Запретный плод - Холли Эмма. Страница 8

– Пожалуйста, Эдвард! – Ее руки заскользили по его брюкам в поисках пуговиц. – Позволь мне...

Но он не дал ей ничего сделать, чуть оттолкнув настойчивые пальцы, и снова опрокинул ее на спину. Он приподнял ее узкие бедра, раздвинув их, а затем сам расстегнул брюки. Освобожденная плоть рванулась наружу, как выпущенное из клетки дикое животное, и в одно мгновение вся кровь прилила к ней, чуть не разорвав ее. Эдвард не помнил случая, чтобы его желание было так велико, но при этом он словно смотрел на себя со стороны, чуть отчужденно отмечая, как хороша женщина, раскинувшаяся перед ним в ожидании, и какие у него широкие сильные ладони, ласкающие ее. Имоджин столько раз говорила, что лишь граф Грейстоу может заставить ее кричать от наслаждения. Будучи замужем за человеком намного старше себя, она проводила бессонные ночи в одиночестве, не в силах обрести покой. И только Эдвард давал ей то наслаждение, которого она была лишена. Граф подозревал, что был у Имоджин не единственным любовником, но это ничуть не беспокоило его.

Он чуть спустил брюки вниз, и глаза его любовницы расширились от вожделения. «Вот то, чего ты хочешь», – подумал Эдвард. И словно в ответ на его мысли Имоджин застонала. Он смотрел на свое достоинство, в который раз удивляясь, как может женщина желать такое жуткое чудовище: чуть подрагивающее, огромное, со вздутыми синими прожилками вен. И почему он сам испытывает удивительное чувство гордости и собственной власти, когда его плоть вздымается вверх, как приготовившийся к прыжку хищник?

Имоджин потянула его руками к себе, твердый клинок коснулся ее раздвинутых бедер и чуть дрогнул. Сам не понимая почему, граф сопротивлялся этому натиску. Ему нравилось видеть, как женщина хочет его, как жаждет его прикосновения.

– Возьми же меня! О, умоляю, войди в меня, ты, зверь!

Но он лишь провел пальцами по ее животу, развел светлые колечки волос и проник между ними пальцами. Он отдавал себе отчет, что безумно желает, чтобы под ним лежала не эта страстная блондинка, а пугливая темноволосая девушка, которая дрожала бы от страха и ожидания, а не от снедающей ее страсти.

Проклятие! Ему необходимо немедленное облегчение, хватит этих игр! Эдвард стиснул ягодицы любовницы ладонями, приподнимая бедра, и вошел в нее, словно нож в подтаявшее масло.

– Да, да! Сильнее, прошу тебя! – умоляла Имоджин. Ее ноги обвили его бедра, заставляя проникнуть глубже.

Граф чуть помедлил, давая ей привыкнуть к его размерам.

– О, недаром говорят, что у тебя самый здоровенный зверь во всем Лондоне! – шепнула женщина. – Давай же, делай это со мной!

И Эдвард стал двигаться внутри ее все быстрее и сильнее, словно только яростный натиск мог удовлетворить его безумный голод. Голод по темноволосой девушке, увиденной им сегодня. Он гнал прочь эти мысли, учащая темп и сдавливая женщину, стонавшую под ним, пока их хриплое дыхание не слилось в одно.

– Еще, еще, не останавливайся, – бормотала она, вцепившись пальцами в кружевную подушку.

Сумасшедшее движение продолжалось до тех пор, пока его сердце чуть не остановилось на мгновение, а затем что-то словно взорвалось внизу живота, заставив содрогнуться и хрипло закричать. Затем Эдвард осторожно отпустил бедра Имоджин и приподнялся над ней на локтях. Его почти пугала та ярость, с которой он излился в нее.

– Пресвятая Дева, если бы люди только знали, каким Эдвард Бербрук может быть страстным, они никогда не прозвали бы тебя Холодное Сердце!

Интересно, кто автор этого прозвища, подумал Эдвард. Впрочем, это не так уж и важно, решил он секунду спустя. Он посмотрел на Имоджин, распростершуюся на кресле, и чуть отодвинулся. Она выглядела очень довольной и уставшей и потому даже не запротестовала, когда он поднялся. Только мяукнула, как разочарованная кошка, которую согнали с уютного дивана, где она успела угреться. Он не мог сразу уйти, поскольку это было бы невежливо, а потому сел рядом и взял ее пальцы в ладонь. Страсть соединила их давно, но они так и не научились вести ни к чему не обязывающие беседы, а потому обычно расставались быстро. Эдвард всегда был очень замкнутым существом и не привык общаться по-светски поверхностно.

– Ты из тех мужчин, которые заставляют женщину совершать необдуманные поступки. Например, развод с мужем, – пробормотала женщина, опустив золотистые ресницы.

Эти слова немного насторожили графа, хотя и не слишком. Впрочем, Имоджин никогда особо не интересовала Эдварда, он редко задумывался над ее словами, тем более не был настроен делать это сегодня.

Сегодня он ощущал себя почти одиноким.

В таком же невеселом настроении он приехал к своей тетушке Ипатии. По вторникам она бывала дома и принимала гостей. Он застал у нее известную графиню, похожую на старую гусыню, с двумя румяными дочерьми, стрелявшими в него круглыми выпуклыми глазами. Наверное, они казались себе очаровашками, когда щебетали общеизвестные глупости о нарядах и о происхождении лондонских туманов. Через четверть часа, проведенных в их обществе, Эдвард уже еле сдерживался, чтобы не завопить от безысходности. Как можно быть такими бестолковыми дурочками?

Едва графиня с дочками откланялись, Эдвард вздохнул с облегчением.

– Мой дорогой племянник! – воскликнула тетушка Ипатия. – Я прощу тебе твое невежливое общение с этими девушками, только если ты прибыл по важному делу. Не стоит так мрачнеть, заметив, что на тебя положили глаз. Ты же завидный жених, и в твоем возрасте пора бы задуматься о подходящей партии. – Она прищурилась на племянника. – Не хмурься так, Эдвард, я же думаю о твоем благе. И подойди поближе. Ты явно не в духе. Надеюсь, причина твоего визита не в плачевном состоянии моих капиталовложений?

– Нет, тетя, – ответил граф, присаживаясь в кресло, все еще теплое после сидевшей в нем графини. – Ваши капиталы как раз дают неплохие дивиденды. – На протяжении последних лет именно Эдвард был ответственным за все вложения семьи. – Речь пойдет о Фредди.

– Ах вот оно что! А я все ждала, когда же ты придешь спросить моего совета, как поступить в этой щекотливой ситуации! – воскликнула тетушка и вздохнула, отчего ее пышная грудь поднялась. Для своих немолодых лет герцогиня выглядела вполне привлекательно – стройная, статная, с короной серебристых волос, столь же густых, как и в юные годы. В молодости она не была слишком красивой женщиной, но годы смягчили черты ее лица, придав им известную утонченность и привлекательность. Пытаясь скрыть возраст, герцогиня носила перчатки из тонкого сатина и массивное ожерелье из драгоценных камней.

– Мне нужно от вас нечто большее, чем просто совет, тетушка, – произнес Эдвард, сжав пальцами поля шляпы. – Мне нужна ваша помощь. Ваша поддержка в одном деликатном деле.

– В деликатном деле? – спросила герцогиня и позвонила в серебряный колокольчик, вызывая лакея.

– Слушаю, ваша милость, – проговорил тот, входя в комнату, каким-то похоронным тоном, что неожиданно развеселило Ипатию.

– Возьмите у графа шляпу и плащ. А взамен принесите столик с напитками. – Несмотря на преклонный возраст, герцогиня по-прежнему отдавала дань хорошему вину.

– Будет сделано, – все так же мрачно ответил лакей, и это вызвало озорную улыбку у Ипатии.

Когда принесли вино, герцогиня взяла себе бокал красного, отпила из него и только тогда заговорила:

– Итак, я полагаю, что тебе понадобилась моя поддержка, потому что в твою голову пришла блестящая мысль, как спасти загубленную репутацию брата. Да-да, я слышала эту непристойную историю с лакеем!

– Значит, так теперь про это говорят? «Непристойная история с лакеем»?

– Ну, не всегда история с лакеем бывает непристойной, дорогой мой племянник. Вот я вспоминаю одного смазливого лакея, который служил у меня... впрочем, речь не о том. До меня дошли слухи, что Фред приятно проводил время с этим парнем, пока их не застукали. И не надо делать такое лицо, Эдвард. Я гораздо старше тебя и многое повидала на свете, поэтому я имею право называть вещи своими именами. Я слышала о вещах и похлеще, чем этот мелкий инцидент с Фредди. Да что там, я сама порой любила повеселиться на славу!