Я тебя ненавижу (СИ) - Рахманина Елена. Страница 12
Я старалась постепенно возвращаться в тренировочный ритм, но это давалось мне крайне тяжело. Хотелось всего и сейчас, а тело мне этого не позволяло, щиколотка порой отекала так, что я почти не могла делать сгибательные движения в суставе, ходить было трудно.
В день, когда я почти не испытывала боли при ходьбе, мне захотелось испытать себя на любимом снаряде. С первого дня как я вернулась в зал, я смотрела на снаряды, как дети смотрят на чужие, но желанные игрушки. Пусть нельзя, пусть еще очень рано, но я продумала в голове серию элементов при выполнении которых не будет нагрузки на повреждённую ногу и подошла к бревну, погладив его замшевую поверхность, заклиная про себя спортивный снаряд помочь мне, делясь с ним своей энергией и беря его силу себе. Мне нравился баланс, который нужно было ловить, вместе с ним адреналин и раж от возможного падения. Я не боялась, знала, как падать, чтобы не задеть ногу. В спорте, я вообще ничего не боялась, до аварии у меня было мало серьезных травм, и я крайне редко болела, потому что не позволяла себе расслабляться.
Мне захотелось выполнить элементы под музыку, ассоциировавшуюся с Климом. Когда я была погружена в свое маленькое выступление под эту композицию, я почувствовала себя ближе к нему и это меня грело. Стоило выстроенному набору элементов закончиться, как пришла ноющая боль, отнимающая все силы. Я опустилась на бревно, более не имея возможности пошевелиться и не представляя, как добраться до дома. Боль разбивала и сдавливала.
Сначала я подумала, что это галлюцинация, когда увидела направляющегося ко мне уверенной походкой высокого худощавого парня. Слышала вздохи девчонок за моей спиной. Глупые, если хотите его внимания, просто киньтесь к нему под колеса.
Это так странно, что он ощутил опутывающую меня боль. Дотронулся до моих ног горячими ладонями, сжал бедра и помогая осторожно опуститься на мат, оставляя руку на талии. А я прильнула к нему питаясь его силой и уверенностью, вдыхая уже знакомый его запах, который кружил голову и помогал справиться с нахлынувшей болью.
Сейчас мне больше прежнего не хотелось показывать свою слабость. Когда вернулась в зал после больницы, почувствовала на себе торжествующие взгляды других девчонок, которые будто радовались моей травме. Не знаю, может быть я это придумала и мне всё показалось, но их взгляды, направленные на меня, прожигали затылок, пока я тренировалась. И сейчас, видя меня с незнакомым парнем, все любопытно нас рассматривали. Он прижимал меня к себе не так, словно мне было больно, и я нуждалась в поддержке, а будто я та девушка, которую ему хочется обнимать. Я была благодарна за это и в данный момент мне было безразлично, что его побудило так себя вести.
В какой-то момент ужаснулась тому, что я вся пропитана потом после многочасовых тренировок и боялась, что молодой человек испытает отвращение, даже подумала на секунду, что смогу принять душ, но с очередным шагом, который дался мне с трудом, отбросила эту идею.
Дома выпила обезболивающую таблетку и залезла в горячую ванну со специальный раствором, что приготовила бабушка. Он снимал мышечные боли и расслаблял. Но я не могла долго лежать, зная, что Клим за стеной. По крайней мере, я надеялась, что он не ушел.
Укуталась в сто одежек пытаясь спрятать за ними свое смущение. Встретилась с ним глазами и попала в другое измерение, где никого кроме нас нет. Рассматривала красивое лицо, которое сейчас искажала не привычная кривая ухмылка, а болезненное напряжение.
Всё изменилось на следующее утро.
Всё изменилось на следующее утро. Боль больше не была ноющей, а разрывающей на куски. Я не могла не просто встать с кровати, а пошевелиться. Приехала скорая, врачи вкололи мне транквилизатор лошадиной дозы, и я лежала, глядя в пустоту, терзаемая собственным бессилием и страхом. Бабушка не пошла на работу, обеспокоенная моим состоянием, а у меня не было сил нацепить на лицо маску под названием «все нормально, я справлюсь». Потому что сейчас я не была в этом уверена. Не смотря на обезболивающие, боль была страшной, взрывающей мозг. И самым страшным было то, что для того, чтобы подняться, мне снова понадобились костыли.
Физически не могла находиться в комнате, с помощью костылей вышла из дома и села под деревом на плед, который постелила бабушка. Не хотелось ни есть, ни пить. Жить не хотелось. Гнала эти мысли, но они змеями проползали в мое сознание и отравляли его.
Не знаю, сколько я так просидела, но вскоре приехал Клим. Бабушка, видимо, вызывала его как тяжелую артиллерию, способную вывести меня на эмоции. Я знала, что её пугал мой отсутствующий взгляд. Бывало, сама в такие моменты смотрела на себя в зеркало и видела в глазах пустоту.
- Алена. - Он присел на корточки рядом со мной, вглядываясь в мое лицо.
Не хотела смотреть на него, знать его не хотела, слышать не хотела.
Он нежно дотронулся костяшками пальцев до моей щеки, будто имел на это какое-то право. А я отшатнулась, точно очнувшись ото сна и ударила его по плечам, по рукам и груди, по тем частям тела, которые попадали под руки.
- Ненавижу, как же я тебя ненавижу, Клим. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. - повторяла я словно мантру, нанося удары. А он даже рук моих не отводил. Терпел, ждал. Я била пока не закончились силы, пока из глаз не потекли обжигающие слезы. А он резко прижал меня к себе, так что я носом уткнулась ему в шею и укачивал как маленького ребенка, гладя по голове и заверяя, что все в порядке, что все будет хорошо. Не осознала, когда его губы коснулись моих ресниц, щек, виска, изгиба подбородка, уголка рта. Он стирал мои слезы, боль и страх. И я потянулась к нему в немой просьбе не понятно о чем. Он накрыл мои губы своими утоляя мою жажду, и возвращая её обратно. Мы целовались до жара в легких, когда мои губы уже начали болеть и меня, кажется, отпустило. Наконец оторвались друг от друга, тяжело дыша и смотря в глаза словно виделись в первый раз.
- Ты тут? - глухо спросил он.
- Тут, - ответила я, зная о чем именно он, и коснулась лбом его лба.
Клим продолжал меня обнимать, и мне вдруг действительно перестало быть страшно от того, что я не знала, смогу ли вновь выступать как раньше, смогу ли достигнуть своей мечты и выльются ли во что-то мои многолетние старания. Просто он был рядом, а мне было хорошо. Здесь и сейчас.
Бабушка, могла видеть нас в окне и мне стало неловко оттого, что мы вот так сидим за домом под деревом, а он целует меня в шею, отчего слабость растекается по телу.
- У тебя был когда-нибудь парень? - вдруг спросил Клим, прикусывая мочку уха, так что мурашки побежали по телу.
- Нет, не было времени и мне никто не нравился, - ответила я как есть.
- Совсем-совсем никто? - удивился он, но в его вопросе я расслышала улыбку и самодовольство.
- Совсем-совсем, - покачала я головой.
Он оторвал губы от меня, чтобы посмотреть мне в глаза прищурившись.
- Но ты ведь не первый раз целуешься?
Я улыбнулась и вновь отрицательно покачала головой.
- Не в первый.
Вспоминать о своем небольшом и неудачном опыте желания не было.
- И с кем?
Не понимала, почему он задает эти вопросы, что изменит его знание моего прошлого.
- С парнем из мужской команды гимнастов, - произнесла и сделала то, что мне хотелось с того момента, как увидела его стоящего на кухне в одном полотенце, тщетно убеждая себя, что видела тела и лучше. Запустила ладонь под его свитер, чтобы дотронуться пальцами до плоского живота и груди. Дыхание парня резко сбилось, и он сжал моё запястье, не позволяя исследовать дальше.
- Так нельзя делать, если не хочешь продолжения прямо сейчас, - пояснил он севшим голосом, забывая о чем был наш диалог.