Очкарик 2 (СИ) - Афанасьев Семен. Страница 38

— Может, — соглашаюсь. — Он даже мог научить её читать-писать; в принципе, не редкость. Но прибавь её знание племенных табунов.

— А что в этом такого? — беззаботно спрашивает эльфийка-орчанка.

— Она не понимает. Но странно, что понимаешь ты, — Асем как-то серьёзно и странно смотрит на меня.

— Кочевые культуры, по большому счёту, развиваются и существуют в рамках достаточно определенных шаблонов. Черт, как бы попроще сказать… В общем, племенные табуны — в вашем обществе часто достояние народа или тех, у кого власть. И кто может заставить какую-то группу народа действовать согласованно, решая общую задачу?

— Разумно, — орчанка разливает чай по пиалам.

— А ещё ты как-то слишком хорошо ориентируешься в иерархиях и механизмах власти. — Обращаюсь уже к ней. — Так, как если бы наблюдала многое своими глазами. Поговорка есть: "невидимое оставляет след". Не знаю, как лучше объяснить…

— Можешь не объяснять, — разрешает Асем, хмыкая. — Я уже твою мысль поняла. Из головы. Ты как будто умеешь представлять общее из небольших видимых частей…

— В общем, вариантов было немного. Кем ещё могла оказаться орчанка, умеющая читать, писать, и происходящая из богатой и знатной семьи?

— Так ты просто наугад сказал?! — Асем возмущенно упирает палец мне в грудь, пытаясь что-то пристально разглядеть в моих глазах.

— Угу, — не спорю. — Дорогие подруги, я не обладаю умением читать мысли. Потому объясните, пожалуйста, что на вас накатило. Когда вы голые полезли меня штурмовать.

— Я тебе уже ответила, — недовольно говорит орчанка. — Эта сумасшедшая полдня смотрела, как ишак охаживает обеих кобыл по очереди. А потом сказала, что мы должны сделать это же самое с тобой, потому что, может быть, вообще долго не проживем…

— А что, дельная мысль, — в полудреме бормочет виновница недоразумения, посапывая у меня на плече. — Хотела, как лучше.

— Она просто не протрезвела ни тогда, ни сейчас, — смеюсь. — И время от времени чувствует себя в нашей компании неуверенной. А что делает разумный, чтобы поднять собственную самооценку?

— Показывает то, в чём он лучше окружающих. Или думает, что лучше, — оживившись, мгновенно реагирует Асем.

Глядя на Хе уже совсем другими глазами.

— Вот ты дура! — искренне прорывает орчанку в следующий момент.

— Я не дура, я просто ещё не протрезвела, — флегматично парирует создательница переполоха. — А человек умный, — меня гладят по плечу. — Он, кроме прочего, нам с тобой глупостей сделать не даст. Потому что ему с нами хорошо, как ослику с кобылами… Я о его эмоциях сейчас.

Риф не жалел ни о чём.

Родню по его просьбе орквуды трогать не стали — а до остальных людей ему дела не было.

То, что в селении забрали всех коней, его тоже волновало мало: кто сильнее, тот и прав.

Конь, подаренный орчанкой, остался с ним. На угрозу полусотника (но это потом оказалось, что он полусотник), Риф твердо ответил:

- Плох тот боец, что тут же уступает. Убьёшь меня — не узнаешь, кто где золото прячет.

Вопреки опасениям, с ним поступили честно. Он помог отряду — отряд не тронул ни его, ни родичей.

По старым наёмничьим правилам, ему вручили целый золотой аванса, который он тут же передал своим:

- Я себе больше заработаю.

Родственники посмотрели неодобрительно, но сказать ничего не решились: еще недавно монета принадлежала богатой семье, жившей за три дома. У родни хватило ума понять: между ними и отрядом орквудов стоит только Риф.

Одно неверное слово — и всё ведь может перемениться.

- Не жалеешь, что сменил занятие? — добродушно спросил полусотник, когда они отъехали уже лиги на две.

- Людишек в твоём ауле не осталось, почитай, кроме твоей родни, — хохотнул с другой стороны кто-то из десятников. — И земли освободились, и кое-что из инвентаря. Паши — не хочу.

- У нас с водой проблема, не с землёй, — рассудительно ответил полукровка.

С удовольствием замечая: едущие вокруг на гораздо худших конях орквуды прислушиваются к его словам, не перебивают.

В селении никто из людей допрежь так уважительно с ним не обращался.

- Ну так теперь вся вода тоже ваша? — после хорошей добычи, плюс кони, полусотнику явно хотелось поговорить.

- Вы же амбары жечь не стали, — пожал плечами Риф. — До следующего лета теперь хватит и риса, и нута, и чечевицы с фасолью. Зачем спину гнуть?

То, что его теперь уже бывшая семья осталась в одиночестве на многие перегоны вокруг, его волновало мало.

После головокружительной смены положения в жизни и обществе, ему неожиданно пришла в голову мысль: нужна такая жена, как та орчанка.

Молодая, красивая, стройная и упругая. Конь у него теперь лучший в степи, родня единолично владеет целым посёлком. Неважно, каким образом богатство пришло…

От внезапно открывшейся перспективы обрести такую жену, которой ни у кого в округе не было, полукровка молчал целые два часа, не отвечая на подначки взрослых орквудов и с разной стороны обдумывая столь интересные мысли.

***

- Невольничий базар, - Асем, не сдержавшись, с ненавистью плюнула в сторону огороженной невысоким забором территории.

Хе тоже нахмурилась и сжалась в комок, косясь на ненавистное место.

- Эй, вы чего? — скользнув взглядом по ним, тут же напрягся и человек. — Чего я ещё не знаю?! Быстро пояснили.

- Проклятое место, - неохотно ответила орчанка. — Наш народ всегда держатся от такого подальше.

- Видимо, оно вашей культуре чуждо до антагонизма, - выдал сразу несколько непонятных слов хуман.

- Ну да. Как ты его в степи в рабстве удержишь? — Хе неожиданно поняла человека.

- Можно сухожилия на ногах подрезать либо ступни наполовину отрубить — тогда ни на стремена нормально ни обопрется, не пешком далеко не уйдет, - хмуро сообщила Асем. — А по хозяйству работать всё-равно сможет. Но только это без толку.

- Почему?! — человек, как обычно в такие моменты, воспылал своей привычной страстью к отстраненным умствованиям.

Которые он сам называл абстрактными понятиями и прочими непонятными словами хоть и знакомого, но нездешнего языка.

- А зачем раб в коше? — вопросом на вопрос ответила орчанка. — За скотом его смотреть не поставишь. Землю мы не пашем. По хозяйству женщины и так справляются. Что ты ему поручать будешь? С оружием в руках тебя охранять?

Как ни странно, Вадим оценил иронию последней фразы, хотя Асем и сказала её обычным серьёзным голосом.

- Шутишь, - кивнул он. — В стиле Асыла, эхх…

- При чём тут он? — дочь степного народа с грустью вспомнила погибшего соплеменника.

- А он с таким же серьезным лицом несерьезные вещи говорил. Кто даёт рабу оружие в руки? — пояснил человек. Потом тут же поправился. — Хотя-я, справедливости ради, была одна культура. Оседлая.

- И что у них рабы делали с оружием?! - несмотря на неподходящее место, орчанка искренне заинтересовалась таким казусом.

- Сражались на арене, на потеху толпе, - непонятно пояснил человек.

Место, к которому они шли узнать о Харте (если повезет — то и записку от него принять), как назло лежало за сектором, где продавали невольников и рабов.

Проходя по закрытой части рынка, Вадим, пытаясь скрывать любопытство, внимательно разглядывал всё подряд по сторонам.

- Можешь не напрягаться, - угрюмо заметила Асем. — То, что тебе интересно, сквозь твои чёрные стёкла никому не видно. Если только по запаху…

- А второго такого носа на рынке нет, да? — Хе уже справилась с первым приступом неловкости и теперь тоже смотрела по сторонам.

Aсем не успела ничего ответить на последний вопрос, когда двери загородки для "особого" товара распахнулись.