Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ) - Якубович Александр. Страница 99

Я стал больше проводить времени на арене, тренируясь владению копьем. В гвардии нашлось пару сносных копьеносцев, которые успели достаточно послужить в армии до того, как перешли в прямое подчинение королю, так что кое‑какую науку я получал. Учителя боя на посохах найти не удалось, но я хотя бы изучил базис, который преподается мальчикам. И на том спасибо.

Энжи уехала. Бард могла бы найти мне учителя бою на посохах из числа бродячих певцов и артистов, но никого достойного в Пите не осталось – артисты разъезжались из столицы, как и все прочие. Так что я просто тепло поблагодарил рыжеволосую певицу за ее помощь и работу, и она отправилась в путь. По словам Энжи, в ее планах было осесть в Трейле или другом южном городе, подальше от побережья, которое скоро будет полыхать.

Герцог Мофорос от постоянной пикировки перешел к откровенному вредительству после того, как мы получили известия о принудительном выдворении клерийского посольства из Паринии. Похожая ситуация была и в Гонгорском королевстве, но наши западные соседи все еще делали хорошую мину при плохой игре и не разрывали столь показательно дипломатические отношения. Но вот доступ послов во дворец гонгорского короля уже был значительно затруднен, если не сказать, что закрыт.

После получения дурных вестей старый аристократ откровенно сорвался с цепи, после чего стал собирать оппозиционную монарху фракцию, в которую вошли многие заметные фамилии клерийской аристократии. По дворцу поползли старые разговоры о том, что Кай – даже не бастард, а прижитый шаринской княжной сын со стороны, что Фотены вообще имели прав на престол не больше, чем любой другой древний род.

Вроде бы, стандартное мучение воды, но как оно было не вовремя! Чем больше я узнавал о мыслях оппозиционеров короля, тем больше утверждался в том, что Мофорос – просто говорящая голова, а ситуация зрела и ранее. На фоне этих разговоров осложнялся и созыв вымпелов: король не получил ответа от слишком многих аристократов, которые имели собственные дружины, на свое требование поступить на службу в войско и предоставить своих людей.

В этом не было ничего необычного: в королевствах бывшей Клерийской Империи существовала некоторая процедура призыва на войну. Если аристократ не был целиком согласен с требованиями монарха, то тогда королю надо было возглавить сбор вымпелов лично, через визит в родовые поместья и замки сомневающихся герцогов, графов и баронов. Традиция же гласила, что если король лично приезжал за вымпелом аристократа, то отказать ему уже было нельзя: войска, провизия и прочее на нужды войны аристократ предоставить был обязан, как и сам поступить на службу или отправить в армию сыновей, если они у него были. Это была, своего рода, такая система заложников, которая обеспечивала покорность остального семейства во время боевых действий, держа в узде весь прочий род.

Доносчики Вилы оказались не так полезны в ситуации, когда во дворце в открытую стал зреть заговор. Информации графиня получала все меньше, а несколько преданных ей служанок и вовсе пропали. По официальной версии – сбежали из дворца в родные края, спасаясь от грядущей войны. По факту, я уверен, их где‑нибудь тихо придушили, предварительно выведав все, что знали несчастные о шпионской сети королевской фаворитки.

Мое расследование махинаций с армейскими закупками продвигалось. Я нащупал нескольких крупных купцов, которые состояли в частных гильдиях, через которых проворачивались мутные дела. Нет, само собой, эти люди не ставили свои печати на векселях и чеках, но именно в их карманы стекались полученные финансы. Я практически не удивился, когда понял, что эти люди крепко связаны как с криминальным миром, так и состояли в тесных отношениях с рядом высших аристократов Клерии – в том числе и с заговорщиками.

Капкан, выставленный на Кая Фотена Первого, становился все реальнее, а его зубья – все острее.

Одним из фигурантов махинаций оказался и уже знакомый мне усатый главнокомандующий – герцор Малкис Ренор. Именно ему я передал увесистый кошель с главным призом нашей первой игры в лото во дворце и уже тогда он показался мне подозрительным увальнем.

К сожалению, пощупать мысли герцога Ренора мне не удавалось: он отбыл в расположение войск, которые сейчас стояли лагерем в восьми лигах от города, ожидая приказов короля занять форты Пите или двинуться в сторону Миллера. Я сообщил о своих выводах королю, но пока Кай медлил. Мне вообще казалось, что монарх потерял нить происходящего и спустил многие дела на самотек, бесконечно проводя время в своих покоях.

Единственное место, где я мог спокойно провести время вдали от дворцовых интриг – тренировочная арена. Было уже тепло, лето ломилось в двери, так что гвардейцы тренировались во дворе своей казармы. Я же, чтобы скрыться от чужих глаз, все больше времени проводил в душном зале. Хотелось побыть одному.

Я почувствовал, как на песок арены ступило четыре пары ног. На двух молодых мужчинах были форменные куртки гвардии, еще двое – принадлежали к средней руки аристократии, которая сейчас активно выбирала, к какому лагерю примкнуть. Скажу прямо, счет был далеко не в пользу молодого короля.

– И кто пустил безродного на арену? – голос говорившего дворянина был высоким и чуть звенящим. Совсем еще мальчишка. – А, да это же выскочка‑фаворит нашего короля.

Все четверо уже снимали со стоек тренировочные мечи и приближались ко мне. В моих руках сейчас было длинное копье, с которым я отрабатывал вращение и бой в широком секторе.

– Да ты посмотри, какой он фаворит? Машет палкой, как настоящий крестьянин. Может, готовиться сражаться в первом ряду за любимого короля? – это уже был второй из аристократов.

Гвардейцы пока хранили молчание, но я узнал их – два брата, младшие сыновья одного из западных баронов.

Я быстро понял, что меня пришли если не убить, то покалечить. Настроены молодчики были агрессивно, это чувствовалось сразу. Как ощущалось и то, что их кто‑то подослал. Арена сейчас пустовала, и им никто не мог помешать выполнить задуманное.

Хоть тренировочные мечи и были затуплены, но хороший удар мог сломать кости, а пропущенный в голову – лишить жизни. Так что я не обольщался на тему того, что меня не могли зарезать. Потому что мои противники были способны просто забить меня до смерти.

Я быстро оценил обстановку. Если я убью четырех дворян – а пустив в ход ментальную магию, мне придется их умертвить в любом случае – в дворце может вспыхнуть бунт. Если же они прибьют нового королевского фаворита, то все будет обставлено, как несчастный случай: неумеха просто не смог поставить очевидный блок, и пропустил удар в голову. Такое иногда случалось, никто не застрахован от травм, когда люди махают тяжелыми металлическими предметами друг у друга перед носом. Это была почти безвыходная ситуация: против двух гвардейцев одновременно, без использования магии, я мог выстоять несколько минут. А противников было четверо. Звать на помощь бесполезно, Лу сейчас далеко и даже если услышит мой ментальный призыв, к тому времени, как она доберется до дворца, я буду уже трижды мертв. Если я поубиваю четырех аристократов, все из которых были значительно выше меня по статусу, то мне тоже грозила мучительная смерть и никакая защита со стороны короля тут не спасла бы. А если что‑то пойдет не так об этом сразу же узнают нужные люди: я ощущал как минимум еще двух соглядатаев, которые наблюдали за ареной из тени балконов.

Убить всех? Я не дотянусь своей магией до наблюдателей, для смертельного воздействия мне все еще нужен был физический контакт с целью, пусть и посредством легкого касания копьем или посохом.

Единственный шанс – каким‑то чудом вырубить всех четверых. Еще я мог попытаться прорваться из окружения и попытаться сбежать с арены. В таком случае мой статус при дворе будет уничтожен, но я хотя бы останусь жив.

Я поудобнее перехватил копье, готовясь отражать атаки. Его наконечник был затуплен, но если бить в голову, я смогу наверняка вырубить любого из подосланной четверки.