О чем поет твое сердце? (СИ) - Лакина Ирина. Страница 48

Домой…. А где теперь этот дом? Удалось ли Антону найти для нее подходящее жилье за столь короткий срок? В груди что-то больно екнуло. Опять противное сердце пытается напомнить ей, что любовь не так-то просто из него выселить. Одного предписания полиции не достаточно. Это проклятое чувство сопротивлялось, цеплялось за нее, как растущее у обрыва дерево впивается корнями в огромные валуны. Она знала, что Макс практически переехал в больницу. Он устроил себе лежбище на стареньком топчане возле поста медицинских сестер – как раз, что-то около ста пятидесяти метров от ее палаты. Тае рассказывали, что он моется в санитарной комнате, ест в буфете и спит без подушки и одеяла – свернувшись калачиком, как выброшенный хозяином пес.

Каждый раз, когда она выходила в туалет или душ, она слышала, как начинают перешептываться за ее спиной палатные тетки. Они крутили у виска, называли ее дурочкой и от всей души жалели «бедного» паренька, который так любит эту «напыщенную курицу». Никто из них не знал, как сильно она любит его. 

В хлипкую деревянную дверь постучали, и через пару секунд из-за нее показалась улыбающаяся физиономия Антона.

– Такси прибыло, - весело отчеканил мужчина.

– Возьмешь сумку?

– Да. Выписка готова?

– Готова.

– Тогда, - Антон перевел взгляд на кучкующихся у стола женщин, – прекрасные леди, всего хорошего!

Он легко подхватил пакет со скромным скарбом Таи и распахнул дверь. Оказавшись в небольшом предбаннике, из которого открывался проход в коридор больничного отделения, Антон вдруг остановился и серьезно посмотрел на нее.

– Он здесь.

– Я знаю, - кивнула девушка.

– Не хочешь поговорить?

– Хочу, но не буду. Боюсь, что не смогу удержаться, сдамся.

– Как знаешь. Но вообще-то я не понимаю, чего ты так взъелась на него. Ничего криминального Макс не совершил, о контракте ты знала. Глупо было ревновать его к фиктивной девушке.

Тая вспыхнула. И этот туда же, а еще друг называется. Одного поля ягоды – одним словом, мужики.

– Это не твое дело, прости за грубость, - огрызнулась она.

– Да я-то прощу, вот только ты сама теперь страдаешь. Кому от этого хорошо?

– Пока плохо, но со временем…, - девушка замолчала, мысленно убеждая себя, что сама верит в то, что говорит, – со временем станет хорошо всем. Нам не нужно было это начинать. Мне не нужно было.

– Окей. Тогда идем. И выше нос!

Тая собралась с духом, вдохнула полной грудью и решительно вышла в коридор. Она не хотела смотреть налево, но голова сама повернулась в ту сторону. Он, сгорбившись, сидел на своем топчане и что-то внимательно изучал в смартфоне. Комок встал в горле. Дыхание перехватило. Его лицо покрылось щетиной, челка безжизненно свисала с обеих сторон лица, щеки впали, а под глазами маячили черные круги. Жалкое зрелище. Ей вдруг захотелось подойти к нему, обнять, обогреть, начисто выбрить лицо, уложить упрямую челку и заставить поспать и нормально поесть. Невероятным усилием воли девушка сдержалась, и, резко отвернувшись, быстрым шагом засеменила к выходу.

– Вы оба  - два идиота, - резюмировал в лифте Антон, прищелкнув при этом языком для пущей убедительности. – Любите друг друга, готовы умереть друг за друга, но бежите в разные стороны.

– Пожалуйста, перестань, - взмолилась Тая, так и не решившись посмотреть ему в лицо.

Антон был прав, чертовски прав, он она уже приняла свое решение.

Они спустились на первый этаж, забрали в камере хранения ее верхнюю одежду и вышли на улицу.  Девушка с удовольствием втянула в себя свежий морозный воздух, физически ощущая, как наполняются кислородом изголодавшиеся клетки мозга. Она неделю провела взаперти и теперь никак не могла надышаться.

– Идем, а то еще замерзнешь и простудишься, - потянул ее за рукав Антон. Тая неохотно поплелась за ним.

Вдруг позади кто-то окликнул ее – громко и требовательно. Она узнала этот голос, сомнений не было – Макс пронюхал, что ее выписали.

– Тая! – Вновь выкрикнул он, запыхавшись. Его сбившееся дыхание было слышно за версту.

Девушка обернулась. На глаза навернулись слезы. Он выскочил в чем был – спортивных штанах, тапочках и хлипкой мастерке нараспашку. Ветер подхватил его растрепанные волосы и начал играть с ними, закидывая их то в глаза, то в рот. Девушка вытянула вперед руку, давая ему понять, чтобы он остановился и не преследовал ее.

– Макс, немедленно вернись и оденься, - забота о нем вырвалась наружу и в голосе тут же появились страдальческие нотки, – ты заболеешь! И вообще, возвращайся домой! Пожалуйста. Достаточно этого спектакля. Татьяна Наумовна очень переживает за тебя.

– А ты? – Он, наконец, отдышался и выпрямился, пронзая ее взглядом, полным мольбы.

– Не надо, я прошу тебя! Давай закончим! На этом все. Хватит.

– Что мы закончим?  - Язвительно спросил он, смахивая со лба прядь волос, которая побелела от осевших снежинок. – Любовь? Ее закончим? – Он повысил голос, а Таю охватил странный озноб. – Ты знаешь, как ее закончить? Может быть, даже умеешь? Лично я не знаю! – Он бросил ей последние слова, точно дуэлянт перчатку – смело, с вызовом, ничего не страшась, как будто вовсе не боялся получить ответ.

– И я не знаю, - голос девушки сорвался на крик. Казалось, еще чуть-чуть, и она упадет на колени, содрогаясь от рыданий. Она с трудом держала себя в руках, в то время, как ее зубы выдавали барабанную дробь от охватившего все ее тело напряжения. – Но даже следователь счел тебя опасным для меня! Даже следователь! Ты для меня опасен, понимаешь? Как ты думаешь, почему тебе запрещено приближаться ко мне?

– Потому что ты их об этом попросила, глупая! – Взорвался Макс. – Ты думала, что так отделаешься от меня, но я пообещал тебе, что не уйду! И я не уйду. Если хочешь сдаться – делай это в одиночку! Я не уйду!

– Первый раз я оказалась в больнице, потому что меня отравил твой бывший шурин, - Тая сделала акцент на слове «твой» и загнула указательный палец. Антон виновато прокашлялся, напомнив, что отравитель рядом и все слышит. – Во второй раз я оказалась там, потому что убегала от тебя по лестнице, - и вновь она выделила голосом слово «тебя», продолжая загибать пальцы. – И что теперь? Твоя обезумевшая фанатка решила проделать во мне дыру осколком фужера! Теперь понимаешь, почему?

Макс молчал, не сводя с нее взгляда. Выражение его лица напоминало мордашку провинившегося мопса, который просит прощения у строгого хозяина – он нахмурился, брови сдвинулись к переносице, уголки рта опустились вниз, а в глазах отражалось почерневшее от боли и тоски дно его души.

– Возвращайся домой, и выпей горячего молока с медом. Не хватало еще, чтобы ты схватил ангину и потерял голос.

Тае с трудом дались последние слова. Она повернулась и практически бегом направилась к стоявшей неподалеку машине Антона. Слезы душили, кислорода не хватало, перед глазами встала молочная пелена. Нужно было как можно скорее оказаться на безопасном расстоянии от него. Потому что в противном случае она не выдержит, и вернется. Вернется, чтобы сгрести в охапку его исхудавшее тело и прижаться к нему, к такому любимому и опасному для нее человеку.

Антон вел машину уверенно, одной рукой удерживая руль, а другой оглаживая набалдашник рычага коробки передач. Он молчал, сделав вид, что слушает радио. Но Тая знала, что пробудила в нем совесть и чувство вины. Она сделала это не специально, и совсем не со зла, но теперь корила себя за чересчур длинный язык и вспыльчивый нрав.

– Приехали, - с нарочитой радостью выдал Антон, остановив машину возле старенькой панельки в десять этажей.

– Тебе удалось невозможное, - попыталась пошутить девушка, чтобы разрядить обстановку, – снять приличную квартиру в Москве за 4 дня. Да еще и близко от моей работы. Спасибо.

Она благодарно похлопала его по плечу. Мужчина довольно улыбнулся, вышел из авто и открыл для нее дверь.

– Квартира, конечно, тебе понравится, - загадочно начал он, - но самый важный сюрприз ждет тебя внутри.