Роман с Пожирателем (СИ) - "FotinaF". Страница 51

Дыхание остановилось. Она вжалась спиной в дверь. Майлз стоял у окна, просто стоял, опираясь спиной о подоконник.

— Нельзя так поступать, — шокировано прошептала она. — Репаро.

Папки и документы, выпавшие из них, взмыли в воздух, собрались в стопку и опустились на маленький письменный стол.

— Прости, — тихо произнёс он, и от его голоса мурашки пронеслись по её спине. — Я подумал, что являться в министерство будет слишком… вызывающе.

Гермиона кивнула и опустила глаза. Сердце трепетало. Радость смешанная со всеобъемлющей безнадёжностью — ужасное, болезненное чувство — и ощущение неправильности всего происходящего, пугали. Желание обнять, прижаться изо всех сил к его груди затмевало абсолютно всё. Гермиона стиснула пальцы в кулаки, спрятав руки за спину.

— Майлз, — тихо заговорила она. — Ничего не изменилось. Моё решение…

— Всё изменилось, Гермиона, — спокойно заговорил он, и только лёгкая дрожь в голосе выдавала его волнение. — Я всё знаю. Драко мне рассказал.

Он видел, как дрогнули её ресницы, как участилось дыхание, как румянец исчез с её лица, а губы побелели. Майлз бросился к ней, обнял за плечи, глубоко вдыхая нежный аромат незабудки, исходящий от её волос, её кожи.

— Что? — еле слышно шепнула она. — Что он сказал?

— Это неважно. Важно, что вашей тайны больше нет. Тебе нечего бояться. Твоя жизнь, наше будущее в безопасности.

— Но это невозможно… невозможно… — пролепетала она. — Он так боялся, боялся больше всего на свете… Этого не может быть…

— Твоя жизнь… оказалась гораздо важнее его страхов, — тихо говорил он, испытывая бесконечное счастье от того, что держит её в своих руках, чувствует, как надежда возвращается к ней. — Гермиона, он признал все свои ошибки. Драко не такой эгоист, каким всегда старается выглядеть.

— Нет! Он эгоист! — возмущённо воскликнула она. — Самый настоящий!

Майлз улыбнулся, нежно прижимая к себе своё маленькое счастье.

— Ты ведь не исчезнешь теперь? — прошептал он. — Тебе больше незачем скрываться от меня.

Она дрожала от волнения. Какой это был восторг — чувствовать его, знать, что он рядом и всё, абсолютно всё знает и понимает. Гермиона представить не могла, что это возможно. Она крепко сжимала в кулачках мягкую вязку его тёмно-синего джемпера, до сих пор не веря, что всё закончилось, что она больше не одинока.

— Майлз… — с нежностью прошептала она. — Я не хочу скрываться и исчезать. Я… я…

Слова комом застряли в её горле, но душа кричала. А он не слышал.

— Я знаю, Гермиона. Жизнь с легилиментом очень сложна. Но я… буду над этим работать, — тихо говорил он, трепетно целуя её лоб, виски. — Поначалу будет очень трудно, но ведь ты… не боишься трудностей, правда?

— Нет, — шепнула она. — Я боюсь только лжи. Не хотела начинать с этого нашу жизнь. Ты ведь понимаешь?

Она с надеждой взглянула ему в глаза, поразительные, ясные, сияющие теплотой глаза. Майлз просто кивнул и смотрел на Гермиону долго-долго, словно не верил, что она снова так близко. Бережно обнимал её тоненькую талию, робко поправлял выбившиеся из хвостика на затылке локоны.

— Я всё сделаю, чтобы тебе было легко со мной. Моё сознание…

— Майлз, — перебила она, ласково касаясь пальцами его губ. — Я не хочу, чтобы ты менялся. Мне это не нужно. Просто будь рядом, будь таким, как сейчас, просто… будь собой! — она с нежностью улыбнулась, трепетно проводя ладошкой по его мягкой щетине. — Ты, может быть, не понял, но мне нравится в тебе всё. Ты… удивительный, необыкновенный, самый странный мужчина на свете.

Он запрокинул голову, зажмурился. Потрясающая счастливая улыбка заиграла на его красивом лице, зардевшемся от смущения.

Гермиона поняла, что никогда в жизни не была счастливее, чем сейчас. Майлз опустил голову, осторожно взял двумя пальцами маленький острый подбородок, чуть приподнимая её лицо к свету. Это яркое сияние чудесных карих глаз грело его сердце, его душу, наполняя смыслом жизнь, ведя вперёд, туда, куда раньше он и не думал стремиться.

— Я люблю тебя, — шепнул Майлз и, не отводя взгляда, коснулся её губ, с блаженством погружаясь в глубину этих удивлённых, восторженных, сверкающих счастьем глаз, пока её ресницы не сомкнулись от блаженства.

Его глубокий вздох, чарующее движение горячих губ, и голова закружилась, слабость разлилась в теле, словно тёплая волна прибоя. Гермиона запрокинула голову, отвечая его нежности, подчиняясь, улетая из мира печали и скорби в мир света, мир будущего. Тёплые ладони единственного в её жизни мужчины, согревали заледеневшее за эти дни сердце.

— Гермиона! — раздался из коридора голос мамы. — Ты дома? Не слышали, как ты вошла!

Майлз немного отстранился, они смотрели друг другу в глаза, сил не было отвести взгляд.

— Да, мамочка! Я дома! — громко произнесла Гермиона.

— Иди ужинать, а то уже поздно!

— Я не одна!

Майлз ухмыльнулся, опуская глаза.

— Ну-у-у, тогда ждём гостей! — весело проговорила миссис Грейнджер.

— Идём, — шепнула Гермиона, хватая его за руку и вытягивая из комнаты.

***

В полумраке огромной спальни весело потрескивает камин. Алые и золотые орнаменты украшают стены, пол и огромную постель под лёгким прозрачным балдахином. Под высоким сводом потолка эхом разносятся её сладкие стоны, его нежные вздохи. Гермиона медленно приподнимает волосы, обнажая белоснежную бархатистую шею, и его губы трепетно касаются её кожи, разливая мурашки по телу. Она крепче прижимается спиной к его животу, бёдрам, и он движется мягко, спокойно, проникая всё глубже, ласково проскальзывая пальцами по её животу, груди. Гермиона стонет, запрокидывая и слегка поворачивая голову. Майлз впивается в её губы голодно, но так чувственно. Его движения ловкие, выверенные. Ладонь снова скользит вниз, нащупывая пальцами чувствительный бугорок.

— Подслушиваешь… — с улыбкой нежно шепчет Гермиона и сладко стонет от удовольствия.

— Иногда это полезно, — ухмыляется он и втягивает воздух сквозь зубы, когда она стискивает его внутри. Он замедляется, но его пальцы ускоряют вращательные движения. Её стон перерастает в крик, высокий, звонкий.

— Майлз… пожалуйста… не спеши. Не хочу, чтобы всё закончилось…

Он ухмыляется, останавливая все движения. Гермиона вздыхает, подаётся к нему бёдрами.

— Нет, я передумала, — уверенно заявляет она, и Майлз смеётся зарывшись лицом в её волосы, снова запуская мурашки по её телу.

— Вы непоследовательны, мисс Грейнджер.

Он движется в ней, и Гермиона вздрагивает, издавая блаженный стон.

— Хочу к тебе… — шепчет она резко отстраняясь, ощущая досадную пустоту внутри, и поворачивается к нему лицом, забрасывая на его бедро свою стройную ножку. — Иди ко мне.

И вот он снова здесь, горячий, упругий, она прогибается. Майлз проводит языком по её груди, посасывает чувствительную кожу.

— Да… — нежно выдыхает она, и он трётся о её бугорок животом, заставляя её бёдра напрячься. — Ох, это всё равно слишком быстро… Я… нет не останавливайся, я уже хочу!

Стоит ему чуть ускориться и она вздрагивает, замирает, ещё движение и блаженство растекается из живота в грудь, плечи, спину, Гермиона изгибается, извивается, и безудержные стоны наполняют спальню.

— Не выходи, останься там, — шепчет она, и Майлз обнимает её вздрагивая, пульсируя внутри, зарываясь пальцами в её кудри, подаётся глубже. И она не может отвести взгляда от его затуманенных глаз, нежно скользя ладонями по его груди, животу, бёдрам.

Майлз снова начинает дышать, утомлённо опускаясь на её маленькое плечо. Гермиона обнимает его голову, целует алые в свете языков пламени губы, нежно, осторожно.

«Я никак не могу сказать это вслух, — слышит он. — Я так хочу сказать, как безумно люблю тебя, как мне хорошо с тобой!»

Он обвивает руками её тоненькую талию и шепчет:

— Я слышу тебя.

Гермиона улыбается, подставляя шею его щетинистой щеке, наслаждаясь этой мягкостью, трепетной лаской.

— Я скажу… прямо сейчас. Хочешь?