Покорность в подарок (СИ) - Дашкова Ольга. Страница 22
– Да, козел он.
– Уже? Быстро он от невероятного до козла опустился. Софи — это любовь.
– Вот ты понимаешь, – подруга запыхтела в трубку. – Он реально невероятный в постели, до такой степени ненасытный и страстный, что после третьего оргазма я молила, чтоб он отстал.
– Ну, так и что тебе не хватает, зажравшаяся ты моя удовлетворенная подруга?
– Мне не хватает романтики.
– С каких пор романтика стала в приоритете?
– А вот с таких.
– Скажи ему об этом.
– С ним невозможно разговаривать, он наглый, грубый, пошлый, неотесанный мужик.
– Ты его где, на лесозаготовке нашла?
– Нет, в клубе.
– Ну, там контингент чуть приличней.
– Ну, ничего, я ему устрою пару скандалов и истерик, посмотрим на выдержку, сама знаешь, со мной не так просто.
Дверь резко открылась, потом с грохотом хлопнула, Артур Степанович дымился, лицо красное, лохматый. Стянул с шеи галстук, быстро прошел к кулеру, налил стакан воды, залпом выпил, налил второй.
– Что-то случилось, Артур Степанович? – я отключилась и задала вопрос заму.
Он лишь продолжал пить воду, уже третий стакан, будто в приемной ее нет.
– А случилось то, моя милая эстоночка, что кто-то у нас сливает информацию конкурентам.
– Много сливает? – спросила чисто так, отвлечься, можно было его игнорить, совсем вот сейчас не до подозрений Медведева.
– Достаточно.
– А дорого?
– Что дорого? – Артур даже не донес стакан до рта.
– Ну, информация, что сливается дорого стоит?
– Думаю, да.
– Молодец.
– Кто?
– Тот, кто сливает, молодец.
Он скомкал стакан, пластик зашуршал в руке, выкинул его в урну и медленно так стал подходить ко мне.
– А вот сейчас мы и узнаем, кому и за какую цену ты ее сливаешь.
– При чем здесь я?
– Потому что ты появилась, и инфа начала уходить.
– Я могу слить только количество израсходованной бумаги и выпитого кофе в этой приемной. Что еще-то мне сливать?
– Через тебя проходят важные документы о заключении контрактов, вот что ценно.
– О, я и не знала, правда, что ли?
Я, конечно, включила дуру прямо на всю катушку, теперь-то уже можно, все равно ухожу. Медведев хотел еще что-то сказать, наверняка, не очень приятное, но в кармане заорал телефон. Он быстро начал его искать, достал, посмотрел на дисплей, изменился в лице.
– Да, моя лисичка. Я не долго брал трубку. Нет, я один. Никаких баб, о чем ты говоришь? Буду только вечером. Куда пойдем? Ко мне сразу и пойдем, кроватку я так и не заправлял. Отшлепаю тебя, а потом…
Ну, тут до Артура Степановича дошло, что он не один, и знать о его сексуальных игрищах мне не обязательно, попрощался с лисичкой и вновь уставился на меня.
– Так вот, дорогуша, ты тут спектакль-то не разыгрывай, и не смотри на меня невинными глазками, про все, что происходит, еще не знает Марк. А если он узнает, то будет очень недоволен своей новой секретаршей.
– А знаете, что, вы тут меня не стращайте без доказательств, можете что угодно и сколько угодно рассказывать Марку Альбертовичу. Мне наплевать.
– Что здесь опять происходит? – Марк стоял в дверях приемной, внимательно изучая нашу странную мизансцену. Куртка нараспашку, на нем была футболка и джинсы, так непривычно было видеть его не в костюме. – Что за дела? Артур? Тебе своих работников мало, какого черта здесь трешься?
– О, ты уже вернулся, как там Новый Уренгой?
– Холодно. Эльза, зайди. А ты иди работай, и ори на своего секретаря.
За меня заступаются? Это что-то новое?
Марк зашел в кабинет, очень злой, дверь снова с силой захлопнулась, я поспешила за ним, взяв тот самый розовый блокнот. Но как только я зашла, он прижал меня к двери, поцеловал, жадно, требовательно, обхватив лицо руками.
От неожиданности забыла, как дышать, голова моментально пошла кругом, я отвечала ему, лаская своим языком его. Блокнот снова полетел на пол, я, оказывается, так ждала его и скучала, так снова хотела почувствовать его руки на своем теле. Его губы на своих. И это так необычно, наш первый поцелуй не как рабыни и Господина.
Глава 20 Марк
Марк
Ужасней командировки у меня не было никогда. Сорвался в пятницу вечером, успев дома только переодеться и покидать вещи в сумку. На площадке Нового Уренгоя случилось ЧП, пришлось вылетать, необходимо было присутствие кого-то из директоров. Лиза назойливой мухой кинулась провожать, но благо, я ее отговорил, точнее, снова наорал на девушку.
Два выходных и почти три дня не вылезал с участка, связь была отвратительная, а если была, то телефон вечно был разряжен, как специально. Эльза занимала все мысли, как только я отвлекался от рабочих моментов. Стоило в номере опустить голову на подушку, сознание погружалось в кромешный мрак, сквозь который я видел только ее глаза, и слова, что она шептала одними губами.
Мой Господин. Мой Господин…Мой Господин.
Параноик хренов.
Это было что-то невероятное. Меня трясло при одном воспоминании нашего вечера в моей квартире. Я помнил, какая ее кожа гладкая на ощупь, какие острые и набухшие соски были между моих пальцев, как Эльза текла на моем члене и кончала, срывая голос, пульсируя, сжимая меня.
После трудного дня метаний между банком, полицией и участком, принимая почти холодный душ в ужасном номере захудалой гостиницы, потому что снял именно ту, что была поближе к стройке. Я наяривал свой возбужденный член, ярко представляя перед собой Эльзу, закованную в наручниках, открытую, доступную, с благодарностью принимающую все, что я ей даю.
Яйца гудели, полные спермы, я сжимал челюсть до скрипа зубов, запрокинув голову, кончал, выплескивая со словами мата тугие ее струи в кафель душевой. А вот сейчас, зайдя в приемную, злой, голодный, разъяренный тем, что долго задерживали вылет, потом долго не выпускали из терминала, слишком долго по пробкам ехал водитель.
А сейчас я вижу, как Медведев склонился так близко к моему секретарю, к моей Эльзе, что-то высказывает со злобой ей в лицо, девушка ему отвечает, но тут же испуганно смотрит на меня. Если бы не Медведев, которого я и так послал подальше, вызвав Эльзу к себе, то утолил бы свой голод прямо в приемной. Поставил бы ее раком, войдя в узкое лоно, ловя свой кайф.