Королева-распутница - Холт Виктория. Страница 14

«О, вы знаете, у нее был не только господин де Гиз. Она также спала с господином д'Антрагом и телохранителем короля, господином де Шарри. Говорят, принц де Мартиг тоже побывал в ее постели».

Похоже, от народа нельзя скрыть ничего. Неужели стены дворца не являются защитой?

Хорошо, она потешит толпу; парижане любили тех, кто забавлял их, хотя людей огорчала ее измена любимому ими герцогу.

Марго не сомневалась в том, что сегодня на улицах и рынках Парижа все сплетничают о ней.

Процессия не вошла в собор из-за соглашения о том, что жених не будет слушать мессу и переступать порог собора во время церемонии; толпа отреагировала недовольным ропотом, послышались смешки, крики «Еретик!». Но вскоре люди поняли, что ритуал, проходивший вне стен Нотр-Дам, могли увидеть многие. Марго опустилась на колени возле Генриха Наваррского перед западными дверьми.

Роскошно одетый жених выглядел весьма недурно, хотя невеста тотчас заметила в нем отсутствие вкуса, к которому она привыкла за время общения с придворными кавалерами. Драгоценности и позолота не могли заменить художественного чутья. Его голова оставалась заросшей по беарнской моде, от Генриха не исходил аромат духов, однако ленивая улыбка и насмешливые глаза сообщали ему некоторую особую привлекательность.

Опустившись на колени возле Генриха, Марго заметила своего возлюбленного; ей показалось, что он никогда еще не был так красив, как сегодня. Она знала, что восторженные крики, раздававшиеся, когда процессия двигалась по помосту, адресовались не столько ей и ее жениху, сколько возлюбленному невесты. В своей герцогской мантии он был великолепен. Он возвышался над своей свитой, августовский солнечный свет золотил его волосы и бороду. Воспоминания захватили Марго; она снова превратилась в девушку с разбитым сердцем. О, почему ей не позволили выйти замуж за ее избранника? Если бы ей разрешили стать женой Генриха де Гиза, подумала Марго, для нее не существовали бы другие мужчины. Разве она любила д'Антрага, де Шарри иди даже принца Мартига? Она отдавалась им лишь потому, что у нее отняли настоящую любовь, разбили ей сердце.

Как неприятен человек, находившийся возле нее! Она не выйдет за него. Она принадлежит златовласому гиганту, любимцу парижан. Он был ее первой любовью и будет последней.

Церемония началась. Генрих Наваррский взял Марго за руку.

Я не сделаю этого. Не сделаю! — подумала она. Почему я не могу выйти за того, кого я выбрала? Почему должна согласиться на брак с этим дикарем? Я буду принадлежать Генриху де Гизу. Мне не нужен Генрих Наваррский.

Она заметила воцарившуюся тишину; люди ждали ее ответа. Она должна сказать, что согласна выйти за человека, стоявшего возле нее. Марго охватило озорное настроение; любовь к спектаклю пересилила все остальное. Пусть весь Париж узнает, что она в последний момент отказалась выйти замуж за мужчину, которого ей навязали.

Кардинал повторил свои вопросы. Губы Марго были плотно сжаты. Я не сделаю это. Не сделаю! — думала она.

Марго почувствовала, что кто-то положил сзади руку ей на голову.

— Говори! — произнес с яростью в голосе король прямо в ухо девушки; она с вызовом тряхнула головой.

— Дура! — сказал Карл. — Наклони голову, или я убью тебя.

Он грубо толкнул ее голову вперед и вниз; она услышала, как король пробормотал, обращаясь к кардиналу:

— Этого достаточно. Она кивнула. Наша невеста от смущения онемела. Кивок означает, что она согласна.

Но многие увидели происшедшее; люди восхитились смелостью принцессы; церемония продолжилась. Жених с насмешливой улыбкой посмотрел на невесту.

Теперь пришел черед пиршеств, балов и маскарадов.

Колиньи мечтал о покое своего дома в Шатильоне. Он страстно хотел соединиться со своей семьей, но знал, что должен оставаться в Париже. Он упрекал себя за это желание, напоминал себе о том, что должен радоваться вновь обретенному влиянию на короля.

Когда ему предоставлялась такая возможность, он бежал от светской суматохи и роскошных увеселений в свои покои, чтобы написать письмо Жаклин.

Дорогая, любимая жена! Сегодня завершилось бракосочетание сестры короля с королем Наварры. Следующие три дня будут посвящены развлечениям: банкетам, маскарадам, танцам, турнирам. Король заверил меня, что после этого он потратит три дня на выслушивание всевозможных жалоб, поступающих из разных частей страны. Я вынужден работать на пределе моих сил. Несмотря на мое сильное желание увидеть тебя, думаю, мы оба испытали бы укоры совести, если бы я не исполнил мой долг. Но я постараюсь выехать из города на следующей неделе. Я предпочел бы находиться рядом с тобой, нежели при дворе, но мы должны больше заботиться о наших людях, нежели о личном счастье. Остальное расскажу тебе при встрече, радость которой постоянно предвкушаю.

Дорогая и любимая супруга! Я молю Господа о том, чтобы он берег тебя.

Написано восемнадцатого августа 1572 года в Париже. Будь уверена в том, что среди этих празднеств я не оскорблю своим поведением никого, а в первую очередь — Господа.

Сидя в одиночестве, он слышал доносившиеся из дворца музыку, смех и пение. На улицах шумели люди, воздух был полон их криков.

Катрин заметила отсутствие Колиньи. Наши празднества мало радуют набожного человека, подумала она. Катрин знала, что он пишет в своих покоях — несомненно, его столь же набожной жене. Это выяснится позже. Будет занятным прочитать любовное послание такого человека. Хорошо, пусть он сочиняет столь длинное и страстное письмо, сколь это ему угодно. При удаче оно станет последним в его жизни.

Она смотрела на бал. Марго танцевала с герцогом де Гизом, Генрих Наваррский — с Шарлоттой де Сов Катрин не могла сдержать насмешливую улыбку, наблюдая за этой четверкой. Одно было ясно: молодожены не могли обвинять друг друга в неверности. Циничная пара! Очевидно, что оба желали нарушить супружеские клятвы в первую ночь после свадьбы! Ситуация, достойная пера Бокаччио или тезки Марго, бывшей королевы Наваррской.

Несколько дней она могла отдыхать с чувством удовлетворения. Бракосочетание состоялось. Если когда-нибудь гугеноты одержат верх над католиками, а дом Бурбонов — над домом Валуа, Катрин станет матерью французской королевы. Она имела своих людей в обоих лагерях; она будет королевой-матерью независимо от того, кому достанется французский престол — католикам или гугенотам.

Что касается Филиппа, то он должен получить голову Колиньи. Правитель Лиона получил указание не только не пропускать почту во Францию, но и не выпускать ее из страны. Филипп и папа не должны знать о том, что свадьба состоялась, пока Катрин не сможет сообщить о смерти лидера гугенотов.

Она еле заметно подняла брови — в большой зал вошел Колиньи.

Катрин направилась к нему.

— Дорогой адмирал, я так рада тому, что вы участвуете в наших дурацких празднествах. Они веселы и немного глупы, верно? Но я уверена, что подобные вещи забавляли вас, когда вы находились в возрасте этих молодых людей — как и меня когда-то. Приятно смотреть на нашу молодую любящую пару — они очаровательны, правда? Адмирал, — она положила свою изящную белую руку на его плечо, — адмирал, я знаю, что вы вместе со мной молитесь о том, чтобы этот брак положил конец религиозным распрям в нашей стране.

— Верно, мадам, — согласился Колиньи.

— Я радуюсь потому, что вы имеете влияние на моего сына. Я знаю, Его Величество советуется с вами обо всем. Дорогой адмирал, я благодарна вам как мать. Обещайте мне, что вы останетесь с нами… и используете свое благотворное влияние для установления мира в стране.

Она посмотрела на благородное лицо с широко поставленными глазами, красивым высоким лбом, волевым ртом и чеканным профилем. Внутреннее спокойствие и сила — вот что делает адмирала таким красивым мужчиной, подумала Катрин. Я пошлю его голову в Рим. Она прибудет почти одновременно с вестью о свадьбе.