Я тебя ненавижу (СИ) - Рахманина Елена. Страница 28
- Спокойной ночи, Алёна.
Выходит из спальни оставляя здесь меня, свой запах и своих демонов, сворачиваюсь на его кровати, закручивая себя в кокон его одеяла и понимаю, что сегодня был один из худших дней в моей жизни, а я непостижимым образом умудряюсь сейчас чувствовать себя счастливой, потому что он рядом.
С ней у меня многое было в первый раз - первые сильные эмоции, первая ревность и первое желание убить за нее человека. Я и раньше участвовал в драках, но все они были скорее для потехи, от дозы алкоголя, что зашкаливала в крови. А тогда, в лесу, мои глаза застилала кровавая пелена, не чувствовал ударов, которые наносил, не понял в какой момент кожа на костяшках полопалась пока я полировал его череп.
Даже её голос, когда она попросила остановиться, раздался откуда-то издалека, возвращая меня обратно в эту реальность. Хотел убить, и плевать было на свидетелей, столпившихся вокруг, только его кровь успокоила мой грев.
А потом, увидев её на дороге с разбитой губой, мне казалось, я сойду с ума. От мысли, что кто-то посмел её касаться и причинить боль, от страха, который я видел в её глазах и который причинял боль мне. В тот момент мне хотелось так сильно сжать её в своих объятиях, чтобы она срослась со мной, вошла в мое тело и стала частью меня, потому что за себя я никогда не испытывал страха. А за неё стал боятся до умопомрачения.
Федоров еще в клинике сказал, что нужно срочно уладить вопрос с прилюдным избиением пока еще не виновного Кирилла, объяснив на пальцах чем мне будет грозить эта выходка. И все сводилось к одному единственному человеку, который мог решить возникшие проблемы парой звонков нужным людям и тошно было от необходимости обращаться за помощью отцу, который отнесет эту просьбу к списку моих вечных долгов перед ним, а расплачиваться придется выполняя его приказы.
Не стал звонить ему тогда, знал, что заберут, только не рассчитал, что так быстро сработает доблестная милиция. Федорову особого труда не стоило вызволить меня, но его действия не отменяли следствия и предъявления обвинения в причинении вреда здоровью средней тяжести. Поступил бы я иначе будь у меня возможность прокрутить день назад? Нет, потому что воспоминания о крови Кирилла на моих руках доставляли удовольствие.
Мы стояли с Максом у здания Изолятора временного содержания скуривая сигарету за сигаретой в тишине. Мне нужно было побороть отвращение к себе чтобы набрать номер отца, а Макс похоже думал о чем-то своем.
- Дай трубу.
Друг протягивает свой телефон, и я набираю номер отца молясь, чтобы он не взял трубку, а я - получил отсрочку. Но высшие силы не вняли, и отец ответил.
- Похоже, сын, жизнь тебя ничему не учит, что в Англии, что в России совершаешь одни и те же ошибки, - наслаждался отец звуком собственного голоса, после того как переварил мой рассказ, - поэтому закрывай поручение и возвращайся в Оксфорд.
Я положил трубку, зная, что в зависимости от настроения моего отца, Кирилла ждет длительный срок, в лучшем случае, а в худшем - на его отца будет нарыто столько компромата, что они смогут делить соседние камеры, а в том, что компромат будет – я даже не сомневался. Отец никогда не работал честно, закон его в принципе не интересовал, потому что он считал себя выше закона и сам устанавливал правила игр, которые вел в России.
Его методы всегда меня отвращали, как и его отбеленный бизнес, созданный на крови и костях, но как любил повторять отец, работу его я ненавижу, зато люблю деньги, которая она приносит. Я же мечтал, что когда-нибудь смогу построить честный бизнес, но пока в России правят такие как Анатолий Самгин, лучше искать другое поле.
- Что он сказал?
- Что нужно возвращаться в Англию.
- И что будешь делать с Аленой?
Бросил на друга взгляд, задаваясь вопросом, когда она успела «из той девчонки» вдруг вырасти в его глазах до «Алены».
- С Аленой, значит?
Макс пожимает плечами.
- Что-то есть в ней, признаю.
Слушать рассуждения друга о девушке, которую считал своей, не хотелось (и пусть она об этом еще не знает). Друг детства, верю ему больше всех, но доверил ли бы ему Алену? Да ни за что на свете.
- Макс, лицо Кирилла видел? Если хочешь украшу также.
Кирилл приперся к отделению, когда меня уже выпустили, но он рассчитывал на другой исход и явно хотел лицезреть меня за решеткой. Мы как раз с Федоровым стояли у ворот, обсуждая заявление Алены и все, что адвокату удалось раскопать на Кирилла и его семью, когда Горяйнов выбрался из черного тонированного джипа. Я его не признал, увидел парня с опухшей рожей и затекшими глазами, но внимания никакого не уделил, поэтому не был готов к тому, что он додумается на меня накинуться и нанести два удара: под ребра и в лицо.
- Сука, - шиплю я, чувствуя, как по щеке струится кровь, у него был кастет.
Федоров, как бывший военный, оперативно скрутил парня, пока я сгибался в три погибели, надеясь, что мне не разорвало печень, а там уже подоспели сотрудники ИВС. Мой прозорливый адвокат попросил зафиксировать факт нападения на его доверителя и передать запись с камер видеонаблюдения.
Кирилл приехал не один, а с Горяйновым старшим, тяжело вылезшим следом из машины и явно атлетичностью сын пошел не в отца - откормленного борова в синей форменной одежде с погонами. Распознать что-либо по лицу Кирилла было невозможно, но я чуял, что он растерян, как и его папаша, оба не понимают, как я оказался так скоро на свободе.
Смотрю на Кирилла и вновь глаза наливаются кровью, мышцы непроизвольно напрягаются, адвокат преграждает мне дорогу к нему, видя, что я на взводе и лишь осознание, что сейчас не то место, где следует осуществлять возмездие, меня останавливало.
- Клим, поезжай домой, - слышу совет адвоката, - я с ними разберусь.
Макс подъехал буквально следом за ними и наблюдал всю сцену, но поучаствовать не торопился, а лениво облокотился на свою машину в ожидании меня.
На физиономии прокурора было написано, что разговаривать со мной или моим адвокатом – ниже его достоинства, а я и не рвался, он был мне совершенно не интересен, потому доверил завершить дело Федорову и направился к Максу.
Избить Горяйнова, попасть в Изолятор было не такой большой платой за то, чтобы, когда я вернулся домой встретить там ожидавшую меня девушку. Увидел её, синяки и ссадины, оставленные Кириллом на ней, и пожалел, что не развязал драку у ИВС.
Мой адвокат постарался и нарыл на него целое досье с показаниями девушек, которые подавали заявления об изнасиловании, где ему была отведена главная роль и все дела были благополучно забыты. Оказывается, сын прокурора любил жесткий секс без согласия партнерш. Что же, в тюрьме у него подобного будет навалом, правда роли немного поменяются.
В голову закрадывалась черная мысль о том, как бы я себя повел, если бы Кириллу удалось совершить задуманное, сомнений не возникало – убил бы. Спланированно или нет, не знаю, но не смог бы жить зная, что он где-то портит воздух, даже за решеткой, может и дал бы ему надежду на жизнь, потомил год среди других осужденных, которые пользовались бы им, пока не сломали, а потом, если сам не закончил бы своё существование, то помог ему в этом.
Сон не шел, раз за разом прокручивал в голове рассказ Алены о произошедшем с ней кошмаре. Когда она пересказывала, то обронила фразу о том, что меня видели в клубе с другой девушкой и решили, будто я её бросил. Как тут не поверить в эффект бабочки? Не будь я конченным дебилом не позвонил Миле и не позвал её в город Н., нас не увидели бы в клубе, знакомые Алены не сделали вывод о том, что я утратил к ней интерес, и насильник, возможно, сдержался бы в отношении девушки. Впрочем, я не сомневался, что Кирилл псих, раз его мозг настолько отключался, что он не мог контролировать себя под боком у тренеров и товарищей по команде, а значит, если не там и в тот день, то он выбрал бы другое место и время.