Больше не плачь, мой робот (СИ) - Гейер Честер. Страница 9

Леннокс улыбнулся. На этот раз фон Тельм получит больше, чем ждал.

Когда он решил, что у гремлина Боба было достаточно времени, чтобы выполнить свою задачу, он потянул за ручку, посылая «спитфайр» в длинную внутреннюю петлю. «Мессершмитт» фон Тельма пронесся мимо; потом, сообразив, что происходит, нацист резко остановил машину и повернул.

Леннокс выпрямил самолет в то мгновение, когда фон Тельм повернул свою машину. «Мессершмитт» был у него в прицеле, и он машинально нажал на гашетку. Его пушки выплюнули языки пламени, и Леннокс мрачно улыбнулся, видя, как линия черных точек прошла по хвосту «мессершмитта» и полетели куски фюзеляжа.

Комок в животе Леннокса разжался, в глазах его горели уверенность и надежда. Теперь они сравнялись. У фон Тельма в небесной дуэли появился равный соперник.

Много месяцев спустя люди по побережье Канала говорили об этом бое в небе. Это соперничество хитрости и мастерства никогда не будет забыто. Снова и снова «мессершмитт» выполнял искусные маневры, надеясь поймать «спитфайр» в ловушку, но «спитфайр» всегда уходил, и его пушки попадали в новую часть противника. «Спитфайр» был как пес, разозливший быка так, что тот стал неуклюжим. Он продолжал преследовать «мессершмитт», пока нацистский самолет не был весь в дырах. Потом, не в силах больше выносить бой, «мессершмитт» повернул и с ревом полетел в сторону Канала.

Но «спитфайр» не хотел, чтобы бой так кончился. Он преследовал нациста, пока тот в слепой ярости не повернул к нему. И на этом дуэль неожиданно кончилась. Когда «Мессершмитт» повернул, пушки «спитфайра» распороли его от корпуса двигателя до хвоста.

На мгновение мессершмитт» застыл в небе, словно не веря в свою судьбу. Из поврежденного двигателя пошел черный дым, самолет опустил нос и, поворачиваясь, упал в Канал.

Фон Тельм, ужас неба северной Англии, навсегда ушел.

***

Только больше месяца спустя Леннокс снова увидел гремлина Боба. Леннокс, теперь лейтенант Роберт Леннокс и командир 15-й эскадрильи, возвращался с особого тайного совещания в командовании. Был вечер, и солнце посылало по горизонту длинные красные и золотые лучи.

Леннокс помигал, когда перед его глазами появилась вспышка. На корпусе индикатора скорости сидел гремлин Боб.

– Привет! – поздоровался гремлин Боб.

– Ты! – воскликнул Леннокс. – Где ты был все это время?

Гремлин Боб застенчиво улыбнулся. На нем был новый зеленый котелок, а костюм из красного пиджака и вельветовых брюк снова выглядел безупречно.

– Был занят, воспитывал семью, – ответил он. – У меня теперь отличный урожай маленьких виджетов и флиппери-гиббетс, какой только тебе приходилось видеть. Как-нибудь приведу их с собой.

– Сделай это, – с улыбкой сказал Леннокс. – Буду рад с ними познакомиться. Но я хочу поблагодарить тебя за услугу. Все получилось прекрасно. Я сбил фон Тельма, и комиссия потом спросила только, как мне это удалось. Посмотри на мои медали!

Гремлин Боб посмотрел. Потом на его маленьком лице появилась гримаса удивления.

– Услугу? Поблагодарить меня? О чем ты говоришь?

– Ну, ты ведь помнишь, как отправился за фифинеллой, чтобы выманить нацистского гремлина из самолета?

– Фифинелла? – Гремлин Боб задумчиво улыбнулся. – Какая она была маленькая прелестная штучка! Кстати, она теперь моя жена. Но насчет фон Тельма…

На лице гремлина Боба появилось выражение отчаяния, потом он сдвинул котелок и застенчиво почесал лысый череп.

– Знаешь, – сказал он, – я ведь совсем об этом забыл.

– О чем забыл? – спросил Леннокс.

– О фон Тельме, – ответил гремлин Боб с печальным выражением на коричневом эльфьем лице.

– Что? – чуть не подавился Леннокс.

– Хм… да. Знаешь как мы, гремлины, относимся к фифинеллам. Та, за которой я пошел, чтобы использовать ее в самолете нацистов, была так хороша, что я забыл обо всем и принялся за ней ухлестывать.

Фидо

Таксист остановился перед гостиницей и повернулся к своему пассажиру.

– Ваш адрес, мистер, – устало объявил он.

Ник Бевинс, который сидел, засунув руки глубоко в карманы своего помятого смокинга, вздрогнув, вскинул глаза.

– Что? – пробормотал он. – А, да. – Он взглянул на счетчик, затем достал бумажник, из которого вытащил две банкноты. Подал их таксисту и, не дожидаясь сдачи выбрался из машины. Та с недовольным урчанием умчалась прочь.

Оставшись один на тротуаре, Бевинс рассеянно потер ладонь правой руки о тыльную сторону левой. Он медленно огляделся вокруг, и его карие, слегка навыкате, глаза смотрели настороженно.

Было раннее утро. Проблески рассвета появились на горизонте в восточном краю улицы. Фонари светили бледным светом в тумане, который наползал с озера Мичиган, находящегося не дальше, чем в трех кварталах. Тьма все еще тяжело давила на эту часть северной стороны Чикаго, и высокие многоквартарные дома маячили подобно скалам во мраке, неосвещенные и безликие.

Взгляд Бевинса ощупал обе стороны улицы, с одного конца до другого. Она казалась незнакомой в тумане, почти потусторонней. Но не было ничего: ни какого-то движения, ни звуков. Душу его наполнило растущее чувство облегчения. Он уже почти уверился, что подозрения прошлой недели, будто бы кто-то преследует его, это всего лишь нервы.

Внезапно с озера подул холодный ветер. Бевинс поежился и запахнул расстегнутые полы своего пальто. Он почувствовал резкую вспышку нетерпения. Чего он ждет? Неужели и правда надеется что-нибудь увидеть? Он взглянул на дверь из стекла и металла, которая вела в гостиницу, и послал телу мысленный импульс, который приведет его ноги в движение.

И вдруг прирос к месту. На мгновение глаза его оторвались от двери, и в конусе света от уличного фонаря ярдах в пяти, ему показалось, он увидел, как что-то шевельнулось. Но когда его испуганный взгляд метнулся к тому месту, там не оказалось ничего, кроме клубящихся клочьев белого тумана. Но он был уверен, что кто-то – или что-то – долю секунды стояло в освещенном кругу.

Бевинса обуял ужас. Теперь он точно знал, что это – не следствие расшатанных нервов и не плод его воображения. Некто преследует его. Или нечто. Нечто безмолвное, как приближение самой смерти, что передвигается с такой быстротой, что оставляет лишь проблеск движения, улавливаемого краешком глаза.

Мозг Бевинса завершил предыдущий импульс, и он как безумный влетел в двери. Ночной портье, который читал журнал в свете настольной лампы, испуганно вскинул на него глаза.

– О! Доброе утро, мистер Бевинс.

Бевинс коротко кивнул ему и вскочил в самоуправляемый лифт. Он нажал кнопку своего этажа и испуганно нахмурился, подергивая себя за кончик тонких светлых усиков. Интересно, подумал он, не мог ли Грандж узнать, что что-то не так в клубе и отдать приказ следить за ним. Но затем Бевинс покачал головой. Большой Стив Грандж так не работает. Не стал бы он утруждаться слежкой. Он, Бевинс, просто тихо исчез бы однажды ночью.

Бевинс гадал, успеет ли он привести в порядок гроссбухи клуба до того, как Грандж решит просмотреть их. Он получил прибыль от «Международной жизни», но все это придется вернуть в фонды клуба. К несчастью, он здорово проигрался на бирже, и разницу в триста долларов надо как-то покрыть.

Бевинс поежился. Теперь он понимал, что здорово сглупил, пытаясь заработать деньги таким способом. Грандж убил бы его, если б узнал, что он, Бевинс, спекулирует деньгами клуба.

Бевинс пришел в ужас при мысли, как близок он был к катастрофе. Большой Стив Грандж жестокий, безжалостный, без малейшего сострадания или угрызений совести. Он никогда не прощает ошибок и не оставляет ни один проступок без наказания. Он один из последних рэкетиров прежних времен, хотя все еще довольно могущественный. Его клиентура осталась, по большей части, той же, но методы изменились согласно требованиям времени. Он владеет более чем дюжиной прибыльных предприятий, одно из которых – тот самый клуб варьете, которым управляет Бевинс.