Князь моих запретных снов (СИ) - Штерн Оливия. Страница 19

- Это для твоих свиней!

Я обернулась. Ну да, кто бы сомневался, ар Мориш и его приятели смотрели на меня, мерзко ухмыляясь.

Чем они там в меня бросили? Гнилым помидором?

На глазах вскипели слезы. Мое новое платье… Жалко-то как.

- Ильса, пойдем, - тихонечко сказала Габриэль, - пойдем, я тебе помогу почистить… не обращай внимания, они того не стоят.

Взгляд выхватил Альберта, который, еще не поняв, что произошло, пристально на меня смотрел.

- Нет уж, подождите, – внезапно пропыхтела рядом Аделаида.

Шумно дыша, она легко развернула меня спиной к себе, легко соскребла вонючую жижу ногтями. Потом быстро наклонилась, подняла с полу расквашенный помидор и решительно протопала к хихикающей компании ар Мориша, подобно мощному круглобокому боевому кораблю. Никто из нас ничего не успел ни сказать, ни сделать, когда Аделаида, размахнувшись, впечатала содержимое жмени в лоб одному из прихлебателей со словами:

- Еще раз бросишь, в рот затолкаю.

И, поведя рукой вниз, растерла вонючую жижу по лицу остолбеневшего парня.

К слову, Аделаида превосходила его и ростом, и шириной плеч, так что угроза была совсем не пустой.

Трапезная грохнула смехом. Теперь уже хохотали, хихикали, ржали все присутствующие. А Аделаида, торжествующе отряхнув руки, прошествовала к нам и сказала:

- Вот теперь можно идти, девочки.

Я все же обернулась еще раз, но лучше б не оборачивалась – потому что поймала взгляд ар Мориша, исполненный такой ненависти, что захотелось сделаться маленьким муравьишкой и скользнуть куда-нибудь в щель. Синие глаза Тибриуса просто полыхали яростью, от которой кровь стыла в жилах, и в них явственно читалась угроза – только попадись мне в темном коридоре, маленькая дрянь.

Альберт, все так же стоя на отшибе, с видимым интересом наблюдал за происходящим, не вмешиваясь. Только взгляд его был прикован к ар Моришу и его компании.

Невольно передернувшись, я заторопилась прочь. Платье нужно было все-таки застирать. Может быть, до ближайшего занятия оно и подсохнуть успеет.

И непроизвольно опустила руку в карман и стиснула хрустальный шарик на цепочке.

Ригерт Шезми оказался на диво спокойным мужчиной непонятного возраста, как шепнула на ухо Габриэль – «флегматичным», и я постаралась это новое словечко запомнить. Что до возраста, Ригерт давно перешагнул рубеж юношества, на лбу и в уголках глаз пролегли глубокие морщины, но в медной шевелюре еще не было ни одного седого волоска, поэтому я даже навскидку не могла сказать, сколько ему лет. Двадцать пять? Тридцать? Сорок?

На занятии снова оказались мы вчетвером. Я с мокрым на спине платьем (застирала, но не успела высушить), Габриэль, стреляющая взглядами в сторону Альберта, ну и его герцогство, старательно делающий вид, что я ему неинтересна, а случившееся в трапезной вовсе не его дурацкая идея.

Мы расселись за парты – а в этой комнате (которую Габриэль назвала «аудиторией») – стояли небольшие одиночные парты, почти как в деревенской школе – и мастер Шезми, неслышно прохаживаясь между нами, приступил к нашему обучению.

- Что нам известно о Долине Сна? – сказал он, - по большому счету, Долина Сна – это один из самых неисследованных объектов в пределах нашего мира. В основном потому, что Долина Сна является материей, замкнутой на Урм-аша, духа сонной немочи, и напрямую связана со смертью, а мы до сих пор так и не знаем, что есть смерть и что с нами после нее случается. Впрочем, относительно Долины Сна одно известно точно: пространственно-временной континуум там искажен совершенно, понятия времени там практически нет, а души, которых увел, но не сожрал Урм-аш, там вполне телесны, и порой приходится приложить изрядное усилие, чтобы такую душу уговорить вернуться. Да, я слушаю.

Оказывается, Альберт поднял руку.

- Мастер, поясните, почему вы сказали о пространственно-временном континууме, в то время как понятия времени нет. Если нет времени, остается только пространство?

Ригерт снова улыбнулся, тепло и располагающе, а я подумала – какой, должно быть, добрый человек этот Шезми.

- Я сказал так, потому что время ассоциируется у нас с чем-то линейным. В Долине Сна это не так. В одних ее частях время обрывочно, то есть, несколько часов могут пройти как несколько часов, а потом, попадая в обрыв, вы снова открываете глаза лет через сто, но не знаете об этом. А иногда время замыкается в кольцо, и тогда, проходя через одну и ту же точку траектории, душа проживает одни и те же ощущения, но даже не понимает, что это уже было много раз. Так что, разгуливая по Долине, вам нужно будет проявлять осторожность, чтобы не угодить в такую временную аномалию, потому что либо не вернетесь вообще, как это случалось и раньше, либо вернетесь лет через двести-триста, когда ,возможно, это этого замка останутся руины.

- Это, простите, как случилось с Флавией? – снова спросил Альберт.

Улыбка медленно сползла с лица Шезми, словно старая краска.

- Да, говорят, с ней случилось именно это. Но, поскольку никто никогда ее больше не видел в Долине, мы не можем знать наверняка. Когда мы будем выходить в Долину, вам придется проявить всю осмотрительность, чтобы вернуться. Ходить будем парами.

- А как можно увидеть, что близка аномалия? – неуверенно пискнула Габриэль.

- Это просто, - Ригерт пожал плечами, - души, попавшие в аномалии, ведут себя соответственно. Если увидите человека, застывшего, как статуя, значит, его закольцевало, или вообще его время превратилось в точку. И, к сожалению, вернуть его уже невозможно.

- А остальные? Выходит, они знают, сколько времени прошло? И понимают, что впереди бесконечность? – несмело спросила я.

Тибриус ар Мориш демонстративно фыркнул, словно услышал несусветную глупость.

- Если такие и есть, то для них время очень сильно замедляется, - ответил он, - даже если нет провалов, то… По сути, как мы определяем, что прошло время? Изменяется что-то вокруг нас, и изменяемся мы сами. В Долине Сна не меняется ничто и никто. Поэтому даже те, кому посчастливилось – или наоборот, не посчастливилось остаться в области прямолинейного времени, совершенно не могут сказать, сколько этого самого времени они там провели. – и он умолк, задумавшись. Потом улыбнулся мне и продолжил, - давайте поговорим теперь о пространстве.

Как выяснилось, с пространством в Долине Сна дела обстояли еще веселее. Пространство, как объяснил Ригерт, было полносвязным. А это значило, что, умеючи, из любой точки Долины можно было переместиться в любую такую же точку, не тратя при этом время, даже то, долинное. Это было очень на руку, когда привязка к чьей-то затерявшейся душе уводила непонятно куда, и казалось, что искать эту душу придется годами. Нет. Настоящий сноходец мог потянуться за привязкой и во мгновение ока перенестись хоть через всю Долину, и точно так же вернуться обратно к точке входа.

- Все это мы опробуем уже через несколько занятий, - пообещал Ригерт, - но напоследок я бы хотел напомнить вам еще и о хоршах.

Я невольно усмехнулась. О, в деревне любили говорить об этих тварях, говорили много и со вкусом: проклиная соседа, который украл с огорода тыкву, пугая непослушную дочь, напутствуя муженька, отправляющегося в пивнушку.

Конечно, хорша никто и никогда не видел в глаза, но по описаниям тварь эта была жутчайшей – с когтями, раздвоенными копытами, рогами и свиным пятаком, обязательно в мохнатой волчьей шкуре и с глазами, подобными горящим углям.

- Хорши, - медленно сказал Ригерт Шезми, - наипрекраснейшие создания. Они похожи на юных дев невиданной красоты. И о них известно лишь то, что дух сонной немочи окружил себя ими. Возможно, ему скучно, и даже князь Долины не может развеять эту скуку.

Я навострила уши. Лекция становилась все интереснее, уже второй раз за день упоминался этот загадочный князь – и вот ведь любопытно – упоминали его как раз после того, как я во сне встретила Винсента.

- Мы не знаем достоверно, какую роль исполняет князь Долины при духе, - торопливо добавил Шезми, предвосхищая наши вопросы, - известно лишь то, что его не было там сначала. Возможно, дух сонной немочи держит его при себе как игрушку. Возможно, как раз Урм-аш и ощущает все время, которое он существует, и ему действительно скучно.