Брать живьем! 1919-й (СИ) - Юров Сергей. Страница 43

Но все усилия оказались тщетными, попросту пропали даром. Исследовав, практически, весь пол сарая, я в изнеможении улегся на спину, с грустью глядя сквозь щели в бревнах на далекие звезды. Увы, и молодые уходят из жизни. Не судьба, Лидия, нам продлить знакомство… И на этой печальной ноте фаланги моих пальцев вдруг почувствовали холодок металла! Я перестал дышать, все тело пошло мурашками. Что это? Неужели нож?.. Нет, не похоже. Тогда… Точно, это напильник. Подо мной лежал, плашмя вдавленный в поверхность пола, трехгранный напильник! Видит Бог, я никогда так не радовался! Сердце билось где-то у горла. Я выковырнул напильник, вертикально вогнал в землю и стал лихорадочно тереть о его грани путы на руках. Скинув их, я легко развязал веревочные узлы на ногах.

Надо было срочно выбираться из заточения. В любой момент здесь могли появиться те, кто уже приговорил меня к смерти. Через дверь выход для меня был закрыт, поэтому все внимание я обратил на стены. В одном месте, с тыльной стороны сарая, два бревна сильно подгнили. Используя спасительный напильник, я разворошил гниль так, что образовалась порядочная брешь. В следующую минуту я уже стоял снаружи, что называется, вдыхая легкими воздух свободы. До моего слуха доносились отголоски разговора, шедшего в домике. Меня потянуло к задней стене дома помимо моей воли. Я приник к стене, чтобы незаметно заглянуть в окно. В комнате за столом сидели те же плюс молодой человек в форме белогвардейского поручика. У ног его на поводке сидела крупная немецкая овчарка.

– Ну, похоже, мы обо всем договорились, – сказал он, затушив папиросу в деревянной пепельнице. – Линда, встать!

– Итак, еще раз, – проговорил Леонид Николаевич, поднимаясь на ноги. – Когда разъезды конницы появятся у южных границ города, ревкому Совдепа придется оттянуть на его защиту значительные силы. Вот тогда-то наступит наш час. Если мы преуспеем, вечером в небо поднимутся две зеленые сигнальные ракеты, в случае неудачи – две красные… Все на этом, расходимся. Илья Минаевич, порешай вопрос с пленным.

Черт! Бежать к крыльцу, где стояли экипажи с извозчиками (Карпин, видимо, не забыл про тот, на котором приехали мы), было уже поздно. Я скользнул между сараями, промчался через огород до подлеска и бросился бежать в лунном свете на северо-запад.

Я был молод, полон сил и энергии. Бег давался мне легко, без каких-либо сверх усилий. Я начал уже подумывать о том, что все позади, как вдруг со стороны лесного кордона послышался собачий лай. Твою мать, это же та овчарка!.. Вот чего я совсем не ожидал. Думал, что белогвардейский эмиссар сядет вместе с собакой в свою коляску и отправится восвояси. Вышло совсем не так. Видимо, мамантовского офицера упросили принять участие в погоне. Вместе с Линдой, уже взявшей мой след!

Глава 21

Я продолжал бежать по залитому лунным светом лесу, выбирая менее заросшие участки. Мысль о собаке не выходила из головы. Если поручик спустит ее с поводка, то она быстро нагонит меня. Что ж, чему быть, того не миновать. Я крепче сжал напильник – свое единственное оружие. Как-то неожиданно ровное пространство леса перешло в низину, пропитанную прохладной сыростью. Впереди замерцали лужицы воды. Топь, что ли? Болото?.. Этого еще не хватало! Нужно быть крайне осторожным.

Я отклонился в сторону, надеясь избежать трясины, но, огибая опасное место, со всего размаха влетел в заболоченное окно, казавшееся совершенно безопасным. В случившемся не было ничего хорошего. Засасывать меня стало с поразительной быстротой. Значит, трясина здесь была на редкость глубокой! Отец, ходивший в юности в туристические походы, поучал меня у ночных костров: «В случае попадания в болото, сынок, исключи панику и резкие движения. Запомни, это только ускоряет погружение». Увеличивая плавучесть, я постарался лечь на спину, раскинул руки и принялся искать глазами хоть что-нибудь, что помогло бы мне избежать неминуемого засасывания. За головой торчала небольшая, поросшая короткой травой, кочка. Я осторожно вытянул правую руку и зацепился за нее напильником. Потом подтянул себя к ней.

А погоня приближалась. Лай Линды становился все громче и азартней.

Я краем глаза заметил, что в метре от кочки над заболоченным окном торчит сухой ствол березы толщиною с запястье. Единственная надежда на спасение! Потому что кочка под моим весом стала стремительно проседать. Я подтянулся ближе и cумел достать ствол левой рукой. Ухватившись покрепче, потянул его на себя, рассчитывая сбросить в болото, чтобы иметь под собой опору. Но ствол не поддался. Что-то держало его. Я потянул сильнее, помаленьку подтягивая тело к краю окна, моля всех святых, чтобы сухой ствол не обломился. И как же я обрадовался, когда тело, наконец, коснулось твердой почвы. Выбравшись из трясины, бросил взгляд на основание ствола. Причиной его неподвижности было то, что один сук намертво зацепился за растущую вблизи осину.

Рык и топот лап слышались все ближе. Видно, в самом деле, собаку спустили с поводка. Я снял с себя гимнастерку и хорошенько обмотал левую руку. Выставив ее вперед, принял стойку и приготовился встретить Линду. Она не замедлила появиться. Как только овчарка попыталась в прыжке сомкнуть клыки на обернутой гимнастеркой руке, я дважды ударил ее напильником в бок. Она взвизгнула от боли и откатилась в сторону.

Только я перевел дух, как к месту схватки подоспел передовой преследователь. Мне едва удалось спрятаться за кустом голубики. В свете луны я сразу узнал быстрого бегуна. Это был Карпин, или как там его звали. Сжимая в руке наган и отдуваясь, он на секунду склонился над раненой собакой. Когда же выпрямился, я привстал и резко метнул в него напильник. Бросок снизу в шею был точен. Одной рукой хватаясь за тупой конец напильника, а другой – разряжая барабан в землю, липовый розыскник попятился, на миг встретился со мною взглядом и мешком свалился в болотное окно. Засосало его быстро, только пузыри пошли по поверхности.

Чуть погодя на сцене появился сначала главарь заговорщиков, потом поручик, замыкающим был Алекс. Я сидел за кустом голубики, боясь пошевелиться. Все трое были вооружены, я же мог противопоставить им только свои голые руки.

Поручик, вздыхая и охая, все внимание уделил раненой собаке. Леонид Николаевич и Алекс перебросились несколькими замечаниями.

– Полагаете, трясина поглотила обоих? – спросил Алекс, прикладывая к затылку платок и глядя на поднимающиеся из глубины пузыри.

– Похоже, что так, – ответил его собеседник, отдуваясь. – Хотя от этого красноперого удальца можно ожидать всякого. Не мешало бы тут получше осмотреться…

– Господа, поторопимся назад, – попросил поручик, поднимая собаку на руки. – На кордоне есть медицинская аптечка?.. Надо спасти Линду!.. И зачем, зачем я спустил ее с поводка?!

Петродарцы переглянулись.

– Ладно, – сказал Леонид Николаевич после некоторого раздумья. – Жаль Илью Минаевича, много пользы принес он нашему делу… Алекс, по возвращении в город загляни на лесной склад. Левицкому и его офицерам-деникинцам там оставаться опасно. Пусть уходят к Бельскому. О месте и времени судьбоносного совещания они узнают из известного источника… Да, Алекс, перебраться на надежные квартиры должны и мы. Сегодняшней же ночью… Уходим!

Все трое развернулись и отправились в обратный путь. А у меня в голове возник образ невысокого блондина в зеленом френче, галифе и яловых сапогах. Левицкий! Пролез, гадина, в начальники лесного склада, чтобы подрывать советскую власть изнутри!

Я оставил спасительный куст и отыскал поблизости крохотное озерцо. Выстирав одежду и смыв с себя болотную грязь, потрусил по лесу дальше. Бежать в мокрых штанах и гимнастерке было не совсем комфортно, но это сущие пустяки по сравнению с тем, что я пережил совсем недавно!

Километра через три, совершенно неожиданно, у меня на лесной тропе состоялась непредвиденная встреча. Путь мне преградил волк. Огромный, серый, уверенный в себе, он встал вполоборота и посмотрел мне прямо в душу холодным, спокойным взглядом желто-зеленых глаз. Чуть в стороне замерцали глаза еще трех или четырех особей. Я встал как вкопанный, глазея на вожака. Потом отвел взгляд. Пришли на ум слова отца: «Ни в коем случае не смотри волку в глаза, не показывай, что трусишь, не поворачивайся к нему спиной!»