Нерождённый (СИ) - Нежин Макс. Страница 21

Ах, если бы не ханжа Кайоши — я бы притащился к себе Мико, которая сидит совсем близко и сонно зевает не забывая прикрывать рот ладошкой.

Рот Мико…

Чудесный нежный ротик Мико… чёрт.

Я еще помню про ту штучку, что была в нем совсем недавно.

Мико просыпается и легко вскочив на ноги шелестит по ступенькам в нижние помещения — там мы спрятали остатки нашего ужина, от чаек, которые верными спутниками сопровождают корабльот самого лагеря.

Возвращается с ароматными кусками холодного мяса и тремя крохотными кувшинчиками вина.

Завтрак — остывшим мясом с вином? Почему бы и нет, наверное, во время путешествия здесь так принято.

Пока набиваем животы поглядываю на Кайоши — больше всего сейчас боюсь что онзаведёт разговор обо мне и Мико… вернее о том, что вчера увидел.

— Керо, — начинает он и я напрягаюсь. — И ты Мико…

Я напрягаюсь еще сильнее.

— Мне кажется или вы нравитесь друг другу? — неожиданно произносит он и лыбится.

Я выдыхаю — по крайней мер сейчас он не будет отчитывать меня. И Мико.

Неожиданно он видит у меня что–то за спиной, бросает мясо, кое–как ставит кувшин почти разлив его, срывается с места и несётся к краю палубы за моей спиной.

— Смотрите! — вдруг зовёт Кайоши. Стоит чуть не сваливаясь на самом краю и показывает куда–то вперёд и вниз.

— Ступени! Видите?

Подходим. Видим. Рядом с парой огромных валунов старинные каменные ступени уходящие куда–то под землю.

— Заглянем? — он с горящими глазами смотрит на нас.

— Это уже не наши земли, — говорю я. Очевидно же — мы ночь летели, вряд ли территория клана такая огромная.

— А может и наши, — не собирается сдаваться Кайоши. — Или Клана Падающего Неба — а мы с ним в хороших отношениях. К тому же, мы брать ничего не будем — просто заглянем.

Мне идея особо не нравится — есть дела поважнее, но если сейчас не уступить ему — будет вечно упрекать. К тому же, я еще помню свидетелем чего он стал сегодня ночью.

— Ладно. Только быстро.

Я поднимаюсь на капитанский мостик — этот корабль всем хорош, но голосового управления у него нет.

Дёргаю рычаг вниз и наша яхта начинает медленно опускаться понемногу замедляясь.

Кайоши вместе с Мико стоит на самом краю и машет руками помогая мне вырулить к нужному месту.

— Стой! — орёт он и это последнее что я слышу прежде чем Кайоши сваливается вниз.

Бегу вниз и нахожу только трясущуюся Мико.

— Он там, — она протягивает руку.

Заглядываю вниз, осторожно — не хватало и мне грохнуться. До земли не меньше десяти метров, а то и больше.

Корабль остановился, но Кайоши я не вижу. Не на камнях мёртвого, ни в кустах еле живого. Нигде. И в ту дыру со ступенями он тоже не мог свалиться — мы совсем чуть–чуть не долетели до неё.

— Ты его видишь?

— Да, — Мико так сильно трясёт, что она даже это короткое слово не может толком выговорить.

— Где?!

— Там, — она показывает вниз, но туда куда она указывает ничего похожего на Кайоши нет.

— Я не вижу. Пустая земля.

— Он не на земле, — запинаясь произносит она.

Ложусь на край палубы и пробую заглянуть за крохотный бортик который её ограничивает.

И вижу Кайоши.

И не только его.

Серая длинноногая и длиннорукая тварь, с голым, словно выбритым черепом прижимает Кайоши к борту корабля. И не просто прижимает, а не даёт ему даже пошевелиться.

А еще она свой длинный язык просунула ему через рот куда–то глубоко в горло и теперь довольно повизгивая высасывает оттуда что–то.

— Что это за херня? — всё, что приходит мне в голову сейчас.

Таких тварей здесь я еще не видел. И подцепили мы её только что — как только снизились. Прыгнуть на десять–двадцать метров и утащить свою добычу, а потом пригвоздить и высасывать из неё всё что можно высосать… это и правда мерзкая тварь.

Хуже всего то, что ни дотянуться до неё мечом, ни доползти — ну никак нельзя. Кайоши посоветовал бы что–то умное, но сейчас у него не спросишь никак.

Он уже пока я тут несколько секунду раздумываю уже бледнеет и синеет — эта тварь, похоже, перекрыла к его лёгким доступ воздуха.

Вижу руку его и вижу как она что–то рисует в воздухе, а потом падает без сил и висит.

— Он умер?!

Это Мико.

Оглядываюсь в поисках чего–нибудь что могло бы сейчас помочь… вот только ничего здесь на палубе нет. И не может быть — всё что привезли на корабле из Фукусимы давным давно уже выгрузили.

Вспоминаю про формулы которые учил перед сном все эти две недели и бегу к своему лежаку — там сумка Кайоши к бумагой и чернилами. Пока бегу вспоминаю что–нибудь из последнего. Что я там заучивал вчера? Тающая кожа?

Самое то!

Выдергиваю листок, хватаю пузырёк с кистью и чернила и бегу обратно — рисовать буду там… если Кайоши еще жив.

Жив.

Одной ногой уже на том свете. Лицо чёрное и судороги — похоже на агонию.

Рисовать быстро не получится — так я точно ошибусь. Заставляю себя не спешить и выводить каждую закорючку. Хорошо что формула свежая — учил только вчера и перед глазами стоит.

Вот и всё!

Ис размаху леплю на серый лысый череп твари. Вернее — бросаю, но листок послушно влетает в череп и приклеивается к нему.

Вой!

Она издаёт адский вой, вот прямо так с языком своим в горле Кайоши. И это вой угрозы — она как будто говорит мне — отойди, он мой.

Ничего не происходит. Ошибся?

И как могло быть по другому. Наверное, надо каждую формулу сотню раз выписать чтобы не ошибаться. Вот как Кайоши — он может и закрытыми глазами их рисовать. И всё работает.

Я уже готов бежать за новым листком, но тут что–то происходит. Кожа, серая кожа этой твари вдруг начинает покрываться чем–то похожим на огромные волдыри, вздуваться и лопаться. А еще — она как будто становится тоньше. Тоньше и тоньше — всего несколько секунд и я уже вижу под ней мясо и мышцы твари.

Новый вой — уже другой.

Я вдруг вижу как толстый язык её начинает выползать из горла Кайоши. Вижу как хватка которой она припечатала Кайоши к борту корабля начинает слабеть.

Сейчас можно сделать только одно — вскакиваю и бегу на капитанский мостик — надо успеть посадить корабль раньше чем Кайоши грохнется о землю и разобьётся.

Мысль о том, что там внизу может быть полно эти прыгунов приходит уже по пути… и не останавливает. Сейчас нужно пробовать спасти Кайоши, о плохом буду думать потом. К тому же, у меня есть меч и он вполне готов к знакомству с этими тварями.

Садимся, затаскиваем Кайоши и сразу же взлетаем — никакие изучать ступени никто уже, понятное дело, не собирается.

Укладываем его на палубу и ждём. Он жив, а лечебных формул я пока вообще не знаю.

— Это джанку, — он начинает кашлять и мы ждём. — Я слышал про них, но ни разу не видел. Говорят, они и на руинах есть, но пока не попадались.

Джанку не джанку — а я буду звать этих тварей прыгунами

— И что он там засунул тебе в рот? — интересуюсь я.

— Заткнись, — огрызается он.

— Мы никому не скажем.

— Заткнись!

— Ты же выживешь? — на всякий случай решаю уточнить я.

— Сделай мне «касание жизни».

Ах если бы я мог.

— Просто отлежись, — советую я самое простое заклинание на свете. — До города есть еще около часа.

— Сделай!

Хмурюсь, но лезу за чистым листком, а потом заглядываю в свою память — «касание жизни» я учил. Но учить — не значит помнить.

Вот.. вроде бы вспомнил. Да, я определённо вспомнил эту формулу.

Беру кисть поудобнее — если рука дрогнет всё может сорваться.

Вырисовываю символы, а сам поглядываю на Кайоши — чувствует он себя явно не очень хорошо. Кожа зеленоватая, под глазами появились огромные синяки…

— Ну скорее же, — торопит он умирающим голосом.

Неужели та гадская тварь впрыснула в него яд? Это будет печальной новостью — не уверен что «касание жизни» может спасти от яда.

Кажется получилось… Поднимаю листок под ветер — пусть подсушит немного, а потом осторожно леплю Кайоши на лоб.