Дикая Роза - Альварес Анна. Страница 87

Доктор был доволен Кандидой и считал, что лечение идет успешно.

Кандида рассказала брату о посещении Розы. Она удивила и обрадовала его своими размышлениями о том, насколько несправедливы были они, Линаресы, к этой девушке. Она была уверена теперь, что Роза и Рикардо могли быть счастливы. Улыбаясь, она рассказала Рикардо, какой совет она дала на прощанье Розе, и он был благодарен сестре за это.

Да, несчастья очень изменили Кандиду, И, поцеловав ей руку, он признался, что сегодня вечером он увидит Розу.

— Благослови вас Господь, — сказала Кандида на прощанье.

Дон Анхель только расположился в своем рабочем кресле, как Малена доложила ему, что его желает видеть продавщица Гарсиа.

Роза вошла с торжественным видом, неся впереди себя пакет. Она поздравила хозяина с днем рождения, объявила, что подарочек этот — ото всех, и потребовала, чтобы он немедленно вскрыл пакет.

Дон Анхель подчинился и достал из упаковочной бумаги галстук такой невообразимой расцветки, что от изумления не сразу смог произнести слова благодарности.

— Спасибо… такого у меня… никогда еще не было! — наконец промолвил он.

Роза отнесла эту заминку за счет радости шефа по поводу такой несказанной красоты и гордо объяснила:

— Сама выбирала!.. Даже продавец удивился такому выбору!

В это время в кабинет вошел священник.

— Прости, Анхель, я не помешал?

Анхель ему обрадовался и предложил полюбоваться подарком, который преподнесла ему сеньорита Роза Гарсиа. Отец Мануэль проявил присущее служителям католической церкви жизнелюбие и галстук оценил восторженно.

Когда дон Анхель представил Розе Мануэля как своего брата, она так и ахнула:

— Священник?!

— Никому не запрещено иметь брата-священника, — рассмеялся Анхель.

Роза тоже засмеялась:

— Просто я в Боге души не чаю, а тут — здрасьте! — священник заявляется. Ну, как вам галстук, отец Мануэль?! Конечно, вы их не носите, а все же?

Отец Мануэль еще раз одобрил галстук и, к ужасу брата, потребовал, чтобы он тут же надел его.

— Одно дело, когда галстук в руках, а другое — на шее! — поддержала его Роза.

Дон Анхель должен был подчиниться.

— Вот это да, подохнуть — не встать! — отрецензировала его вид Роза. — Все глазеть будут: очень привлекает внимание.

И вышла, весьма довольная тем, что увидела. Братья долго хохотали. Потом Анхель сказал:

— Оставим галстук — как тебе Роза? Мануэль продолжал улыбаться.

— Мила, полна жизни, искры в глазах!.. Но я ведь и не поговорил с ней. Пригласи ее — у меня будет больше оснований судить о ней.

— Ты как перед свадьбой, — пошутил Рохелио, глядя, как яростно его брат втирает в кожу лосьон.

От Леонелы тоже не укрылись интенсивные сборы Рикардо.

— Ты не останешься ужинать?

— У меня важная встреча, — не соврал он.

— Для которой ты так надушился?

Он поцеловал ее в щеку, пошутил, что она неисправима, и ушел…

Если бы кто-нибудь сказал Розе или Рикардо, что их встреча будет происходить так, как она происходила, ни она, ни он ни за что не поверили бы.

С первой же минуты, как только он пожал ей сразу обе руки, они влюбленно смотрели друг на друга, будто и не было между ними долгих дней обиды, отчуждения, даже вражды.

Он предложил ей выпить чего-нибудь. Она напомнила, что не пьет.

— И верно. Когда долго не видишься, забываешь одно и вспоминаешь другое…

— Например?

— Например, я помню это платье.

— Его пришлось ушить. Тогда я была толстушкой.

— Ты была прелестна. А сейчас еще прелестней.

Они одновременно засмеялись сами не зная чему, скорей всего просто радуясь, что сидят рядом и смотрят друг на Друга.

Он поблагодарил ее за то, что она пришла, и стал жадно расспрашивать: как она нашла Кандиду, как дела на работе, встречается ли она еще с этим парнем… С каким парнем? Ну, с газетчиком… Кажется, его зовут Эрнесто? Он ей кто, жених?.. Ах, просто кореш…

А жениха у нее нет? Впрочем, она и не может ни за кого выйти замуж.

— Это почему? — поинтересовалась Роза.

— А ты все еще моя жена.

И тут в ее интонациях впервые за время этого свидания появились раздраженные нотки.

— Интересно! Я, значит, все еще твоя жена. А не твой ли адвокат был у меня с бумагами? Не я ли их подписала?

Он с удовольствием объяснил ей, что в бумагах этих не хватает одной детали: их подписей у судьи, к которому они должны были бы пойти вместе. А до той поры, пока этих подписей нет, ни он, ни она не могут жениться или выйти замуж.

— Но о твоей женитьбе уже пропечатано в газетах!

— Леонела поторопилась с этим объявлением, — как ни в чем не бывало объяснил он.

— Она же твоя невеста. Ты сам ее выбрал.

— А почему?

— Очень просто: она красивая и твоего поля ягода. Не дикарка, как я!

Он отрицательно покачал головой.

— Не поэтому. А потому, что ты меня отвергла! Она задумчиво смотрела на него.

— Если бы ты хоть раз выслушала меня, я бы и не думал жениться на Леонеле. Я решился на это от одиночества. И еще из-за того, что был зол на тебя.

— Ага! Ты ведь любишь жениться со злости: на сестру, на меня.

Но сказала она это совсем не зло, наоборот с сочувственной улыбкой. Она стала убеждать его, что он совсем не одинок: у него есть и брат, славный парень, и бедняжка Кандида, и его склизкая жаба, и даже Дульсина…

— У меня нет тебя, Роза! — перебил он ее. — И я нисколько не влюблен в Леонелу.

Она изумленно и недоверчиво посмотрела на него.

— Мы нужны друг другу! — продолжал он. — Одно твое слово, и я выдержу любой скандал дома.

Роза выглядела растерянной.

— У нас, у простых, как? Навострился жениться — объявляешь всем и женишься. А как у вас, я, по правде сказать, и не знаю.

— Сейчас главное то, что мы с тобой все еще муж и жена. Мы имеем право любить друг друга. Мы теперь можем жить в другом, только нашем доме!

— Объявленьице-то пропечатано… То-то скандал будет! Он стал горячо целовать ей руки, взял ее за подбородок, пытаясь поцеловать в губы. Она отстранилась.

— Что ты скажешь мне? — Он не отрываясь смотрел ей в глаза.

— Утро вечера мудренее, — сказала она и поднялась.

— Я отвезу тебя домой.

— Я могу и на автобусе…

Но он взял ее под руку и решительно повел к своей машине. Она и не особенно сопротивлялась.

Мрачноватое освещение гостиной Рейносо только усиливало тяжелую атмосферу, царившую в доме Эдуардо и Ванессы.

Раньше она подумывала о том, как бы изменить это освещение, сделать гостиную более уютной и приветливой. Но теперь ей не хотелось этим заниматься.

Эдуардо же было все равно. Неподвижно и безмолвно сидел он перед давно погасшим телевизором, не замечая даже, что на экране нет ничего, кроме бегущих световых полос.

Ванесса подошла к телевизору и выключила его. Эдуардо продолжал сидеть неподвижно. Она постояла несколько мгновений около него. Он не шелохнулся.

— Эдуардо, — сказала она. — Так не может больше продолжаться. Наша жизнь — мучение и для тебя, и для меня. Ты должен сделать какие-то усилия, иначе между нами может произойти что-нибудь непоправимое.

Он наконец очнулся от своей задумчивости, посмотрел на нее — непонятно при этом было, слышал ли он ее, — и побрел в свою комнату. Она тоже пошла к себе.

Но не успела лечь в постель, как за стеной раздался выстрел.

Приехав в квартал, где жила теперь Роза, Рикардо припарковал машину под старым могучим деревом, и они с Розой долго целовались.

Он спросил ее, довольна ли она своей работой. И она ответила, что особенно довольна тем, что сама нашла ее.

Он хотел бы, чтобы она пригласила его на чашечку кофе. Но она напомнила ему, что завтра ей очень рано вставать.

— Когда мне ждать твоего звонка? — поинтересовался он.

— А вдруг Жаба или Леопарда подойдут? — Она была неисправима, — Знаешь, у меня бывают Селия и дон Себас — с кем-нибудь из них я передам тебе записочку.