Спящий в песках - Холланд Том. Страница 57

Странно, но лицо Иосифа, обычно спокойное и невозмутимое, омрачилось. Тии, однако, не поняла, что огорчила отца, ибо до сего случая никогда не видела его рассерженным или потерявшим самообладание. Поэтому, упорная в своей невинности, она упорно продолжала расспрашивать его о причине отсутствия Инена.

Иосиф застыл на месте и надолго погрузился в молчание. Тии уже хотела было повторить свой вопрос, но отец поднял руку, словно призывая ее проявить терпение, и наконец заговорил:

– О дочь моя, мне тяжко даже думать об этом. Он стал орудием моих злейших врагов, и я больше не в силах что-либо для него сделать. Прошу тебя, не упоминай при мне его имя.

Тии, разумеется, удивилась, и любопытство ее было возбуждено сверх всякой меры, однако почтение к отцу заставило девочку удержаться от дальнейших вопросов. Другое дело, что вечером того же дня она послала гонца к Эйэ, дабы передать брату просьбу навестить ее при первой возможности.

Эйэ пришлось ждать несколько дней, но задержка ничуть не удивила Тии. Она знала, что брат сдружился с молодым фараоном Аменхотепом и они вдвоем частенько предавались, как свойственно юношам, веселью и забавам, свалив государственные заботы на плечи мудрого царского советника Иосифа. Прошла почти неделя, прежде чем неразлучные друзья появились во дворце со шкурами и головами убитых ими в пустыне львов. При виде фараона Тии простерлась ниц, ибо, хотя они и выросли вместе, помнила, что он владыка Египта, а кроме того, знала, что ему свойственны резкие перемены настроения, делающие его непредсказуемым. Царь, однако, тут же наклонился, поднял ее за руку, да еще и прильнул к этой руке столь долгим поцелуем, что она покраснела и отвернулась. Эйэ, все это видевший, рассмеялся и, указав жестом на львиные шкуры, сказал:

– Видишь, сестричка, мы принесли тебе подарки. Тии, однако, наморщила носик.

– Я предпочла бы получить их живыми.

– Это можно легко устроить, – с улыбкой пожав плечами, промолвил царь Аменхотеп. Ведь мы могучие охотники. – Он взглянул на Эйэ. – Разве не так? Мне всего шестнадцать, а в Египте уже никто не может со мной сравниться.

Эйэ в ответ улыбнулся и кивнул, а вот Тии сильно сомневалась в том, что кто-то может превзойти ее брата. Оба невзирая на юный возраст, ростом не уступали взрослым мужчинам, однако если Эйэ казался высеченным из самого твердого мрамора, то его царственный друг выглядел куда более слабым и рыхлым. Но Тии, разумеется, оставила эти соображения при себе, ибо молодой фараон явно хотел показаться в ее глазах великим удальцом и героем. Дабы поразить воображение юной собеседницы своими подвигами, он то и дело поигрывал отсеченной львиной головой, а потом, вымазав пальцы в крови, мазнул кровью и по губам Тии, после чего начал демонстративно облизываться. Эйэ рассмеялся, а она почувствовала неловкость, хотя, по правде сказать, так и не поняла, в чем состоит шутка. Когда фараон наконец ушел, оставив ее наедине с братом, она почувствовала облегчение. Правда, услышав ее вопрос об Инене, Эйэ лишь нахмурился и пожал плечами. Он не располагал никакими сведениями, но заверил сестренку, что все разузнает и непременно ей расскажет.

Однако на следующий день к Тии явился не Эйэ, которого та ждала, а сам царь Аменхотеп. Он снова надолго припал губами к ее руке, а потом, к удивлению и испугу девушки, заключил ее в объятия. Фараон тяжело дышал, губы его раздвинулись в алчущей улыбке, а потом она ощутила их, мягкие и влажные, на своих. В первое мгновение Тии растерялась, но потом резко высвободилась и отпрянула. Царь, однако, не был ни обескуражен, ни рассержен таким поведением.

– Прекрасно! – воскликнул он. – Я вижу, ты наделена не только красотой, но и характером. Для столь могучего охотника, как я, такая добыча становится еще более желанной.

– Мне хотелось бы надеяться, что я достойна чего-то лучшего, – молвила в ответ Тии, встретив взгляд царя с нескрываемым презрением.

На миг улыбка застыла на устах Аменхотепа, но потом он неожиданно прошептал:

– Да, это так.

Царь приблизился к ней, и его улыбка превратилась в нечто похожее на гримасу сожаления.

– Воистину так, – шепотом произнес он, взяв ее за руку и увлекши за собой на балкон. Иначе с какой стати я принес бы тебе подарок, достойный царицы?

Широким жестом он указал вниз, на двор, где стояла клетка с тремя обмякшими, заляпанными кровью львами.

– Я поймал их сам, с помощью одного лишь Эйэ, – горделиво заявил царь.

Тии молча смотрела на животных.

– Почему ты не благодаришь меня за подарок? – спросил Аменхотеп.

Тии пожала плечами.

– По мне, так лучше бы им остаться свободными. Такие существа, как они, не должны сидеть в клетках.

Царь Аменхотеп ощутимо напрягся, но потом энергично закивал и захлопал пухлыми, мягкими ладонями.

– Да будет так! – возгласил он и за руку свел Тии вниз, во двор, где она вплотную подошла к клетке и внимательно осмотрела львов. Несмотря на раны, голод и усталость, глаза хищников загорелись. Один из них с грозным достоинством сел и зевнул, показав страшные клыки.

Едва Тии успела подумать о том, что в жизни не видела такой красоты и мощи, как появилась целая орава слуг, которые покатили клетку через двор. Повернувшись к фараону, она спросила, каковы его планы в отношении этих зверей, и он с улыбкой указал на металлические ворота в высокой стене женской половины дворцового комплекса. Тии нахмурилась, не совсем понимая, что это значит, но в это время клетку вкатили в открывшиеся ворота.

– Но ведь там находятся сады великой царицы! – воскликнула в изумлении Тии.

– Находились, но теперь это не так, – со смехом откликнулся Аменхотеп и, вновь взяв Тии за руку, поднялся с ней на плоскую крышу. Посмотрев вниз, она невольно вскрикнула от радости: клетка на ее глазах открылась и три великолепных, прекрасных в своей мощи хищника оказались на воле – среди столь же прекрасных деревьев и цветов.

Улыбка молодого фараона стала еще шире, и он снова припал губами к ее руке.

– Как я и говорил, – пробормотал он, – это подарок, достойный настоящей царицы.

Потом он повернулся и ушел, а Тии, проводив его взглядом, неожиданно ощутила прилив воодушевления. Целый час она наблюдала за львами и лишь потом, когда ей и самой захотелось посидеть среди цветов и фонтанов, спустилась в сад женской половины. Увы, как оказалось, ее любимый уголок уже был кем-то занят – там сидела старшая сестра фараона, являвшаяся по обычаю также его женой и носившая титул великой царицы.

Тии замерла и хотела было уйти, но царица уже заметила ее и окликнула по имени. Девушка подошла и преклонила колени.

– Не удивляйся тому, что я вынуждена отдыхать в общем саду женской половины дворца, – промолвила сестра фараона. – Мой собственный, как выяснилось, теперь для меня закрыт. Там поселили диких зверей.

Тии молча склонила голову, и тут царица пнула ее с такой силой, что она упала навзничь.

– Что говорил фараон? – прошипела царица. – Что он тебе обещал?

На глазах Тии выступили слезы негодования и обиды. Теперь она увидела, что позади великой царицы собрались и остальные сестры Аменхотепа; все они взирали на нее с ненавистью и злобой.

Видя это, Тии вознегодовала настолько, что забыла о страхе. Она встала, выпрямилась во весь рост и громогласно заявила:

– Фараон Аменхотеп обещал сделать меня великой царицей.

Принцессы – что, признаться, доставило ей немалое удовольствие – разразились испуганными, возмущенными восклицаниями, однако великая царица лишь покачала головой и рассмеялась.

– Так вот, значит, чем мой супруг и брат собирается тебя соблазнить? Не обольщайся. На самом деле он просто хочет сделать тебя своей наложницей.

– Ты можешь воображать на сей счет все, что тебе угодно, – рассмеялась в ответ Тии, – однако каждому ясно, что он даже моих львов любит больше, чем тебя.

Кровь отхлынула от лица великой царицы, но в голосе ее, когда она поднялась на ноги, прозвучало, как ни странно, ледяное спокойствие.