Брать живьем! 1919-й (СИ) - Юров Сергей. Страница 44

Cтупор прошел, я огляделся и поднял с земли суковатую палку. Волк, чем-то напоминавший Акелу из "Маугли", продолжал стоять на месте, глядя на меня спокойными глазами. Я сжал палку двумя руками и пошел прямо на него. Хищник дернул хвостом, повернулся и медленно побрел в гущу леса. Скрылись и его сотоварищи. Без боязни или спешки, а просто потому, что им надо было двигаться дальше.

Я присел на ближайший пень и смахнул пот со лба. Что это было? Проверка на вшивость, то есть на трусость? Скорее всего. Я показал стае, главным образом, ее вожаку, что готов постоять за себя, и она отступила. Хорошо, что была ранняя осень. В лесной чащобе в эту пору полно всякого зверья для удачной охоты. А если бы я наткнулся на голодную стаю зимой. Вне всякого сомнения, дорогу она уступила бы мне не столь охотно, если уступила бы вообще.

В город я вернулся ближе к утру, и сразу – к Светловскому. Начальник накинул на себя халат, обнял меня на радостях и, выслушав мой отчет, зачастил:

– Ну, я уж думал тебе кранты, Данила!.. Тут и Лидия за тебя переживает, не забудь, загляни к ней поутру… Ах, Карпин, ах ядовитая змея! Догадывался я, что среди нас предатель… Получается, в болоте сгинул? Так и надо этому скоту!.. А Левицкий! Вот, прохвост! Все принятые им на работу люди – белогвардейцы. Переверзев знал, кто они такие, потому и расстался с жизнью… Наконец-то тебе удалось разглядеть этого Леонида Николаевича. Кто же это такой, черт побери!.. Выходит, заговорщики будут действовать в ближайшие дни с оглядкой на мамантовцев. Хм-м… И из какого же такого известного источника члены «Свободного Петродара» узнают о дне, часе и месте важного совещания?

Я пожал плечами, подумав о том, каким образом Лидия прознала о грозившей мне опасности. Светловский шустро скипятил воду, налил мне чаю и поставил на кухонный стол блюдо с сушками.

– Попей чайку, Данила, восстанови силы.

– Cпасибо!.. Есть ли новости, Григорий Иваныч?.. Как вчера сработали Угро и ЧК?

– При задержании на станции Щербинин прикончил старшего Миловидова, вот такие новости. Ну, и чекисты взялись за дело. Переворошили все места, хоть сколько-нибудь походившие на бандитские притоны, явочные и конспиративные квартиры. К сожалению, попалась разная мелкота, не имеющая никакого отношения к заговору. Обнаружилось несколько пустых тайников и схронов: содержимое их было перепрятано совсем недавно… Да, в столовой на бывшей Дворянской к вечеру опять произошло ограбление. Грабители, судя по описанию пострадавших, те же, что ворвались в столовую и в прошлый раз. С тем же потертым черным саквояжем.

– Рукавишников это, Григорий Иваныч! – воскликнул я. – Он со своими дружками орудует!

– Верю тебе, Данила. Но где доказательства? Не нашли мы их при обыске, да еще и взбучку схлопотали от Тальского! Схватить бы хоть одного грабителя с поличным, тогда все бы прояснилось.

Я с хмурым видом посмотрел через окно на ночную улицу. Свет в домах еще не зажигали.

– Жаль, что толстяка Миловидова не удалось взять живьем.

– Еще как жаль!.. Между прочим, Щербинин кое-что выудил из его карманов.

Светловский сходил в свою комнату и вернулся с бумажным пакетом.

– Вот, полюбопытствуй! – сказал он, выкладывая вещи на стол. – Два поддельных паспорта, карманные часы, наши деньги, английские купюры, обрывок записки. – Он налил себе чаю и хрустнул сушкой. – На записку пошел обычный бледно-голубой листок из разлинованной ученической тетради. На обрывке сохранились только окончания двух строк: «ит» и «ыг.», больше ничего.

– Хм-м, – хмыкнул я, взяв в руку крохотную бумажку. – Интересная выходит головоломка.

– Несомненно… А средством передачи информации, надо сказать, может служить газета… Я о том, что года два назад в северной столице объявилась шайка грабителей. Нападала на кассиров, когда те несли выручку, грабила магазины, снимала в подворотнях котиковые шубы. Провернут, подлецы, какое-нибудь денежное дело и залягут на дно в другом городе. Мы с ног сбиваемся, а их-то нет. Возвращались же они только тогда, когда их подельник давал в одну из газет объявление примерно такого рода: «Ищу книги М. Иванова, прошу писать до востребования, петроградский почтамт, А.В.Р.» Что означает, все успокоилось, приезжайте… Вот с такими прохиндеями приходилось иметь дело… Так что, завтра… какое завтра? Сегодня с утра у тебя задание, Нечаев: cходить в курортную читальню и просмотреть подшивку местных газет на предмет любопытных объявлений. Вдруг это нам что-нибудь даст?.. На утреннюю летучку можешь не приходить.

– Григорий Иваныч, – сказал я, поставив пустую кружку на стол. – Могу я взять с собой миловидовскую записку?.. Попробую разобраться.

– Бери, может, что получится… Ключ-то от дома на месте после лесных приключений?

– Что удивительно, в кармане! – улыбнулся я, нащупав ключ.

– Право, хоть авантюрный роман пиши!.. Кстати, не просматривал мою писанину?

– Некогда, Григорий Иваныч. Каждый день голова кругом!

– Оно понятно, носимся как угорелые!.. Да-а, досталось тебе, парень, ох досталось!.. Ладно, ступай, поспи немного.

Взяв записку, я оставил дом начальника и, придя к себе, без сил бухнулся на кровать. Всю ночь мне снились поблескивающие болотные окна и желто-зеленые глаза волка-вожака.

Проснулся я около девяти утра. Вспомнил, что наступило 7 сентября. Достав из кармана обрывок записки, присмотрелся к окончаниям двух строк – «ит» и «ыг». Что было написано на листке? Какие слова?.. «Видит», «cидит», «булыг», «дурыг», «мурыг»… Нет, тут будешь век разбираться и не черта не поймешь!

Бросив записку на тумбочку и умывшись, я выпил чаю с бутербродом и оделся в гимнастерку и галифе. Нацепив оружие и закрыв дверь на ключ, постучался к Лидии. При виде меня девушка улыбнулась, в ее больших карих глазах блеснули яркие искорки.

– Данила, как хорошо, что с тобой все в порядке. Слава Богу!

– А со мной должно было произойти что-то плохое?

– Не знаю, товарищ Светловский вчера вечером дважды стучал в твою дверь.

Я улыбнулся. Видимо, мой начальник не смог скрыть озабоченного состояния. А женщины – создания сверхчувствительные, они это считывают на раз.

– Служба такая, порой она бывает опасной… Прогуляемся сегодня к концу дня по проспекту?

– Я не против.

– Все, договорились.

Я вышел на улицу и пешочком прошвырнулся до Нижнего парка. В читальне мне предложили несколько газетных подшивок. Я сел за свободный стол и с головой ушел в чтение. Объявления попадались разные: об обязательной сдаче огнестрельного оружия, о распродаже старых журналов, о расторжении брака, но ни одно из них не возбудило у меня подозрений.

Просидев в тиши читальни до одиннадцати, я вышел наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха, как вдруг за оградой парка заприметил знакомую фигуру. Вверх по тротуару в кожанке и галифе важно вышагивал Тальский. До конца убедившись, что зрение меня не подводит, я оставил лавочку, выскочил из парка и увязался за ним, выдерживая нужное для слежки расстояние.

Хм-м, куда это направляется заместитель Маркина? В бывший дом директора курорта? Прошел мимо… В бывшую гостиницу? Совсем нет… Ах, вот оно что, в Монастырскую слободу!.. Уж не к Рукавишникову ли в гости намылился милицейский начальник?.. К нему, что я сдох!

Тальский постучал в дверь своего подчиненного, проговорил что-то и вошел внутрь. Я хотел было на свой страх и риск среди бела дня перепрыгнуть через ограду и подслушать разговор, но решил пройти дальше по улице. Визит важного милицейского чина продлился считанные минуты. Выйдя из дома, он похлопал себя по карману и, бросив короткое замечание Рукавишникову, отправился в обратный путь. Я посмотрел ему в спину, постоял немного на месте. Раздумывая над эпизодом, проговорил себе под нос:

– Эге, похоже, Тальский приходил за мздой… А не пугнуть ли эту скотину, Рукавишникова, по-настоящему? Так, что б задрожали коленки?»