Шелковая вендетта - Холт Виктория. Страница 11

Я была почти уверена, что Дрэйк Олдрингэм нас разочарует. Потом я начала сомневаться, приедет ли он вообще. Чарльз не сообщил о времени своего приезда. Дни шли за днями, и мы уже перестали ждать их.

Чарльз вернулся один. Это было совсем обидно. Мы так много говорили об этом Дрэйке Одцрингэме и так терпеливо его ждали... Ни Чарльз сказал, что Дрэйк должен обязательно провести несколько дней у своей престарелой тетушки, после чего при первой возможности приедет к нам.

Чарльз изменился. Каждый раз, когда они с Филиппом приезжали домой, я удивлялась происшедшим в них переменам, – они стремительно взрослели, особенно Чарльз. Теперь он был уже совсем взрослым; расхаживал с важным видом и слегка растягивал речь, играя роль искушенного молодого человека. Меня это забавляло. Я замечала, как его глаза с одобрением следят за Грэйс. Как-то я услышала, как мисс Логан говорила мисс Эвер-тон, что ей хотелось бы знать, что у него на уме... хотя, может быть, лучше этого и не знать. Мисс Эвертон вздохнула и сказала:

– Они недолго останутся молодыми.

Она произнесла это с чувством. Я поняла, что она думает о том, что скоро в Шелковом доме отпадет необходимость в гувернантке.

Филипп очень отличался от своего брата, он был гораздо серьезнее. Мне казалось, что Чарльз не особенно интересуется семейным делом и вряд ли когда-нибудь заинтересуется. Зато у него был совершенно ненормальный интерес к женским формам.

Однажды, к своему ужасу, я поймала его взгляд на себе... взгляд был такой, словно он рассматривал возможность... чего? Я даже представить себе не могла. Но мне не понравился этот опаляющий взгляд, под которым мне стало жарко.

Однажды я сидела в саду на том самом месте, где мы обычно сидели с бабушкой. На этот раз я была одна и ждала, что она присоединится ко мне, как это часто бывало в это время дня. Заслышав шаги, я подняла глаза, ожидая увидеть ее. Однако передо мной стоял незнакомый юноша.

Он был очень высок и светловолос... хорош собой... в нордическом стиле.

– О, надеюсь, я не нарушил ваше уединение, – мило улыбнулся он мне.

– Нет, – ответила я. – Что... вам угодно? Вы кого-то ищете?

– Чарльза Сэланжера. Я не успел сообщить ему о своем приезде. Я оставил вещи в холле, и, поскольку никого из семьи не оказалось дома, я решил прогуляться по саду. Здесь так чудесно! Мне говорили, что дом расположен прямо в лесу, но и вообразить не мог, что это на самом деле так и есть.

– Вы здесь... с визитом? Должно быть...

– Дрэйк Олдрингэм, – представился он.

– Мне следовало догадаться.

– А вы... Джулия?

– Нет. Я – Ленор Клермонт.

По его лицу я поняла, что мое имя ему ни о чем не говорит, и пояснила:

– Я не являюсь членом семьи. Здесь работает моя бабушка, и этот дом всегда был моим домом.

Он кивнул.

– Я добирался сюда со станции пешком и всю дорогу восхищался великолепием здешних мест.

– Да, я очень люблю наши леса.

– Чарльз говорит, что это загородный дом. У них есть еще дом в Лондоне?

– На Грэтнэм-сквер. Я была там всего пару раз. Сэр Фрэнсис, отец Чарльза, живет там почти все время.

Мне понравилось его дружеское обращение, и особенно то, что его манеры ничуть не изменились после того, как он обнаружил, что я не принадлежу к этой семье.

– Наверное, Чарльз или Филипп скоро появятся.

– Я хотел засвидетельствовать почтение леди Сэланжер, но мне сказали, что она отдыхает.

– О да, она обычно отдыхает в это время. У нее очень хрупкое здоровье.

Дрэйк кивнул.

– Мы так ждали вашего приезда, – сообщила я ему, после минутной паузы.

– Очень мило с вашей стороны.

– Мы много говорили о вас... о сэре Фрэнсисе Дрэйке и вашей семье.

Он состроил гримасу.

– Можете себе представить, каково мне жить с таким именем.

– Такое имя должно воодушевлять.

– Меня оно слегка пугает. Все считают, что я должен отправиться в море.

– А вы этого не хотите?

Он покачал головой.

– Я хочу заняться политикой.

– Не сомневаюсь, это очень увлекательное занятие. Вершить судьбу страны...

Дрэйк засмеялся.

– По вашим словам выходит, что это громадная ответственность... но, в общем, это действительно так. Мне всегда хотелось знать, как будут развиваться политические события и каким образом мы будем строить свои отношения с Европой. Мой дядя часто беседовал со мной на эти темы и знает о моих планах.

– Хорошо, когда знаешь, чего ты хочешь. Тогда и силы появляются. А сколько людей, которые так и не решили, чего же они хотят.

– Многие сталкиваются с сопротивлением родственников или обстоятельств.

– Но это же еще интереснее. А с чего начинают будущие политики?

– Ну, начинают они с университета. Я состою в разных организациях, связанных с политикой – в дискуссионном обществе, в политическом клубе. Наблюдаю за своим дядей, хожу в парламент и слушаю его выступления. Читаю газеты и составляю собственное мнение о текущих событиях. Потом обсуждаю все это с дядей, который всячески меня поддерживает и ободряет. Мне повезло, что у меня такой дядя. Это страшно увлекает – быть в курсе всего, что происходит. Люди склонны замыкаться в своих маленьких коконах. Они знают только то, что происходит в их непосредственном окружении. Ну, еще им известно, что был разрушен Тай-Бридж. Что Гладстон победил Бэконсфилда и что сейчас он в силе. Что Парнелла судят за участие в заговоре. Но они не знают того, что в действительности происходит в Африке. То есть я хочу сказать – они не знают истинных причин происходящего. Простите, я, кажется, увлекся. Меня иногда заносит.

– Что вы, мне было очень интересно, – сказала я. – Из вас наверняка получится блестящий политик.

В этот момент в саду появилась бабушка. Она искала меня.

– Бабушка, – окликнула ее я, – это мистер Дрэйк Олдрингэм. Он приехал, но все куда-то исчезли и его никто не встретил.

Бабушка величественно направилась к нам. Человек, не знакомый с обитателями дома, мог принять ее за хозяйку.

– Мы так много слышали о вас, – сказала она. – Чарльз будет огорчен, что не смог приветствовать вас по приезде.

– Я сам виноват, – сказал он. – Мне следовало предупредить его, но я подумал, что быстрее будет просто приехать.

– Так, значит, вас встретила моя внучка.

– Да, и мы очень интересно побеседовали. Боюсь только, что слишком много говорил о себе.

– Этим грешат все политики, – заметила я, и он рассмеялся.

Мы сели поближе к воде.

– Мистер Олдрингэм рассказывал мне, кем бы он хотел стать, бабушка, – объяснила я.

Потом мы заговорили о лесах, и он сказал, что сгорал от желания увидеть Шелковый дом. Его заинтриговало само название дома. В этих словах слышится шелест шелка... как в какой-нибудь сказке.

– Вы, конечно, знаете, что Сэланжеры – крупнейшие производители шелка у нас в стране, – сказала моя бабушка.

Оказалось, что он этого не знает. Он заинтересовался, и я рассказала ему романтическую историю о том, как гугеноты Сент-Аланжер перебрались в Англию и превратились в Сэланжеров.

– Им пришлось бросить все, что они имели, – сказала я, – единственное, что остались при них, это их умение производить шелк.

Он нашел это очень романтичным и сказал, что теперь, после того, как он узнал замечательную историю этого дома, пребывание в нем доставит ему еще больше удовольствия.

Я видела, что бабушке он понравился. В глазах у нее появился особый блеск; она улыбалась, кивала и поддерживала с ним оживленную беседу, вставляя в свою речь французские словечки.

Не знаю, сколько бы мы еще так проговорили, если бы не появился Чарльз. Дома ему немедленно сообщили, что его гость уже прибыл и ушел прогуляться по саду. Поэтому Чарльз отправился разыскивать его; думаю, наши голоса послужили ему хорошим ориентиром.

Он остановился у входа в сад и с удивлением взирал на Дрэйка Олдрингэма, который сидел между мной и бабушкой и разговаривал с нами так, словно мы были старыми знакомыми.