнаглевших зарвавшихся тупиц пошевелиться. Понятно было, что в угрозу они не поверили ни на волос и что они придут и встанут, куда он скажет, только потому что Хайшен в их глазах большая неприятность, чем перспектива торчать всю ночь на улице невесть зачем. Конечно, получив по носу, они сориентируются, особенно некроманты, но потери неизбежно будут, именно по причине легкомыслия и беспечности. И отвечать за эти смерти предстоит опять ему.