Мой дорогой герцог - Холл Констанс. Страница 25

– Придержи язык, Агнес, пока я не засунула тебе эту ложку в глотку, – сказала Эллис, размахивая ложкой перед носом у Агнес.

– Попробуй только! Я тебе все лицо порежу! – Агнес потрясала ножом.

– Успокойтесь, прошу вас, – произнесла Келси, опасаясь, как бы они не поранили друг друга, и быстро спросила: – Агнес, а где леди Элизабет?

– Заперта в своей комнате, мисс, я отнесла ей еду, так она чуть не стукнула меня подносом. Всех ненавидит!

– Повариха говорит, что у нее есть на то причины, – заметила Эллис.

– Что за причины? – спросила Келси.

– Ну, мисс, когда родители хозяина умерли, ему было лет четырнадцать, и его опекун, старый поверенный, отослал леди Элизабет, совсем еще маленькую, к дяде и тете. Не знаю, что там произошло, но дядя и тетя отправили бедняжку в пансион. Став взрослым, хозяин забрал ее домой, но с ней не было никакого сладу. После несчастного случая он отправил ее в монастырь в надежде, что там ее перевоспитают.

Однако надежды его не оправдались. Она сбежала оттуда и вернулась домой. Целый месяц жила здесь, но никто даже не заметил, она пряталась, воровала с кухни еду. Уоткинс как-то заметил ее, когда она бродила вокруг замка. Его светлость пригласил из Лондона очень милую женщину, чтобы та вывезла леди Лиззи в свет. Он хочет выдать ее замуж. Но вряд ли найдется мужчина, который станет ее терпеть.

Келси подумала, что Лиззи очень несчастна. Она была лишена родительской ласки, а теперь Эдвард собирается выдать ее замуж, чтобы избавиться от хлопот.

– Какой ужас! – воскликнула Келси.

– Да, мисс. Что будете есть на завтрак?

– Овсянку. Она очень вкусно пахнет!

– Вы должны съесть что-нибудь еще, а то вон какая худая.

– Хватит овсянки. Я тороплюсь навестить отца и Мак-Грегоров этим утром. Вы не могли бы отложить немного еды моему отцу? – Келси полагала, что он вообще не ел с тех пор, как она уехала.

– Конечно, мисс.

Келси кусок не лез в горло, мысли о Лиззи не шли у нее из головы. Она решила поговорить о ней с Эдвардом, как только представится возможность.

Эдвард уже оделся, когда Уоткинс вошел с подносом.

– Доброе утро, ваша светлость!

– Вижу, ты удивлен, по я давным-давно сам одеваюсь и отказался от камердинера. И ты это прекрасно знаешь.

– Да, ваша светлость. – Уоткинс поставил поднос на край кровати.

– Сейчас я поеду кататься верхом. Без утреннего кофе.

– Да, ваша светлость, но не рановато ли? Вы обычно отправляетесь на прогулку не раньше девяти.

– Значит, я нарушу правило, Уоткинс. Это мой дом, и я могу позволить себе такую вольность.

– Конечно, ваша светлость, я скажу прислуге.

– Скажи! – Эдвард двинулся к двери, но вдруг обернулся. – Я слышал, мисс Уолларил уже встала. Где она?

– На кухне, ваша светлость. Наверное, завтракает. – Уоткинс подобрал с пола халат Эдварда.

– Ясно. А леди Элизабет, она не сбежала? Ты проверял?

– Она не звонила в колокольчик, видимо, еще не проснулась. – Уоткинс повесил халат в шкаф.

– Я зайду к ней, прежде чем уехать.

– Весьма благоразумная мысль, ваша светлость. – Уоткинс повернулся к нему: – Она вчера была не в лучшем настроении.

– Не то слово, – насмешливо произнес Эдвард и вышел. Он вспомнил, что ночью ему пришлось сражаться с Лиззи, пока он тащил ее в комнату.

– Ты не заставишь меня извиняться перед ней! Я не буду! Я не буду! Ты поселил ее здесь, чтобы соблазнить, так же как ее мачеху.

– Не смей со мной так разговаривать, Лиззи.

– Правда глаза колет, да?

Его терпение лопнуло. Он схватил ее, бросил поперек кровати и отшлепал так, что у него заболела рука. Раньше он никогда этого не делал.

Она встала и с ненавистью посмотрела на него.

– Мне не впервой, так что давай, бей! Все равно ничего не добьешься. – Она скрестила руки на груди и вздернула подбородок. – Я не потерплю ее здесь. Пусть уезжает. Или я заставлю ее уехать.

Эдвард не стал препираться с Лиззи, вышел и запер дверь.

Он никак не мог понять, почему Лиззи так ненавидит Келси. Быть может, потому, что Келси разоблачила ее и к тому же поколотила. А на Эдварда злится за то, что он собирается выдать ее замуж. Но он непременно найдет этой чертовке какого-нибудь дурака и избавится от нее.

Он тихо вошел в спальню Лиззи, ожидая застать ее спящей, но кровать была пуста, покрывала сброшены на пол. Он вспомнил слова Лиззи: «Пусть уезжает, или я заставлю ее уехать». Эдвард выбежал из комнаты. Запыхавшись, влетел на кухню. Там начался настоящий переполох.

Уоткинс сидел за столом и ел. Когда он увидел, что Эдвард стоит в дверях, он вскочил.

– Ваша светлость?

– Где мисс Уолларил? – спросил Эдвард, сжимая кнут так, что побелели костяшки.

– Ушла, ваша светлость. – Куда?

– Пошла, наверное, навестить отца в деревне.

– Пешком?

– Да, ваша светлость. – Брови Уоткинса поднялись. – Что-то не так?

– Лиззи опять сбежала. Как бы она не навредила мисс Уолларил. – Эдвард выбежал за дверь, проклиная себя за то, что не запер Лиззи в башне.

Уоткинс посмотрел ему вслед, затем быстро повернулся и успел подхватить Агнес, прежде чем та упала в, обморок.

Утро выдалось необыкновенно ясное, солнечное. Келси смотрела вверх сквозь кружево листьев над головой, восхищаясь синевой неба и яркой зеленью. Вместо того чтобы пойти по главной дороге, она двинулась через лес, сократив себе путь. Тропинка вела к восточному краю деревни, прямо к дому отца.

Они с Гриффином часто ходили здесь, когда рядом с каменоломней созревала черника. «Ворованная черника вкуснее», – говаривал Элрой Мак-Грегор, отрезая кусок черничного пирога, испеченного женой. Это всегда вызывало смех у всех членов семьи Мак-Грегоров. Келси приходилось с ним соглашаться. Она улыбнулась при мысли о том, что скоро снова настанет время собирать чернику. Воздух был напоен ароматами опавших листьев и земли. Она любила этот запах необитаемого леса. Дойдя до места, где начинались скалы, она стала взбираться по извилистой тропинке. Добравшись до гребня холма, остановилась и посмотрела вниз на каменоломню. Голубая вода блестела на дне конусовидного карьера. Здесь ничего не добывали уже тридцать лет, и природа начала восстанавливаться там, где рабочие выскоблили все до камней. На восточной стороне выросли деревья, а на западной упрямо росли кусты черники, скрывая стофунтовый обрыв. Сердце колотилось, пока она карабкалась вдоль кустов черники. Каждый раз, взбираясь на гребень, она преодолевала страх сорваться вниз. Гриффин всегда дразнил ее, когда они ходили за черникой. Она в отместку бросала в него ягоды, и его рубашка была вся в черных пятнах, когда он возвращался домой. Улыбнувшись, она вспомнила одно из самых яростных сражений, после которого Гриффин долго не мог отмыть волосы.

Вдруг что-то загудело у нее над головой. Небо стало черным. Она мельком увидела коническое гнездо шершней на дорожке, как будто кто-то специально ждал, пока она подойдет, а затем сбросил его.

Шершни стали жалить Келси. Она закричала, бросила корзинку с едой для отца и побежала к кустам черники, прикрывая глаза ладонью.

Земля ушла у нее из-под ног, и она покатилась вниз по гребню, ударяясь о камни.

Глава 10

Лиззи стояла на вершине карьера, с тревогой наблюдая за происходящим. Когда Келси ударилась о воду на дне карьера, она задержала дыхание и стала ждать, когда та появится на поверхности. Но она не всплывала.

«Ты не должна была умереть, глупая корова», – проговорила она про себя, сбегая по скалистым уступам вниз, придерживая подол черного платья одной рукой, а другой держась за выступающие камни. Вода была чистой и прозрачной, поэтому она легко разглядела женскую голову под водой и не упускала ее из виду.

Добравшись до края воды, она нырнула. Мертвая тишина, царившая в глубине, звоном отдалась в ее ушах, когда она поплыла через карьер к бесчувственному телу. Она была высокой, жилистой и всегда отличалась силой, поэтому ей не составило труда ухватить Келси под руки и вынести н» поверхность.