Убить Первого. Том 3 (СИ) - Фаатович Иван "Wisenheim". Страница 21

«Недолго вам осталось мнить себя царями мира, твари», — подумал Мао, высунув когти, — «однажды, великий Первый очистит мир от этих мерзких блох, заставит их сгинуть навеки и тогда мы, наконец, сможем жить спокойно…»

Высокая трава зашевелилась рядом с ним, оттуда показалась огромная голова шакала. Это был Хош, вожак всех шакалов в долине Белой. Матёрый старый зверь не подчинялся никому, кроме Хозяина леса и был, пожалуй, самым сильным, свирепым и кровожадным среди своих сородичей. Не чета тем щенкам, что согласились отправиться с Хого к чёрной башне. Вид у Хоша был соответствующий: он был огромен, шерсть походила на иглы ежа и по прочности не уступала камню, когти были остры, как у самого Мао, а пасть была полна острейших зубов. Ещё у него не было половины уха и отсутствовал глаз. Где он умудрился получить раны, которые не удавалось излечить силой жизни, шакал никогда не рассказывал.

Хош вопросительно глянул на Мао, повёл носом и жадно втянул ночной воздух. Запах людей будоражил аппетит старого вожака, а терпеливостью он не отличался. Старый кот коротко кивнул в ответ, и растворился в зарослях. Пришла пора выполнять задание великого Хозяина леса, чей приход он уже чувствовал, и ждал с минуты на минуту.

Шан, один из десятка дозорных на стене у ворот напряжённо вглядывался во тьму, изо всех сил пытаясь разглядеть там хоть что-нибудь. Разумеется, ничего, кроме мрака, он не видел. Увы, человеческим глазам было далеко до острого зрения тварей. Немного ближе к ним были одарённые, достигшие второй ступени, но попробуй найди такого ночью в карауле. Вздохнув, Шан на мгновение прикрыл глаза, быстро помассировал веки пальцами, после чего тут же вновь уставился в черноту. Его сосед, сухопарый солдат постарше, лишь усмехнулся в усы, вспоминая свои первые ночи на часах.

— Да расслабься ты, не то глаза наружу выпадут, — посоветовал он товарищу, который до сих пор таращился во тьму как в последний раз, — ты лучше слушай внимательно, как трава шуршит, да на полосу света гляди, куда фонарь достаёт, прямо на самую границу. Там врага ранее всего засечь можно.

— Х-хорошо, — выдавил из себя Шан и послушно сосредоточился на самом краю круга тусклого белого света, испускаемого магическим фонарём на стене. Впрочем, туда он тоже таращился с широко раскрытыми глазами да так внимательно, словно пытался рассмотреть в темноте каждую травинку отдельно. Его товарищ, увидев поведение солдата, только вздохнул да махнул рукой. Сам таким был. Все были. Ночной караул — самый опасный. Чаще всего твари нападают именно в тёмное время, подкрадываясь почти вплотную к стене и набрасываясь на часовых. Нападения эти, в большинстве своём одиночные и слабые, ужесточились лишь в последние дни, но благодаря усиленным патрулям легко отбивались. Правда тот, кому не посчастливилось оказаться под атакой обычно не выживал, оттого все новички и тряслись, точно сухие листья на ветру. И потому умирали чаще — твари отлично чувствовали слабое место.

Шану это было прекрасно известно, а ещё до жути стыдно перед старшим товарищем. Вчера ведь ничего подобного не было! Он отстоял свой караул как положено, но сегодня… сегодня его с самого пробуждения снедало чувство тревоги. Сильное и тянущее, оно словно невидимый молоточек стучало ему в голову и требовало убраться подальше от этих проклятых ворот. Хоть прямо сейчас собирайся и беги со всех ног. Нечто похожее он чувствовал пару дней назад, во время побега мерзких предателей, но тогда он загнал эти чувства куда подальше и не поддался им, страшась столь крамольных желаний. Как тот, кто надеялся стать вассалом семьи Джоу, он не мог позволить себе даже помышлять о предательстве. Вот и сейчас, вместо того, чтобы послушать мудрый совет шестого чувства, молодой воин лишь стиснул зубы и постарался отстраниться от собственных эмоций.

— Ты это слышал?! — воскликнул вдруг напарник Шана, подаваясь вперёд, к самому краю стены.

— Что?! — вцепился в родное копьё часовой, осторожно пытаясь высмотреть, что такого там внизу заметил старший товарищ.

— Шорох! Громкий! — отрывисто пояснил тот.

— Да эта проклятая трава шелестит всю ночь! — возмутился Шан, искренне надеясь, что ничего не слышал, — просто ветер!

— Нет, точно не ветер, — пробормотал мужчина, высматривая что-то внизу, у самых ворот. Мелькнувшая где-то вдалеке тень заставила его покрыться холодным потом, — тень! Я видел тень! — крикнул он, пальцем указав куда-то на тонкую границу освещённого пространства, куда ещё доставал их магический фонарь.

Шан похолодел внутри. Шорох можно было списать на ветер, а тень на разыгравшееся воображение, но на часах с таким не шутили. Мгновенно метнувшись к башне, мужчина схватил дубинку с пояса и замер в нерешительности. Поднимать тревогу?! Шан обернулся к товарищу, увидел, как тот погрозил ему кулаком и, вздохнув, ударил в било. Звон разнёсся по солдатскому лагерю. Шан выждал несколько мгновений, а затем ударил ещё дважды, подавая сигнал предупреждения. Это была ещё не боевая тревога, но, услышав его, каждый солдат должен был подготовиться к тому, что она, возможно, скоро последует.

Не прошло и десяти вдохов, как рядом с ним на стене оказался мрачный боец Когтя и ещё десяток воинов. Они рассредоточились по стене в поисках мелькнувшей на свету твари. Шан тоже смотрел во тьму, позабыв о наставлениях товарища, и благоразумно не отходил далеко от доски. Лагерь позади него быстро просыпался. Солдаты поднимались с земли, спешно облачались в боевые одежды, подбирали копья да надевали шлемы, готовясь к возможному сражению, но пока не спешили покидать своих мест. За последние два дня таких тревог было минимум три, и все были ложными, но нервов потрепали изрядно.

Шан чувствовал себя довольно неуютно под взглядами десятков бойцов. Внимание всех обитателей лагеря было сосредоточено на нём, а точнее, на дубинке в его руках и дощечке рядом, куда он должен будет колотить в случае реальной угрозы. Ло вместе с седым простолюдином тоже смотрели туда, сидя у своих спальных мест на самом отшибе стоянки, но, в отличие от бойцов гарнизона, их глаза не горели надеждой на очередную ложную тревогу. Наоборот, в них плескалось какое-то странное предвкушение и злорадство. Однако, никому из присутствующих не было дела до изгнанника и жалкого простолюдина. На изгоев попросту не обращали внимания.

Спустя несколько минут воины на стене не нашли ничего, что могло бы послужить основанием к решительным действиям и уже были готовы объявить тревогу ложной. Шан даже нерешительно замахнулся дубинкой, косясь на бойца Когтя, который, в свою очередь, задумчиво вглядывался во тьму. Ему тоже отчего-то вдруг стало тревожно и сейчас мужчина пытался понять, почему. Именно в этот момент Ло, на которого никто не смотрел, замер, как вкопанный. Глаза его на мгновение остекленели, но уже через несколько мгновений взгляд мужчины стал осмысленным, а губы растянулись в гадкой, злорадной усмешке. Ло внезапно почувствовал невероятный прилив сил, ощутил, как с души спадают оковы, как ярость, которую он так долго копил внутри себя, рвётся наружу. И выпустил её всю без остатка. В глазах мужчины заплескалось безумие и он, одним рывком поднявшись на ноги, в считанные мгновения переместился к воротам, обрушив на створки удар чудовищной силы.

В ту же секунду на изгнаннике скрестились взгляды всех собравшихся. Никто сразу не догадался, в чём был смысл этого глупого удара, а когда пришло осознание — было уже слишком поздно. Поверхность огромных врат пошла волнами, странная иллюзия рассеялась, а из-под неё на свет выползли десятки магических знаков. Почувствовав атру, выпущенную лысым гигантом, они вспыхнули пламенем настолько ярким, что даже смотреть на него было больно. От сильнейшего жара толстые брёвна громко затрещали, заскрипели и через несколько мгновений взорвались с оглушительным грохотом.

Шан, его товарищ и ещё пара часовых, которым не повезло находиться в этот миг над воротами, погибли мгновенно. Остальных смело со стены ударной волной — та оказалась настолько мощной, что повалила с ног часть солдат в лагере, да разнесла на кусочки половину дозорной башни. Под треск огня и дрожь разгорячённого воздуха на землю опадали горящие доски, а ненасытное пламя уже медленно ползло с ворот на стену и даже присутствие защитных символов на ней не могло уберечь огромные брёвна от этого ненасытного огня.