Табу (СИ) - Майер Жасмин. Страница 14

Она всегда суетится возле машины, встречая нас. А после бежит к автобусу, в котором едут сопровождающие. Все по сценарию.

Мы едем к следующему объекту. Еда в алюминиевых контейнерах снова сбалансирована и лишена всякого вкуса. Время расписано по часам. Теперь каждое утро я спокойно одолеваю расстояние в бассейне, четко зная, что Тимур не ворвется и не прервет мою тренировку. Не станет пожирать взглядом мое тело в купальнике и не станет обещать мне того, чего никогда не будет.

Например, секса на обеденном столе.

После разговора с отцом тем же вечером Тимур съехал из левого крыла, и в комнатах, которые он занимал, теперь снова пахнет только полиролью, свежим порошком и средством для чистки окон.

— Все прошло замечательно, дорогая, — вдруг произносит Сергей.

— Ты хорошо справилась.

— Спасибо.

— Новая помада?

С какой стати Сергея вдруг интересует, чем я крашу губы?

— Новая, — соглашаюсь я. — Тебе нравится?

Сергей останавливает свой взгляд на мне. Находит на моем лице губы.

Я слишком хорошо помню ощущение, которое возникало в теле, когда он глядел на меня в первые годы брака.

Сейчас это не тот взгляд, с каким Тимур глядел на Лали в зимнем саду, хотя что-то похожее. Мужское, собственническое, однако снисходительное. Восхищение в глазах Сергея разбавлено настолько, что почти не чувствуется. Так смотрят на любимую собаку, которая пляшет на задних лапах, чтобы добиться хоть капли внимания.

— Тебе идет.

Его комплимент разливается по телу ядом. Каждое взаимодействие с мужем медленно убивает меня и, наверное, однажды я просто упаду замертво, когда концентрация превысит допустимой грани. Других вариантов, чтобы это закончилось для меня, я не вижу. Сергей никогда не даст мне развода. Не в его положении. И дело даже не в выборах, которые уже на носу. За одними выборами следуют другие, за теми — третьи. Ему всегда нужно выглядеть хорошо в глазах избирателей, а я — отличный фон.

И мне некого в этом винить. Только саму себя и свое никчемное тело.

— Я навещал его на днях.

Голос мужа выводит меня из транса, в который я погрузилась, привычно разбирая рабочую почту.

С удивлением смотрю на Сергея. Конечно, я сразу же понимаю, о ком он. Но с того дня, когда он вычеркнул его из своей жизни, лишив финансирования, мы ни разу не говорили о Тимуре.

Даже у стен есть уши, что уж говорить о водителях, слугах. Все эти люди представляют невероятную опасность именно потому, что привыкли быть незаметными.

— И как он?

Сергей играет желваками.

— Согласился работать за еду.

— Что? Но почему за еду?…

— Я вмешался. Не мог же я спокойно сидеть и смотреть, как он гробит свою жизнь. Его не взяли на полную ставку и не будут выплачивать зарплату, потому что у него нет педагогического образования. Директору дали понять выше, что этого не стоит делать.

Конечно, у Сергея есть связи в минобразования. Проще сказать, где их у него нет.

В его руках слишком много козырей, тогда как у Тимура нет ни опыта, ни диплома, только горячее желание играть в футбол. А теперь нет даже зарплаты. Работает за еду, значит… Что ж, по крайней мере, его не вышвырнули на улицу, верно? Какими-то правдами и неправдами, он все-таки сумел уговорить директора интерната позволить ему остаться. Чем он занимается там в таком случае? Лучший нападающий Манчестера метет двор школьного интерната в Подмосковье?

12-1

На том стадионе, во время игры, Тимуру казалось, что мечта — близко. Вот же мяч на поле, вот жадные до игры мальчишки. А вот директор. Попроси — и работа твоя. Лепи из этих будущих чемпионов, что хочешь. Играй хоть так, если на деле от футбола ты отрезан.

Но Сергей лишил его даже такого шанса. Пошел дальше.

Не сказать, чтобы я была удивлена.

Не после того, что я знаю о собственном муже.

— Может… Можно как-то использовать работу Тимура в своих интересах? — аккуратно спрашиваю я. — Ты говорил с Алисой о том, чтобы использовать этот факт в рекламной компании?

— С ума сошла?! — рявкает, но тут же оглядывается на водителя Сергей. — Нет, я не говорил и не буду говорить с ней об этом! Мне не нужен сын-футболист! Слава богу, что у него хотя бы нашлось мозгов жить под материнской фамилией. Когда-то я не соглашался с этим решением, но теперь оно мне на руку… Знаешь, что он сказал мне, когда уходил? Что не возьмет у меня ни копейки! Никогда больше! Что ему даром не нужно наследство, он скорее от голода подохнет. Так вот подохнуть я ему, конечно, не дам. Но сделаю все, чтобы он одумался, вернулся и взял свои слова обратно. Он избалованный мажор, который ни дня не работал, как нормальные люди. Только гонял свой мяч из одного края поля до другого. Долго в реальной жизни он не продержится. Вот увидишь. Кстати, твоя психованная и неугомонная подружка доставляет мне много хлопот. Говорил же тебе не дружить с журналистами.

— Футбол часть его жизни, часть его самого. Это было бы отличным выходом для вас, Сергей. Это твой шанс сохранить хоть какие-то отношения с сыном.

— Не лезь в то, чего ты не понимаешь, Ксения! — отрезает Сергей.

— Это мой сын и я с ним сам разберусь. Без твоей помощи. Были бы у тебя дети, сама бы их и воспитывала. А к моему — не суйся.

Яд в крови превышает допустимую концентрацию.

Но проходит мучительная минута — а я не умираю. И даже по- прежнему дышу.

Выпрямляюсь и киваю, больше не говоря ни слова. Дети — не моя территория. И пусть Тимур давно вырос, а методы, которыми пользуется Сергей далеки от воспитания и скорее напоминают безжалостную осаду, я все равно не имею право вмешиваться в жизнь его ребенка. Ведь сама не смогла произвести на свет ни одного своего.

Сергей не считает, что обидел меня. Это очевидный факт — Тимур только его сын и он не раз уже крыл мои доводы именно тем, что, как отец, лучше знает, как поступать. Моя роль не в том, чтобы давать ему советы.

После целого дня, отыгранного, как по нотам, мы наконец-то возвращаемся домой. Левое крыло, пустое и безжизненное, стоит погруженное в темноту, и за ужином, на котором нам подают лобстеров, три вида салатов и неизменный десерт от шеф-повара, по которому плачут мишленовские звезды, мои мысли возвращаются к Тимуру, который теперь вынужден работать за еду.

Какая еда в том интернате? Чем питаются воспитанники, если государство выделяет меньше сотни рублей в день на одного? Где он спит, что ест, как справляется со своим коленом, если ему приходится действительно много работать?

Надеюсь, он хотя бы не бегает полуголым и не подтягивается на деревьях на глазах у старшеклассниц? И уж тем более ему хватит мозгов, чтобы не спать ни с одой из них?

— Могу я забрать?

Голос официантки возвращает меня с небес на землю. Столовая опустела, а передо мной так и стоит десерт, к которому я так и не притронулась.

Глава 13. Тимур

— И на что же ты надеешься?

Баба Зина стоит на крылечке, греясь на первом весеннем солнышке, пока я выгружаю коробки с замороженными продуктами из красной «девятки». По трем раскрошившимся ступенькам, иногда морщась от боли в колене, я должен занести их на кухню и опустить в покрытый толстым льда морозильник.

Сегодня моя ноша — «Пломбир в стаканчиках».

— Конец учебного года скоро, — отвечает на мой взгляд баба Зина.

Эта женщина с ярко-фиолетовыми волосами просила себя звать так и никак иначе. Представляю, как бы передернуло моих преподавателей в Англии от такого обращения.

До конца года еще уйма времени, но мороженое закупили уже сейчас. Судя по датам на коробках, оно еще и прошлогоднее, оттуда и такие хорошие скидки.

Выстроенное поодаль одноэтажное здание интернатовской кухни давно нуждается в ремонте, но денег спонсоров хватило только на стадион. Он ученикам, конечно, нужнее.

— Так на что ты надеешься, милок? — баба Зина не страдает забывчивостью, а еще ей скучно. Завтрак только кончился и есть еще полчаса прежде, чем она возьмется за приготовление обеда на сто двадцать пять человек.