Долгий путь к счастью - Холт Виктория. Страница 11

Я откинулась снова на подушки и стала корить себя. Это сон! Сон — и все. Но почему эти ночные кошмары повторяются со зловещим постоянством, преследуя, меня уже не один год?

Никак не могла я избавиться от мучивших меня дурных предчувствий. И неудивительно. Первый разговор с миссис Оман Лемминг состоялся полтора месяца назад. Мой час был недалек. Но — все мысли прочь! Завтра — бал. Конечно, не нравилось мне это платье, но ничего, сойдет. Главное — танцы, которые я обожала. Вот уж в чем я была мастерица, в отличие от Эсмеральды, которой недоставало чувства ритма. И хотя бы на завтрашний день я выброшу из головы миссис Оман Лемминг.

С утренней почтой пришла небольшая посылочка, и, к величайшему изумлению, она оказалась адресованной мне. Ее принесла Рози, которая и приняла коробку от посыльного.

— Взгляни-ка, мисс Эллен, — сказала она, — это тебе. Ну и красота, я вам скажу!

Под защитой двух картонных коробочек хранились потрясающей красоты и изящества искусственные орхидеи. Две настоящие красавицы в лилово-розовых тонах. Именно такого украшения мне и не хватало, чтобы «оживить» черное платье. Вот молодец Эсмеральда! И я побежала благодарить ее.

Она немного смутилась.

— Да, мне непременно стоило подумать об этом, Эллен. Они так идут к твоему платью. А я просто решила, что раз цветов и так много в доме, любой сможет взять себе букетик.

— Любой — но не бедная родственница, — отрезала я, однако без раздражения. Эсмеральда всегда была добра ко мне, и сейчас она разделяла мои восторги по поводу орхидей.

Что за удовольствие было гадать, кто же прислал мне эти цветы! Я предположила, что это сделал мистер Уильям Лоринг, которого, как я догадывалась, немного смущал мой предстоящий отъезд в дом миссис Оман Лемминг. А Рози доложила мне, что слышала краем уха, как он говорил супруге, что «совершенно необязательно отсылать девочку».

— Он предположил, — добавила Рози, — что Эсмеральда, выйдя замуж, может взять тебя в качестве компаньонки или личного секретаря, потому что Филипп, скорее всего, вступит в дело, будет очень занят, значит, его жене придется взять на себя все хлопоты светской жизни. Мне кажется, ему совсем не нравится мысль о твоем гувернерстве, но Сама осталась непреклонна.

Так что вполне возможно, что орхидеи — дело рук доброго кузена Уильяма.

Цветы были очаровательны, и платье мое они просто преобразили. Замарашкой я себя уже не ощущала. Эсмеральда предложила мне булавку с бриллиантовой головкой, чтобы прикрепить орхидеи к лифу. Наряжалась я очень тщательно, соорудила и прическу, собрав волосы в высокий узел. В общем, я решила, что выгляжу почти элегантно.

Эсмеральда в своем умопомрачительном платье была прелестна, но ужасно нервничала из-за того, что ей выпала роль виновницы торжества, а сама мысль о предложении просто угнетала ее.

— Лучше бы мы не вырастали так быстро, Эллен, — сказала она. Предстоящий брак ее ужасал. — Все говорят о моем замужестве. А я всегда знала и знаю сейчас, что Филиппу совсем не нравлюсь. Ведь это он столкнул меня тогда в Серпентин.

— Ну, мы тогда были детьми. Мужчины часто увлекаются девушками, которых в детстве даже не замечали.

— Но меня он заметил… чтобы пихнуть в воду.

— Если ты не хочешь выходить замуж за него, ты всегда можешь сказать «нет».

— Да, но ведь мама так мечтает об этом…

Я согласилась. Ее мамаша всегда добивалась осуществления всякой своей мечты.

Я стала утешать Эсмеральду, сказала, что отец будет на ее стороне, что совершенно необязательно выходить замуж вопреки своим желаниям и чувствам.

За несколько дней до бала я получила очередные наставления кузины Агаты.

— Эллен, ты можешь очень пригодиться. Проследи, чтобы в столовой все были довольны угощением. Особое внимание уделяй леди Эмили, предупреждай любое ее желание. Я подыщу пару джентльменов, которым можно будет тебя представить, возможно, придется танцевать.

Я живо представила картину роскошного бала. Вот и Эллен, бедная родственница, в мрачном черном платье, чтобы, не дай Бог, ее не спутали с приглашенными дамами. «Эллен, скажи Уилтону, пусть подадут еще лососины» или «Эллен, вот тот пожилой мистер что-то сидит совсем одинокий. Пойдем, я тебя представлю. Может, он захочет потанцевать с тобой». И вот Эллен придется топтаться около этого старого подагрика, в то время как ее тело будет просто рваться в вихрь танца…

На самом деле все оказалось иначе. Не подтвердились мои опасения. Уже с самых первых минут около меня был Филипп Каррингтон.

— Значит, ты получила мои орхидеи, — сказал он.

— Твои?!

— Кто же еще, кроме меня, пришлет тебе цветы?

Я рассмеялась — некоторая фамильярность всегда нравилась мне в наших отношениях.

Танцевали мы вместе. Интересно, заметила нас кузина Агата? Хорошо бы! В танце мы двигались привычно и раскованно. Ведь сколько раз мы делали это.

— А ты знаешь, что сегодня я здесь лишь в роли бедной родственницы?

— То есть?

— То, что мне надлежит развлекать скучающих гостей.

— Прекрасно. Вот и развлекай меня. Я — самый скучающий.

— Ты… из семьи Каррингтонов… скучаешь, — усмехнулась я.

— Да я ведь только младший сын Каррингтонов.

— А сам Ролло здесь?

— Сам Ролло далеко. Вряд ли он здесь.

— Стало быть, ты — «гвоздь сезона»?

— Слушай, — сказал Филипп, — нам надо поговорить. Мне есть что сообщить тебе. Нет ли где-нибудь местечка потише?

— На этом этаже есть две маленькие гостиные. Их предполагается использовать сегодня для личных разговоров.

— Вот и пойдем туда.

— Стоит ли — тебе, а главное, мне? Орлиный взор кузины Агаты достанет меня всюду, если ей подвернутся стареющие джентльмены в качестве партнеров по танцу для меня.

— Повод, чтобы сбежать, есть.

— Ты шутишь? Нам уже не четырнадцать лет, забыл?

— Слава Богу, что не четырнадцать, я серьезно.

— Случилось что-то неприятное?

— Может, совсем напротив. Но мы должны поговорить, Эллен.

Мы расположились на канапе в маленькой гостиной, щедро украшенной цветами и зеленью.

— Эллен, — сказал Филипп, — я тут кое-что слышал. Ваши слуги делятся новостями с нашими, и наоборот. Эта публика осведомлена о всех домашних делах не хуже нас. А может, и лучше. По слухам, дело решенное, что тебя направляют гувернанткой к потомству пресловутой Оман Лемминг.

— Я же говорила тебе об этом.

— Я как-то сразу не поверил. Ты… гувернантка!

— Это единственное приемлемое занятие для девицы, достойно воспитанной и образованной, но без гроша.

— Но почему вдруг… после стольких лет?

— Кузина Агата тратила себя лишь на несчастного осиротевшего ребенка. Ребенок вырос, стал женщиной, которая должна сама себя обеспечивать, так что меня ласково, но твердо выпроваживают на все четыре стороны.

— Мы должны положить конец этой затее. Гувернантка — в семье этой бабы! Да она просто змея!

Я резко повернулась к нему. Страх перед таким будущим вдруг всерьез охватил меня.

Филипп взял меня за плечи, привлек к себе и засмеялся.

— Эллен, глупая девчонка, и ты думаешь, что я допущу это?

— А какие у тебя права распоряжаться моей судьбой?

— Самые лучшие права. Конечно, тебе не придется возиться с детками, этой матроны. Говорят, это не дети, а настоящие исчадия ада. Я всегда думал о том, что нам с тобой надлежит быть вместе, Эллен. Мы поженимся. Вот мое слово. Я всегда хотел этого.

— Ты… женишься на мне? Ты должен жениться на Эсмеральде. Все уже решено. По этому случаю и дают бал сегодня.

— Что за вздор!

— А вот и ошибаешься. Бал — в честь Эсмеральды, и я знаю точно, что в течение приема или сразу после него все надеются услышать известие о вашей помолвке.

— Как говорится, живи надеждой… Что же, «их», полагаю, ты говоришь о Лорингах, надежды оправдаются только частично. Помолвка будет — но с Эллен, а не с Эсмеральдой.

— Ты хочешь сказать, что сегодня собираешься объявить о нашей помолвке?