Под звуки сагатов (СИ) - Питкевич Александра "Samum". Страница 38

Я сощурился, внимательно разглядывая выражение лица Григейля. Пусть я буду сослан в Пятый мир, если у Ваар-но в рукаве не припрятана колода, полная козырей.

Глава 18

Мы поднялись по лестнице, свернув в длинный коридор. Герцогиня, оправдывая первое впечатление, разумной женщины, тут же стала вводить в курс дела.

— Можете звать меня Ширин, или герцогиня, как вам удобней. Я не ваша хозяйка. Жить будете в доме, в другом крыле есть большая комната с видом на сад. Приставлю к вам помощницу. Если что надо, говорите ей. Если будут сложности или непослушание, говорите мне или мамаше Дану, она смотрит за кухней и прислугой. Пока я всех разогнала, чтоб не глазели и не мешались. Обычно в дому куда людней. Нам суда.

Мы вошли в светлую, хорошо прибранную комнату. Камин здесь не грел, но было тепло. На стенах висела пара больших гобеленов с изображением природы, стоял стол у окна и небольшой шкаф. В углу стояла кровать, укрытая множеством одеял, рядом на стуле сидел пожилой мужчина.

— Проходите, — герцогиня стала говорить тише, боясь потревожить мальчика.

Он лежал в ворохе одеял, бледный и худой. Сероватые губы, лоб покрытый испариной и седые волосы на висках. Ему было не больше восьми.

— Что с ним?

— Никто не знает. Первые симптомы появились года два назад, но были редки и слабыми, мы и не сразу поняли, что что-то не так. Берлид первым забил тревогу, — женщина кивнула на пожилого мужчину, который встал при нашем появлении, — он давно ходит за мальчиком, с пяти лет. Сперва наследник стал часто простывать, падать. Много спал. Постепенно становилось хуже. Перестал есть твердую еду, теперь и вовсе только бульон из кролика может внутри удержать. Появились приступы, словно его скручивает изнутри. Мальчик выгибается и кричит. Никакие лекарства, шаманы и пилюли не помогают.

— Он не ваш сын, — проведя рукой над лицом ребенка, уловила слабое дыхание. И правда, сил в этом теле оставалось не так и много.

— Нет, его родила не я, — спокойно отозвалась герцогиня.

— У вас нет детей.

— И не будет. Наследник может быть только один.

— Если мальчик умрет, вы сможете родить? — я подняла глаза на женщину, следя за ее лицом. Злость. Непринятие.

— Мальчик должен выжить. Любой ценой.

— Любой… — задумчиво пробормотала, наклоняясь ниже, нюхая, пытаясь определить источник неприятного запаха, — у меня есть ограничения в действиях?

— Делай что хочешь. Главное, чтоб ребенок поправился, — резкий голос герцога раздался от дверей.

Я посмотрела на хозяина этих мест. И правда, я, видимо, последний шанс этих людей спасти мальчика. Жаль, пока не было понятно, чем тут можно помочь.

— Как часто бывают приступы?

— Каждые три часа, — ответил дядька мальчика, комкая в руках книгу, которую читал своему подопечному. Лицо мужчины все изрезали морщины скорби. Кажется, он был единственным из присутствующих, кто любил мальчика просто за то, что он есть. — Последний был с час тому.

— Значит, у нас есть время. Мне нужны слуги, — я обернулась к герцогине.

— Говорите, все будет.

Хозяйка весьма умело управлялась со своими людьми. Через полчаса у меня была почти пустая комната с большой ванной в центре, наполненной смесью воды и молока. Проведя над водой особый ритуал, опустила на дно большой амулет в форме змеи, кусающей свой хвост. Это должно поддержать ребенка, иначе, даже если я узнаю, как ему помочь, может просто не хватить времени.

Берлид практически без усилий принес мальчика, завернутого в простыню. Ребенок был настолько худ, что казался просто неживым.

— Опустите его в воду, только голову держите.

Не обращая внимания на мокрые рукава, дядька погрузил подопечного в ванну, наполненную меньше чем на четверть. Будучи недовольной, покачала головой, вытянув травы из сумки. Их осталось совсем немного, но хоть что-то можно было еще сделать. Я бросила в маленькую медную жаровню полынь и бузину. Помещение заполнилось дымом, от которого защекотало в горле.

Герцогиня, стоящая чуть в стороне, и следящая за моими действиями, закашлялась.

— Для чего это?

Я молчала, следя за мальчиком, который все еще не приходил в себя. Начиная сердиться, вынула из-за пояса маленький сверток. В ткани было всего-то шесть иголочек, не толще волоса. Этими инструментами приходилось пользоваться не часть, так как знаний не хватало, но стоило попробовать. Такое глубокое беспамятство оставляло мало шансов.

Я видела, что и хозяйка и Берлид вздрогнули, когда первая игла вошла мальчику в мочку уха. Со второй Ил глубоко, сильно вздохнул и приоткрыл веки. Было видно, что ему трудно и все еще утягивает в дрему, но это уже было неплохо. Прозрачные голубые глаза остановились на мне. Я ласково и приветливо улыбнулась.

— Привет. Меня зовут Тирма. А тебя? — было необходимо, чтоб он преодолел себя, заставил проснуться.

— Я Ил.

— А как полное имя?

— Ирангиил, — выдохнул он с трудом. Теперь я видела, что он старше, чем казалось. Глаза выдавали.

— Какое сложное имя. И сколько тебе лет?

— Двенадцать.

— О, я тебе скажу, что кому-то надо больше есть, — мальчик чуть улыбнулся шутке. На глазах дядьки блеснули слезы. Ну нет, ложная надежда нам ни к чему.

— Не смейте. Это только на время поддержит его силы, не больше, — обернувшись, кивнула герцогине, — Пусть принесут паштет какой, если есть. Может, удастся его покормить

— Есть вареный цыпленок, можно перемолоть.

— Пусть добавят сырой лист манарги.

— Манарги?

— Как его… крапивы.

Хозяйка отправилась давать распоряжения, а я снова повернулась к мальчику, закатывая рукава до локтей. Ребенок с интересом смотрел на узоры, которые еще не до конца стерлись.

— Ты же знаешь, что болеешь? — Ил кивнул, став серьезным, — Пока я не знаю, что за болезнь и смогу ли помочь, но если мы не вернем тебе хоть немного сил, шансов справиться нет совсем. Ты понимаешь?

Снова кивок. На меня смотрели внимательно, по взрослому.

— Скоро принесут еду, но она полезет обратно, если не помочь твоему желудку. У меня кое-что есть. Но гадость страшная. По вкусу больше всего напоминает давно стухших червей, которых залили уксусом. Сможешь справиться?

— Я крепкий, — сипло ответил мальчик, упрямо сведя брови в точности как отец.

Средство было очень сильным, и я опасалась его давать в чистом виде, хотя состояние пищеварительной системы у ребенка было отвратительным. В стакане было всего два глотка воды, но будет чудо, если он справиться хотя бы с ними. Четыре капли лекарства сделали воду темно-коричневой, а от запаха мгновенно просыпался рвотный рефлекс.

Поднеся стакан Илу, сразу приготовила таз, если мальчик не справиться. Глотнув, ребенок несколько секунд держался, а потом выдал все обратно, судорожно пытаясь откашляться.

— Ничего. Мало кто может это проглатить, — убирая и стакан и таз, легонько погладила костлявую спину.

— Еще, — едва слышно просипел Ил, сквозь кашель.

— Еще раз?

Мальчик кивнул, поднимая упрямый взгляд. Что ж, может, и будет толк.

Удержать в себе отвратную, но чудодейственную жидкость Ил сумел только с четвертой попытки, обессилено откинувшись на руки дядьки. Через несколько минут он открыл глаза с удивлением и неверием глядя на меня.

— Живот перестал. Я не думал, что он болел, а теперь, когда перестало, почувствовал.

— Думаю, тебе просто уже так давно болит, что ты и не слышишь. Это замечательно, значит, можем попробовать поесть.

— Может, его достать из воды? — робко спросил дядька, с любовью глядя на мальчика

— Нет. У тела не хватит своих сил.

Герцогиня принесла мисочку с какой-то гомогенной мясной кашей, вполне подходящей нам сейчас. Став на колени возле ванны с другой стороны от меня, она стала сама кормить мальчика.

— Попробуй, ты должен вернуть себе хоть немного сил, — женщина говорила тихо, с нежностью, которая не была замечена мной раньше в отношении ребенка. Сейчас я поняла, что она на самом деле любит этого мальчика. Видимо, та холодность, что была раньше, вызвана страхом за его жизнь. Или статусом герцогини. Важно было не это, а то, что с ней я могла ребенка оставлять без опасений. Так же мог помочь дядька. Больше пока рассчитывать не стоило ни на кого.