Солнечный щит (ЛП) - Мартин Эмили Б.. Страница 39

— Это меня устраивает.

— Как насчет другого. Меня зовут Веран Гринбриер.

— Что это за имя?

— Я из гор Сильвервуд на востоке отсюда, — я смотрел на нее в свете огня, щеки пылали. — И пока ты не фыркнула от моего эпитета, скажу, что там, откуда я, птички, как ты, живут на зарослях гринбриера, зеленого шиповника.

— Теперь я все знаю, — едко сказала она. — Я ошиблась, или мы должны обсуждать что-то важное?

Я замешкался, неловко стоя на земле. Я снова подумал о броши, но отогнал эти мысли. Я все равно заберу ее, но не сейчас.

Я сделал шаг влево от ее собаки. Ларк дрогнула, светлячок сияло на ее щите, но я просто скрестил ноги и опустился на землю. Огонь все еще был за ней, но теперь под углом, и я немного видел ее лицо, заметил, как она скрыла вспышку удивления. Ее волосы сияли растрепанной аурой.

— Сколько ты знаешь о Моквайе? — начал я.

— Что внутри карьера, — сказала она. — А есть что-то еще?

— Так ты была рабыней, это правда?

— Скорее. Я все еще хочу тебя убить.

Я заставил себя не сглотнуть, пытаясь оставаться смелым.

— Так почему не убила?

Она склонилась, тень на фоне света.

— Потому что хочу узнать, есть ли у тебя что-нибудь полезное.

Свет, это будет сложно.

— Ладно. Вот основы. В июне я ехал из Алькоро в Моквайю, чтобы провести переговоры с принцем Яно Окинотом Лазуритом о том, чтобы в пустыне прекратилась торговля людьми. Ты просто не знала.

— Я не продамся тебе, — сухо сказала она.

— Я и не просил. Я не планирую этого.

— Тогда перейдем к делу.

О, Свет.

— Тогда слушай, а не перебивай.

Она — и я — вздрогнула. Я продолжил:

— Несмотря на его изначальный энтузиазм, прогресса с принцем не было, и теперь я узнал, что дело было в шантаже безопасностью его возлюбленной, которую держат в плену где-то в пустыне. Ты слышала об ашоки Моквайи?

— Нет.

— Они — певцы и музыканты, обычно знают нюансы двора и страны и рассказывают придворным правду в историях или песнях.

Она повернула голову и плюнула на песок.

— Ничего бесполезнее еще не слышала.

— Я тоже не мог сначала понять, но место ашоки оказалось важнее, чем я думал. Так придворные получают новости. Так узнают об остальной Моквайе и новых идеях политики. На этом они строят решения, — я развел руками. — Ашоки, знающий о политике, может повести страну в новом направлении.

Она молчала. Но тишина не казалась задумчивой, она будто все еще злилась.

— Тамзин была такой ашоки, — продолжил я, не понимая ее. — Она знала правду о торговле рабами. Она ехала к карьерам у Виттенты, когда на ее карету напали. Говорят, на нее напала ты.

Я ждал, что она встанет и возмутится, но она не двигалась. Мою шею покалывало.

— Это ведь не ты на нее напала?

— Я нападала на много карет, — сказала она. — Тебе нужно уточнить.

О! Это я знал, королева Мона меня учила:

«Люди примут то, чего не делали, если дашь им шанс».

— Ты блефуешь, чтобы напугать меня, — сказал я. — Тебя не было возле Виттенты в ночь, когда на Тамзин напали, потому что ты была возле Снейктауна, перевернула карету моего профессора и украла его сапоги. Помнишь? Путник из Люмена, светлые волосы и борода?

Она задумалась.

— Старик с татуировкой корабля?

— Кольм не старый.

— Древний, — сказала она. Шутила? Я шутил с Солнечным щитом?

— У тебя низкий порог жизни, раз сорок восемь — это древний, — сказал я.

— Когда многие, кого ты знаешь, не доживают до тридцати… — парировала она.

О, мы не шутили.

Нужно было поменять тему.

— Эм, ты грабила его карету, когда на Тамзин напали…

— Я ударила и его, — задумчиво сказала она. — По уху.

Она пыталась разозлить меня. Намеренно. И теперь мама кипела во мне, а не спокойная королева Мона. Я сжал колени, стараясь представить, как вел бы себя отец. Нужно было сосредоточиться.

— Кто бы ни напал на карету Тамзин, они утащили ее в пустыню, — процедил я. — Яно и я думаем, что она где-то на юге, может, в одном из старых поселений у шахт, — я вытащил из кармана плаща последнее письмо Яно с пятном воды. — Если вкратце, мне нужно найти ее и вернуть. Без нее нам не объединить Восток и Запад, а так не удастся и остановить торговлю людьми в Феринно.

Она посмотрела на письмо, и я поздно понял, что мог оскорбить ее, решив, что она умела читать. Я не видел, читала она слова или просто смотрела на них. Она на чем-то сосредоточилась, на детали внизу страницы, прищурилась в тусклом свете.

— И ты решил, что нужно вызвать меня на охоту, потому что…?

— Потому что все, что я слышал, читал и испытал лично, указывает, что ты можешь найти пленницу в Феринно, — сказал я. — И потому что я думаю, что тебе нужна моя помощь. Я говорил в карете, я могу дать двести серебряных или эту же сумму моквайскими монетами, если удастся найти Тамзин Моропай, вдобавок к уже полученным тобой тридцати. И я принес все необходимое, что уместилось в сумку, которую уже должны были поделить твои товарищи, — я стал загибать пальцы. — Кукуруза, вяленое мясо, сушеная вишня, огурцы, бобы, бинты, тоник, мазь для кожи, капли от лихорадки, два одеяла, нож и котелок. И я принесу еще, Ларк. Я дам то, что нужно, с помощью следующего короля Моквайи, если поможешь найти Тамзин.

Я смогу позже уговорить ее встретиться с властями Алькоро, когда заслужу ее доверие. А пока убедительнее было помочь ее лагерю.

— Прошу, — добавил я.

Она отклонилась, глядя на меня. Я не видел выражение лица в таком свете. Я не знал, стала ли она теплее ко мне относиться. Без солнца ее бронзово-медная кожа стала черной, как ночь, словно она была из переменчивого неба.

— Нет, — сказала она.

Слово ударило по ушам.

— Что?

— Нет, — повторила она. — Спасибо за деньги и еду, но я не побегу за потерянной принцессой.

— Почему?

— Потому что я не помогаю таким, как ты.

Мой восторг ею пропал, теперь она меня злила.

— Тебе не казалось, что такие люди, как я, способны на хорошие поступки?

Она выпрямила быстро ногу и склонилась, ее лицо оказалось в тени. Я ощутил запах соли и пота.

— Тебе не казалось, что такие, как ты, сделали мой народ таким? Ты запер меня в телеге, Веран Гринбриер из Серебряных гор. Ты дал мне первую татуировку, — она задрала правый рукав и повернула руку — там был ее длинный меч, но он будто пронзал круг из шрамов. Клеймо, как на скоте. Мой желудок сжался. — А потом ты открыл телегу и выбросил меня в лагере пастухов потеть дальше без толку, и ты бросил бы меня там умирать, только бы самому быть в безопасности в замке и университете, — она указала на меня. — Ты сделал это, потому что тебе нет дела. Ты переживаешь о торговле людьми сейчас, потому что это мешает твоим играм при дворе, но тогда тебе не было дела. И из-за этого я и остальные оказались у печей для стекла, в карьерах, на пристанях и плантациях риса, и мы будем оставаться там, пока тебе удобно. Так что нет, Веран. Ты мог бы предложить мне телегу золота, но я откажусь. Я буду делать то, что делала, но меня не купишь ты или твой двор ради политики.

Я мог лишь смотреть, лишенный равновесия.

— Я… знаю, тебе было непросто, — робко начал я. — И я знаю, что такие, как я, отправили тебя туда. Но… Ларк, я слушаю сейчас. Многие сейчас слушают. Ты права, ничто не может изменить твое прошлое, но мы можем изменить будущее. Мы хотим это исправить.

Она встала с каменного трона и отвернулась, прошла к остальной одежде. Она обулась, застегнула рубаху и просунула руки в жилетку. Она взяла свой меч и широкополую шляпу с земли.

— Ларк, — сказал я. — Ты спасаешь рабов, разбивая их телеги. Но мы можем затоптать корень, остановить все телеги. Тебе не придется больше спасать детей. Разве ты не этого хочешь?

— Нет, — сказала она.

— Нет? — поразился я. — Почему?

Она завязала выцветшую бандану у подбородка.

— Потому что я не верю, что ты сделаешь то, что сказал. Снимай сапоги.