Очевидная ложь (ЛП) - Уэбстер Кристи. Страница 10

– Деньги на обычном месте, Лисса, – пробормотал он, не сводя с меня глаз и набрасывая на себя одеяло. – Какого черта ты заявился без предупреждения?

Деньги?

Отца трахала какая-то проститутка?

Когда блондинка подошла ко мне, я перегородил дверной проем. Она бросила взгляд на отца, как бы спрашивая, что ей делать.

– Нанял шлюху, отец? Ты серьезно? – впрочем, это лучше, чем если бы он стал встречаться с кем-то так скоро после кончины матери. Тот факт, что это просто секс, немного смягчил удар. Однако ситуация все еще раздражала. У меня было такое чувство, будто мы только вчера похоронили мать.

– Лисса не просто шлюха, – вспылил отец. – Она – мой друг. Мы уже давно знакомы.

«Жми на чертовы тормоза».

– Что?

– Что я пропустил? – спросил Арис позади меня, наконец, почтив нас своим присутствием. – О, мерзко. Неужели я чувствую запах чьей-то киски в папиной комнате?

Лицо отца пылало от ярости, когда Арис протиснулся мимо меня и вошел в спальню. Брат покачал головой.

– Какого хрена вы двое тут делаете? – рявкнул отец.

– Костас сказал, что нам нужно с тобой встретиться, – отозвался Арис, пристально посмотрев на Лиссу. – А ты кто такая?

– Шлюха отца, – прошипел я.

– Еще одна? – спросил брат.

Я резко мотнул головой, посмотрев на него.

– Что значит «еще одна»?

Арис насмешливо уставился на меня.

– Почему ты ведешь себя так, будто это первая шлюха, о которой ты узнал?

Снова посмотрев на отца, я сжал кулаки.

– Значит, mamá умирает, а ты тут трахаешь столько шлюх, сколько сможешь? Я не думал, что у тебя вообще хоть что-то там работает.

Арис фыркнул.

– С маминой смерти? Да где ты был всю нашу жизнь, чувак?

Всю нашу жизнь?

Да он издевался надо мной.

Может, мать и изменила отцу, но он оставался ей верен. Из-за него я так одержим преданностью. Он вбивал мне это в голову с тех пор, как я себя помнил.

– Лисса уже много лет на меня работает, Костас. Не будь идиотом, – отец хмуро смотрел на меня.

Идиотом?

Не быть чертовым идиотом?

Девушка, о которой шла речь, пожала плечами, будто не видела ничего особенного в том, чтобы трахать мужчину в три раза старше себя, когда тот даже не мог самостоятельно сходить в туалет.

– А как же mamá? – прошипел я.

Черты отца смягчились.

– Костас, я знаю, что тебе тяжело с тех пор, как тебя бросила жена...

– Она не бросала меня, мать твою, – прорычал я, заставив девушку подпрыгнуть.

Похоже, Арис был рад наблюдать, как я терял голову из-за неосторожности отца. Однако улыбка исчезла с его лица, когда зазвонил телефон. Пытаясь вытащить смартфон из кармана, Арис что-то выронил, и коробочка отскочила от пола. Обезболивающее. Для детей. Я растерянно смотрел на него, пока брат поднимал таблетки и засовывал обратно в карман. Он ответил на звонок с такой ненавистью, что я снова задался вопросом, нравилась ли ему хоть немного та женщина, с которой он спал. Его глупая шлюха что-то провизжала на другом конце провода. Арис побледнел, а затем чистейшая ярость исказила его черты, превратив из прекрасного принца Димитриу в настоящего дракона. На долю секунды он встретил мой взгляд, пылавшая в его глазах ненависть могла бы убить меня на месте, обладай он такой силой.

– У Селены проблема, – прорычал он, проталкиваясь к выходу и даже толкнув меня плечом, когда проходил мимо.

Лисса восприняла его уход, как сигнал к бегству. Однако когда она пыталась пройти через дверной проем, я схватил ее за предплечье. Лисса испуганно глянула на меня.

– Ты трахалась с ним, когда он был женат на моей матери? – потребовал я ледяным тоном.

Она бросила взгляд на Эцио, но он не спешил приходить ей на выручку. Однако я итак увидел ответ в ее глазах. «Да».

– Лисса – настоящая тигрица в постели, сынок. Только не говори, что ты никого не трахал с тех пор, как Талия сбежала.

– Она. Не. Сбегала. Ее похитили.

– Учитывая всех этих хорошеньких служанок, разгуливающих в округе, ты будешь утверждать, что тебе ни разу даже не отсосали?

– Я, черт тебя задери, женат, отец!

Он фыркнул.

– Брак – это ширма для окружающих. Иллюзия счастья. Все вокруг трахаются с другими. Даже я.

А как же верность собственной жене? Он вбил в меня преданность с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы понять значение этого слова. А теперь говорил, что все было гребаной ложью.

– Адриан, – рявкнул я.

Его тяжелые шаги эхом отдались в коридоре.

– Сэр?

– Отвези Лиссу домой. Длинной дорогой.

Он не стал спорить с моими приказами. Адриан был хорошим работником. Без промедления сделал бы все необходимое. И сегодня же он устранит этот грязный маленький секрет.

Я отпустил ее, и Лиссу тут же схватил Адриан. Как только они ушли, мой взгляд упал на пачку банкнот на комоде – деньги, к которым она больше не прикоснется.

– Ты лгал мне, – бросил я ему с горечью. – Всю свою жизнь я думал, что ты предан моей матери.

– Не будь дебилом, – рявкнул он. – Ты знаешь, что твоя мать спала с Найлзом, мать его, Николаидесом.

Раньше я не понимал. Как мама вообще могла изменить отцу. Но теперь засомневался в своих мыслях. Могла ли она знать о шлюхах отца? Хотела ли причинить Эцио боль, какую он доставлял ей?

– Через сколько после свадьбы ты переспал с кем-то еще, кроме матери? – спросил я, мой тон был смертельно ледяным.

Отец сердито глянул на меня, а на его скулах заходили желваки. Я посмотрел на подушку рядом с ним. Мамину подушку. Чья наволочка была испачкана помадой Лиссы. Фотография мамы стояла на ночном столике, повернутая к кровати, будто даже после смерти она была наказана лицезреть измены отца.

– Не твое дело, – ответил Эцио, прерывая мои мысли.

Переведя взгляд на отца, я размял шею.

– Теперь мое.

Его ноздри раздулись от моих слов. Отец тоже уловил двойной смысл.

– Я все еще главный, – вскипел он. – Ты мой сын, но не должен забывать, кто построил эту империю с нуля.

Отец буквально посерел, мышечный тонус был уже не тем. Эцио превратился в разлагающийся мешок с костями. Удивительно, что его член все еще работал, учитывая, как давно он парализован. Отец стал жалким подобием человека, лежа в постели и будучи не в силах сделать ни черта, кроме как выслушивать, что я ему говорил.

– Ты уже не главный, – холодно ответил я. – Я теперь разгребаю твое дерьмо с тех пор, как в прошлом году произошел тот несчастный случай.

– Несчастный случай? Твоя мать пыталась убить меня, а ты называешь это несчастным случаем?

– Ты ее спровоцировал, – рявкнул я.

– Ты сошел с ума, мальчик.

Я снова размял шею, а потом снял пиджак и повесил на спинку инвалидного кресла. Эцио следил за моими движениями. Когда я расстегнул манжеты на рубашке, он прищурился.

– Собираешься избить старика? Да что ты за сын такой? – несмотря на ярость, сквозившую в словах, в его глазах мелькнул страх.

Я медленно закатал рукав до локтя. Мышцы на предплечьях напряглись, а вены буквально пульсировали от желания причинить боль.

– Ты же мой отец, – прошипел я. – Я никогда тебя не ударю.

Он немного расслабился, но продолжил наблюдать за моими действиями. Я тем временем не спеша закатал и второй рукав.

– Это моя империя, Костас. Я сделал имя семье Димитриу. Ты не можешь забыть об этом, – произнес он с фальшивой бравадой.

– А что случится после твоей смерти? – спросил я, уже зная ответ. – Правильно, все перейдет ко мне.

– К обоим моим сыновьям, – солгал он.

Теперь, когда алкоголь уже не играл в крови, я нашел утром время, чтобы проанализировать каждую грань своей жизни. По словам нашего семейного адвоката, я все еще числился единственным наследником всех отелей, состояния Димитриу... всего на свете.

– Раньше я считал, что в основе нашей семьи лежит верность, – я неодобрительно цокнул. – Но я ошибался. Это ложь. Ложь вплетена в каждый аспект нашей жизни, как чертовы змеи в саду, – я улыбнулся. – Пришло время отрезать голову самой большой гадюке в гнезде.