Не бесите Павлика (СИ) - Дюжева Маргарита. Страница 40

Однажды этот день наступил…

В один прекрасный вечер я приготовила вкусный ужин, надела красивое платье, чтобы встретить мужа с работы, а он взял и не пришел вовремя. Я звонила ему раз десять, прежде чем он соизволил поднять трубку и отрывисто бросить короткое «занят. Приду позже».

Помню, в груди тогда так кольнуло, будто иглу острую между ребер загнали.

Я кое-как успокоилась, убедила себя в том, что все в порядке, что он просто задержался на работе. У него, наверное, внеочередное собрание, или проверка. И не важно, что на часах уже девять вечера.

Я смогла внушить себе, что все хорошо.

Потом Паша вернулся домой. Какой-то нервный, взлохмаченный. С еще влажными волосами. Чмокнул меня в щеку и тут же побежал в ванную, а я, с каждым мигом все больше давясь подозрениями, начала развешивать его одежу. Пиджак измятый, будто он валялся в нем. Рубашка чуть влажная, пахла свежим гелем для душа, а на воротнике красовалось едва заметное красное пятно, очень похожее на след от помады.

У меня внутри все оборвалось. Стояла посреди коридора, беспомощным взглядом смотрела на свидетельство мужской неверности и шла ко дну. Умирала, рассыпаясь на осколки.

Не знаю как, но мне удалось сохранить непроницаемое лицо, когда он вышел из душа. Будто на автомате прошла на кухню, наложила ему полную тарелку, и не дожидаясь пока он поужинает, ушла в спальню, сославшись на плохое самочувствие.

Мне было невыносимо его видеть.

Но следующий день история повторилась. Он снова задержался на работе и в довершении к боли, что раздирала меня изнутри, стала подмешиваться злость.

У него любовница? У него любовница. У него любовница!

Сердце билось, как ненормальное, и было больно дышать. Как же так? Мы только начали нашу семейную жизнь, впереди светлое будущее, ребеночек. За что он так со мной?

Или не привык себе ни в чем отказывать? И не хочет завязывать с холостыми привычками? Захотел эту очаровал, захотел ту. Благо, что есть чем очаровывать — мужик видный, большой, сильный, при деньгах.

Счастье было таким сладким и таким недолгим.

Я держалась как могла, прикрывая свое состояние токсикозом, не говоря ему ни слова. Но однажды не выдержала.

Он позвонил мне ближе к концу рабочего дня и снова поставил перед фактом, что немного задержится.

— Хорошо, — произнесла я дрожащим от обиды голосом и повесила трубку. Постояла минуту зажмурившись, пытаясь справиться с болью в груди, а потом решительно собралась и вышла из дома. Мне надо было знать. Надо было убедиться. Умереть, и начать жить заново.

Поэтому я приехала к нему на работу, без проблем прошла мимо знакомого охранника и поднялась на нужный этаж. Рабочий день уже закончился, все двери были заперты, а в сумрачном коридоре, освещаемом лишь дежурным светом, мне не встретилось ни единого человека.

Не помня себя от волнения, я шла к кабинету мужа на ватных ногах, уже издалека заприметив, как из-под двери пробивался тусклый свет и маячили чьи-то тени.

Затаив дыхание, едва не падая от страха в обморок, я подкралась ближе и прислушалась.

Тут же до меня донеслась какая-то возня, пыхтение, тихий сладострастный стон, от которого у меня кровь в венах свернулась. Потом Пашкин шепот:

— Да тише ты!

Перед глазами разноцветные искры, и слезы уже на самой грани. Еще немного и сорвусь, разревусь белугой.

Умирая, изнутри сделала осторожный шаг назад, потом еще один. Так гадко я никогда себя не чувствовала. Мне хотелось сбежать, спрятаться, скрыться на другом конце света, там, где этот предатель меня никогда не найдет.

Еще один шаг и ноги к полу прирастают, потому что до меня снова доносится стон. Тихий сдавленный.

И внезапно я закипаю. Да как так-то? Да что же это творится? Что ему жены молодой мало? А как же любовь? Как же клятвы и обещания? Или это все не имеет значения, и он просто снова обманывает меня, как тогда в лесу, когда притворялся простым дровосеком?

Роль доверчивой дурочки меня изрядно притомила, поэтому я ринулась вперед. Будь что будет, но я не позволю вытирать о себя ноги. Никогда! И никому!

Ожидая увидеть самое худшее — Павла со спущенными штанами и распластанную под ним девку, я толкнула дверь и, задержав дыхание, шагнула внутрь.

В кабинете было сумрачно, горела только настольная лампа, создавая романтический настрой. Я разозлилась еще больше, и как кобра обернулась в сторону кожаного дивана, стоящего в углу.

Там был Павел. Сидел на диване, облокотившись на подлокотник, и подпирая кулаком щеку.

А рядом с ним был… Бродский.

Здоровенный волкодав казался просто непростительно огромным в строгой обстановке кабинета. Он уткнулся носом в миску и, повизгивая от восторга, поглощал еду. Именно этот визг я за стоны и приняла.

Пои моем появлении Паша вскочил на ноги.

— Это что такое? — указала рукой на псину. Бродский меня узнал и радостно замахал хвостом, но от миски так и не оторвался. Любовь к еде у него была просто запредельная.

— Юль, я тебе все объясню, — муж выглядел растерянным. Словно непослушного мальчишку мать поймала за очередной шалостью.

— Объясни, — я в полнейшем недоумении пялилась на собаку.

— Он пришел…сам.

— Сам?

— Да. Не знаю каким образом, но он нашел меня в городе. Встретил на парковке, когда я с работы выходил. Грязный, перемазанный красной краской. Бросился на меня так, что чуть не повалил. Радовался как маленький. Я не мог его бросить, понимаешь? Пришлось возвращаться, отмывать его в технической комнате, кормить.

Вспомнила красные пятна на рубашке после того, как Паша задержался на работе и пришёл весь сырой. Что же, теперь понятно, как оно было на самом деле.

— Домой я его взять не мог — там ремонт, полы заливали. Этот слонопотам бы все разворотил.

— Почему мне не сказал? — я тяжело опустилась на край дивана. Ноги просто отказывались держать.

Павел замялся, а потом нехотя выдал.

— Ты говорила, что в нашем доме никаких собак не будет.

— И что? Мог бы сказать. Знаешь, чего я успела напридумывать с твоими опозданиями и секретами? Я думала, ты по бабам шляешься!!!

Он посмотрел на меня изумленно, нахмурился и сердито выдал:

— Ты ненормальная? Какие бабы???

— Что я еще должна была подумать??? На звонки не отвечал, задерживался. Один день пришел с помадой на шее.

— Юля!!! — дровосек рассвирепел, — ты меня за кого держишь?

— Ты мог мне просто сказать про это чудовище, — не сдавалась я, — мы бы решили проблему! Отвезли его обратно.

— Вот поэтому и не сказал, — сердито припечатал муж, — я не хочу его отдавать. Я хочу оставить его себе.

В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь чавканьем пса.

— Я понимаю, что такого теленка в квартире держать сложно. Но…черт…не знаю, как объяснить. Это моя собака. Моя и все тут. Родственная душа. Как я могу его отдать? — распинался он.

В этот момент дровосек был похож на задиристого пацана, который отстаивает свое мнение. Это выглядело настолько забавно, что я не сдержалась и захохотала.

— Что ты смеёшься? Я тебе о чувствах своих говорю.

— Надеюсь, к козе у тебя таких чувств нет? Или мне стоит готовиться к тому, что в один прекрасный день и она появится на пороге.

— Причем тут коза? — проворчал он.

— Просто к слову пришлось.

С тяжелым вздохом я уставилась на пса. Змеиный узел, что сжимался в последние дни за грудиной, ослаб и исчез. Меня накрыл откат, дикое облегчение оттого, что все мои подозрения выеденного яйца не стоили. Павел мой. Только мой

Но что делать с Бродским? Волкодав смотрел на моего мужа с немым обожанием, а тот с довольным видом трепал его по холке и приговаривал:

— Хороший мальчик.

И как его отдать? Как отвезти обратно?

Не думала я, конечно, что наша семья начнет так быстро разрастаться, но, похоже, пес останется у нас.

— Пусть остается, — обреченно выдала я и снова не смогла сдержать смех, когда увидела, как заблестели глаза у Павла, — но у меня есть несколько условий.