Над пропастью юности (СИ) - "Paper Doll". Страница 118

Джеймс осмотрелся вокруг и когда заметил на прикроватном столике оставленную таблетку со стаканом воды, выдохнул с облегчением. Он мысленно благословил того, кто сделал для него эту милость. Должно быть, это был Дункан. Они ведь были вместе и вернулись обратно ближе к полуночи, что было невозможно вспомнить без усилий. Впрочем, Джеймс и не пытался этого сделать, покуда боль была намного громче мыслей. Он упал обратно на кровать, подмял под себя подушку, закрыл режущиеся глаза и попытался уснуть заново, что выдавалось единственной здравой идеей.

Следующее, что помешало парню продолжить сон, были голоса снаружи наглухо запертой двери. Он перевернулся на спину, обреченно вздохнул и провел ладонью по лицу, испытывая нарастающее раздражение. Головная боль медленно оставляла его в покое, и Джеймс начал чувствовать во рту сухость. Лениво поднявшись на локтях, он потянулся за стаканом воды и за считанные секунды опустошил его, не ощутив ожиданого облегчения.

Ему хотелось рявкнуть, чтобы все вместе умолкли, но вместо этого сумел сдержаться, остановив сонный взгляд на окне, пейзаж за которым неизменно сиял белизной. Джеймс разинул рот, только чтобы широко зевнуть, запрокинув голову назад, затем потер глаза, оставив влагу на ребре ладони, и вернулся к дурацкому окну.

Он не сразу понял, что находился вовсе не в той комнате, где ожидал проснуться. Джеймс озадачливо нахмурился, когда вместо раздражения в кровь попало смятение. Голова продолжала очищаться от боли, наполняясь тихим эхом мыслей, что должны были скоро превратиться в шум, заполнивший его доверху. Парень с большей внимательностью огляделся вокруг, сев в кровати.

— Чёрт, — Джеймс ругнулся под нос, ударив ладонью по лбу, когда узнал собственную комнату.

Быстро подхватился с кровати и сходу споткнулся о вещи, что даже не помнил, как сбросил себя, в пьяном полудреме. Должно быть, кто-то помог ему с этим. Скорее всего, это была Дебби. Скорее всего, это именно она оставила для него таблетки и воду. Думать об этом Джеймс не хотел. Он просто резво подошел к окну, чтобы убедиться, что вид за ним был до скрипа зубов привычен и неоспоримо узнаваем.

Парень сел на подоконник и нахмурился, в попытке восстановить в уме события прошедшего дня. Он недоумевал, как мог оказаться дома, когда во сне почти был уверен, что не только был в доме Фреи, но и лежал подле неё. Похоже, ему всё же приснился сон. Единственное, что Джеймс не видел его, а чувствовал. В любом случае обман оставался обманом, даже если был совершен против самого себя. Снилась ему Фрея или нет, но её не было рядом. Да и откуда ей было взяться у него дома? Узнать бы только, как он сам оказался здесь.

Всё началось с дурацкой книги. У него не было денег, чтобы купить её, поэтому лучшей идеи, чем отправиться в подпольный так называемый клуб джентльменов, Джеймс не придумал. Он бросил беглый взгляд на прикроватный столик, но книги там не было, что означало лишь то, что купить её так и не удалось. Было достаточно глупо полагать, что в том состоянии, в котором Джеймс покинул чёртов клуб, можно было посетить книжный магазин. Вряд ли тот вообще к тому времени был открыт.

Парень поднялся с подоконника и подошел к кровати. Сел и опустил голову на руки, чтобы прикрыть глаза в попытке вспомнить что-либо ещё. Джеймс вытащил из затворок пьяных воспоминаний то, как ещё трезвым сел за карточный стол, за чем впрочем и пришел. Ему нужны были деньги, чтобы купить чёртову книгу, как будто это был вопрос жизни и смерти.

Внезапно вспомнил, как велел Дункану, чтобы тот силой вытащил его из-за стола, если случиться три проигрыша подряд. Друг не садился играть, расположившись рядом, чтобы затем не произнести и слова, когда Джеймс пять раз подряд выиграл, после чего решил заказать немного выпить, только чтобы отпраздновать победу.

— Всего лишь по стакану виски и уходим. Обещаю. Больше мне здесь ничего не нужно, — шепотом ответил другу, когда тот попытался возразить выпивке, прежде чем сдаться, беспечно махнув рукой.

Дункан успел набросить на плечи пальто, когда Джеймса одернули и вернули за стол. Победа вскружила ему голову, и он был уверен, что сможет выиграть намного больше. Джеймс даже раскинул в уме, на что потратит выигранные деньги, но теперь это было не так важно. Мысли об этом утонули в бездонном омуте памяти, откуда он даже не намеревался их вытаскивать. Вместо этого попытался вспомнить, где деньги были сейчас, но и это было тщетно.

Скорее всего, он всё истратил. Один стакан за другим, пока не потерял счет. Напился сам, да и к тому же напоил Дункана, который с первым ударом опьянения стал мягким и податливым. Им было весело. Кроме алкоголя Джеймс достал ещё и легкие наркотики, из-за которых в памяти оказалась большая пробоина, которую он не мог заполнить, как бы сильно не пытался. Воспоминания оборвались на раскурении самокрутки, дым которой, кажется, заполнял легкие и теперь.

Наверное, успело пройти несколько часов после этого, ведь следующее, что Джеймс помнил, как играл на фортепиано, пока Дункан спал у него на плече. Он продолжал пить крепкий виски, невзирая на то, что тот уже просился наружу.

Всё было похоже на прежние времена — громкая музыка, крепкая выпивка, грязные карты. Он дал слабину и позволил себе на одну ночь вернуться в недалекое прошлое, которое с радостью променял на то, что казалось намного важнее. И голову расколол елейный голос Стивена Клеменса, о котором Джеймс вспомнил совершенно случайно.

— Я знал, что ты вернешься. Твоё место здесь, а не рядом с той упрямой девчонкой. Хотя должен признать, я почти поверил, что она тебе стала дороже нашего замечательного общества, — Стивен даже крепко обнял его и поцеловал в щеку, прежде чем силой усадить за инструмент.

И всё казалось Джеймсу безнадежно утерянным, пока на поверхность памяти не выбралось ещё одно случайное воспоминание о том, как он всех подходивших к нему девушек называл одним именем. Оно кололо язык, шевелило сердце и всё же отзывалось теплотой. Джеймс чуть было не обознался, когда в пьяном дурмане узнал девушку, похожую на Фрею. Особенно их делали схожими вьющиеся светлые волосы, которые он первым делом заметил и сходу зарылся в них пальцами, бормоча под нос глупые признания, что теперь вызывали лишь стыд.

Он встретил в клубе отца. Это был отец! Джеймс успел забыть о том, что родитель и сам время от времени помещал подобные места, поэтому риск встретить его был достаточно велик. Из глубины подсознания удалось выудить последнее воспоминание о том, как он, Дункан и отец вышли на улицу. Морозный ветер ударил в лицо, отрезвив сознание, что было единственным, что помогло ему сохранить память об этом моменте.

Язык друга заплетался, когда тот пытался объяснить, что они временно жили у Фреи, адрес которой повторил, как минимум, трижды. Дункан не преминул упомянуть несколько десятков раз и Алиссу, что совершенно сбивало с мысли, но мистер Кромфорд и не был намерен выслушивать парня. Когда Джеймс не мог произнести и слова, отец усадил Дункана в кэб и отправил восвояси, чтобы затем вместе с сыном вернуться домой.

Он даже не мог воспротивиться, настолько был пьян. Даже не пытался этого сделать, хоть мозг и вопил, что происходило что-то неправильное, чего нельзя было допустить. Уже по дороге домой Джеймс несколько раз невнятно повторил имя Фреи, в уме вплетая его в предложения, не произнесенные вслух.

Всё это были случайность и недоумение. Он не должен был оказаться дома, покуда даже не намеревался никому сообщать о своем возвращении в Лондон. Джеймс не хотел видеть ни единого члена семьи — ни матери, ни отца, ни брата, а теперь так глупо угодил в клетку их большого холодного дома, в котором не был намерен задерживаться.

Он резко поднялся с места, намеренный перед уходом посетить ванную, что была рядом с его комнатой. Шум голосов за дверью утих, прежде чем Джеймс успел их узнать. Это было и к лучшему. Парень быстро выскользнул из одной комнаты в другую, оставшись незамеченным.

Вернувшись, Джеймс заметил, что дверь в комнату оказалась приоткрытой. Он бы уверен, что тихо запер её за собой, дабы не дать никому узнать о том, что успел проснуться. Парень остановился, чтобы осторожно заглянуть внутрь и узнать, кто решил его побеспокоить, но эта попытка была тщетной. Он никого не увидел, но тихий шорох всё же свидетельствовал о том, что внутри кто-то был. Почему-то Джеймс почти был уверен, что это была мать или, в крайнем случае, Дебора. Наверное, было бы намного лучше, если бы это была именно Дебби, которую он мог легко прогнать, чтобы спокойно собраться и уйти.