Момент истины (СИ) - Арх Максим. Страница 31

— Ну я бы этот жанр назвал — Альтернативная история, попаданцы во времени или просто попаданцы, — искренне ответил я и, поразмыслив с секунду, согласился: — а так да, это действительно фантастика, причём очень увлекательная и приключенческая.

— Ненужно сейчас об этом, — сказал Громов и задал следующий вопрос…

Глава 27

Так в течении получаса я в форме «блиц опроса» рассказал товарищам, что никто меня на этот роман не подбивал, что я придумал его сам, что конструкцию подводной лодки я также выдумал самостоятельно, опираясь исключительно на фантазию, кадры военной хроники и картинки из книг и журналов. Также, никто мне не подсказывал, что кроме двадцати огромных межконтинентальных баллистических ракет на лодке-исполине, есть ещё: кинотеатр, поле для гольфа, огромный бассейн, баня, казино и боулинг. И да, все невоенные объекты внутри конструкции моей субмарины, были взяты по ассоциации из какого-то старого французского или итальянского комичного фильма, который я смотрел по телевизору.

Однако, кроме этих были и другие неожиданные вопросы. Например, почему на моей подлодке моряки несут службу и ходят в походы по три года. На это я ответил, что с моей точки зрения психологически тяжело прожить и полгода только лишь в мужской компании, без противоположного пола, ибо, к счастью, сейчас у нас пока эра абсолютно «не толерантная». И рассказал любознательным товарищам, что даже думал ввести в роман некий элемент «разрядки», но из-за своей природной скромности постеснялся.— Это какой? — заинтересовался Малафеев.— Резиновые женщины, для капитана и первого помощника, — пояснил я, вспомнив эпизод из замечательного фильма «72 метра» и пока обалдевшие от такого откровения комитетчики переваривали, что этот пионер только что выдал, я достал новую тетрадку и записал название картины, подумав, что, быть может, когда-нибудь у меня получиться её снять.

Через тридцать минут мы почти закончили и Громов под шумок пододвинул ко мне протокол с показаниями и как не в чём небывало, улыбнувшись, предложил подписать.— Спасибо не надо, — вежливо отказался я от такой сомнительной чести.— Саша, это надо подписать. Тут ничего такого нет. Просто твои показания. Это нужно нам для отчётности.— Я не следил, что Вы там записывали, а сам уже не помню, что я вам тут наговорил. Поэтому ничего подписывать я не буду. Напишите, что от подписи отказался.— Нужно подписать, Саша, — влез в разговор Рябцев. — На тебя заведено оперативно — розыскное дело, проходят оперативно — розыскные мероприятия. В рамках этого мы тебя и опросили. Ничего лишнего ты не говорил. Всё записано только с твоих слов и товарищ майор отсебятины никакой не писал и ничего не выдумывал. Поэтому тебе нечего бояться.— Я не трус, но я боюсь, — признался пионер и вновь отпихнул от себя предложенные к подписи листки. — Вы же перед допросом обещали с меня подписи не требовать? И кстати, а что это за листок вы мне тут подсовываете?— Это подписка о неразглашении совершенно секретной информации.— Что за чушь?! Я ни о какой такой информации не слышал, а следовательно и разгласить её не могу.— Но то, что ты рассказал — это само по себе является сверх секретной информацией, — вздохнул Малафеев. — Это тебе надо обязательно подписать.— Как раз наоборот, товарищ капитан, такую бумагу я подписывать совершенно не намерен, потому, что не хочу сесть в тюрьму или получить пулю.— Объясни, — кратко попросил капитан.— Мне кажется, что тут всё очевидно, товарищи. Вы самоубийцы, решили закончить жизнь, но меня-то вы в свой суицид зачем втягиваете? У меня мама, и вообще… Я ещё пожить хочу.— Объясни к чему ты это? — так и не поняв, спросил Громов, переглянувшись со своими коллегами.— По-моему ясно к чему. Вы хотите, чтобы я признал секретными сведения, которые я придумал дома за столом? Вы сами-то понимаете, чем это грозит и не только мне, но и вам, всем вам. Есть такое страшное итальянское слово — «черевато», так вот для всех нас, это крайне черевато. Не понимаете почему? Ну сами подумайте. Государство — огромный механизм, различные учёные: физики, химики, конструкторы; специальные службы с их многочисленным аппаратом; секретчики различных уровней секретности; все эти сотни тысяч или даже миллионов людей, тратили миллиарды советских рублей, на то что обычный школьник придумал дома! Вы представляете, что будет? Вы думаете, когда вы докажите бесполезность всех вышеперечисленных слоёв граждан они вас простят? Я думаю нет. Они будут до последнего держаться за свои рабочие места сопротивляясь и сметая всё на своём пути. Кстати, вы же сами работаете, насколько я понял, в подобном ведомстве. Когда поднимется шум, то наверняка ЦК создаст какую-нибудь комиссию по расследованию этого ЧП. И многим придёт песец! Вам оно надо?— Во даёт, — прошептал Рябцев, посмотрев на капитана.

— —

*****

— Что это только, что было? Это, что, обычный такой парень? — произнёс Громов, достав из кармана пачку сигарет и в этот момент удивлённо подумал, что пока они общались со школьником, ему ни разу не захотелось закурить.— Ничего себе школьник. Радиолокация, баллистическая траектория ракет, геостационарная орбита, спутниковая группировка, атомный ракетный крейсер, — зачитал Рябцев выписки, которые делал себе в блокнот. — Да и потом тоже, какое-то сумасшествие началось: ЦК, ЧП, возможные последствия для страны… Мы с кем вообще вели беседу? С одним из руководителей Генерального Штаба? — вопросил он в пустоту и угостился предложенной «Явой».— Н-да. Парень не простой. И этим, нужно сказать, он мне понравился, — играя скулами, проговорил Малафеев. — Чувствуется в нём стержень. Видно, что наш человек. Хотя очень необычный человек, нужно признать.— Вот и я об этом, — выдохнул дым Рябцев и, обратившись к старшему коллеги, произнёс: — Ну, что будем с ним делать, товарищ полковник? — повернулся к начальнику и улыбнувшись, — И как это, кстати говоря, Вы так с документами-то оплошали?— Н-да… Старею наверное, Родион. Взял одну из своих подделок и тут же был раскрыт школьником. Стыд и позор. Кому рассказать, не поверят, — выдохнул полковник Кравцов, рассматривая удостоверение на имя капитана Малафеева с его вклеенной фотографией и его инициалами. — Короче ясно, что парень не простой и за ним нужен глаз да глаз. Я сегодня руководству доложу и будем думать, как двигаться дальше. Также доложу и наше, — он хмыкнул, — соображение насчёт секретности. Ведь и вправду глупость какая-то получается. Ну какая может быть секретность, если мы сами американцам и европейцам даём высоту и координаты нашей спутниковой группировки, а также согласовываем с ними высоты, чтобы не было столкновений. Тут парень прав. Так, что пусть там на верху сами решают, что с этим всем делать. Ясно одно, за этим парнем надо хорошенько присматривать и вообще хорошо было бы подвести к нему нашего человека. Он писательством интересуется, вот кого-нибудь из литераторов, и нужно с ним подружиться, чтобы контролировал и нам докладывал, если Васин опять, что-то подобное придумает и соберётся публиковать, — закончил мысль он и посмотрел на своих сотрудников, — Родион? Ты чего такой? Придумал чего?— Михаил Алексеевич, подвести литератора, это хорошо, но не лучше ли Вам самому с ним наладить дружеские отношения?— И как ты это себе представляешь? Я полковник и завожу дружбу со школьником?— Нет не полковник, — улыбнулся Рябцев, — а готовящиеся на пенсию капитан Малафеев, которому есть многое, что рассказать молодому поколению. У вас большой жизненный опыт и у вас, наверняка, в загашнике есть полезные знания и истории, которые, без сомнения, помогут начинающему писателю стать известным по всему Советскому Союзу автором, — он хмыкнул. — Такой вариант взаимоотношений, на мой взгляд, самый перспективный. Общаясь с субъектом напрямую, кто как не Вы, сможете узнать его получше, выведать все тайны и главное понять — он сам дошёл до тех мыслей, что нам озвучил или его кто-то направляет? Если им кто-то руководит — хорошо, мы узнаем кто это и примем меры. Если же он гений и сам до всего дошёл, значит это наш клиент и будем дальше с ним работать. Вы же видите, мальчишка талантлив, а талантливые люди, как правило, талантливы, если не во всём, то во многом. Не сомневаюсь, общение с ним поможет нам выявить и раскрыть его потенциал. А предлог для знакомства достаточно прост — Вы захотели загладить свою вину, пригласив Васина в кино или кафе-мороженное. Там и подружитесь.