Повесть об Остролистном холме - Алберт Сюзан Уиттиг. Страница 17

С этими словами он уехал.

Беатрикс села на камень, Плут улегся у ее ног. Облака закрыли послеполуденное солнце, холодный северный ветер грозил дождем. Беатрикс зябко поежилась. Ее личное соприкосновение со смертью (Норман умер всего лишь одиннадцать месяцев назад) было еще свежо в памяти, и вид мистера Хорнби, скончавшегося так неожиданно, так безвозвратно, вновь вернул в душу Беатрикс острое и едкое, как свежий уксус, ощущение непоправимого горя. Внезапная смерть жестока, независимо от того, кто пал ее жертвой — такой молодой человек, как Норман, или старик, каким был мистер Хорнби. Глаза Беатрикс наполнились слезами.

Это были опасные слезы, они могли растворить ее решимость навсегда оставить позади горечь утраты и разочарование, и Беатрикс смахнула их ладонью. Жизнь должна продолжаться, она имеет счастливое свойство продолжаться сама собой, кто бы ни умирал и кто бы ни оставался на этой земле оплакивать ушедших.

Беатрикс подняла голову и увидела овцу, которая пристально наблюдала за ней из-за каменного гребня. В глазах животного читалось благожелательное любопытство. Поскольку покупка была уже оплачена, овец следовало доставить в их новое жилище, в овчарню Фермы-На-Холме. Она попросит мистера Дженнингса заняться этим безотлагательно. Эта мысль могла показаться мелкой перед лицом смерти, но ведь и мелкие, незначительные мысли имеют свою цель. Когда начинаешь думать о том, что тебе надлежит сделать, причем не поверхностно, а серьезно, полагая это дело достаточно важным, то и жить становится легче.

Стоя на вершине каменистой кручи, Изабелла призывно заблеяла. Плут ответил ей сочувственным лаем, а с росшего неподалеку дуплистого дерева рассыпалась утешительная дробь дятла. Беатрикс слабо улыбнулась. Да, жизнь продолжается, несмотря на смерти, несчастья, трагедии — все то, чего мы так стремимся избежать. Она вновь опустила взгляд на лежащее у ее ног тело.

Именно в этот момент Беатрикс заметила, что пальцы правой руки старого Бена Хорнби стискивают какой-то предмет.

9

Босуорта прерывают

Послеобеденное время Босуорт провел в библиотеке Большого Барсучника, погруженный в работу над «Родословной барсуков Остролистного холма». Фолианты в кожаных переплетах хранили во всех подробностях историю многочисленных ветвей местного барсучьего племени. Заинтересованный читатель мог бы найти там генеалогическое древо любого семейства с указанием имен родителей и их отпрысков, дат рождения и смерти, а также с великим множеством увлекательных историй, повествующих о великих деяниях, дальних странствиях и основании новых барсучьих поселений. (Одно из важнейших барсучьих Практических Правил указывает, что каждому молодому барсуку мужского пола надлежит покинуть родной дом и основать собственный барсучник, если только старший барсук его родного барсучника не изберет его на пост Барсука-Распорядителя с возложением соответствующих полномочий.)

Оба труда — «История Большого Барсучника» и «Родословная» — охватывают жизнь многих поколений, начиная с первого поселения барсуков на этом холме, которое датируется тем временем, когда Красавец принц Чарли^[4] доскакал из Шотландии чуть не до самого Лондона, а потом бежал обратно в Шотландию. На титульном листе первого тома исторической эпопеи красуется цветное изображение знаменитого Барсучьего Герба — два барсука-близнеца на лазурном поле передними лапами держат щит, на котором начертан семейный девиз: DE PARBIS, GRANDIS ACERBUS ERIT («Из мелочей вырастает большая куча»). Босуорт полагал, что девиз этот обязан своим происхождением семейному обычаю выкапывать весьма широкие ходы и просторные помещения постепенно, маленькими дозами, складывая при этом землю в кучи у ближайших дверей.

«История» и «Родословная» уже стали объектами великой гордости многих минувших поколений, и продолжение этих трудов вошло в непременную и первостепенную обязанность барсука, облеченного полномочиями Распорядителя Большого Барсучника. Босуорт выполнял эту миссию с величайшим тщанием, ибо знал, насколько важна она для будущих поколений барсуков, которые возымеют желание узнать как можно больше о жизни своих предков. В то же время Босуорта весьма волновало одно тревожное обстоятельство: он был последним звеном в длинной череде весьма известных барсуков Остролистного холма. В далекой юности он был бесшабашным гулякой, вечно пропадал вдали от дома в поисках забав и веселых приключений и отнюдь не помышлял о женитьбе и собственной норе. На Остролистный холм Босуорт вернулся только после того, как получил письмо от отца, в котором тот писал, что конец его близок и он хочет передать сыну полномочия Барсука-Распорядителя.

А сейчас, даже пожелай Босуорт жениться и обзавестись детьми, он безнадежно опоздал. Годы давали о себе знать, морда его поседела, и хотя он еще сохранил известную живость и энергию, близилось время, когда ему станет не под силу выполнять свои обязанности. Он не сожалел о том, что не обзавелся потомством — ведь его почитали pater familias^[5] все животные, называющие Большой Барсучник своим домом, а он считал их своей настоящей семьей. Однако при мысли о «Родословной» и «Истории» Босуорта охватывало крайнее беспокойство — можно ли допустить, чтобы записи в этих книгах прекратились из-за отсутствия уполномоченного барсука! Но именно к этому все шло. Ему не следовало себя обманывать. С его уходом — а этот момент, увы, не за горами — продолжить грандиозный труд будет некому.

С тяжким вздохом Босуорт встал из-за стола, чтобы подкинуть полешко в камин. На улице стоял теплый июльский день, но здесь, в бесконечных коридорах, проходах и комнатах Большого Барсучника, всегда царила прохлада, и огонь был весьма кстати. Босуорт задержался на мгновение, подняв глаза на портрет одного из своих предков — казалось, тот отвечает ему взглядом, полным сурового упрека. О, Босуорт знал причину! Ведь он до сих пор не исполнил важнейшего долга — не нашел молодого барсука, достойного носить знак Распорядителя и продолжать записи в кожаных фолиантах. Он снова вздохнул, в который раз ощутив свою вину. Конечно же, он не сделал всего, что было в его силах. Он…

Легкий стук в дверь библиотеки прервал его размышления. Босуорт нахмурился. Вот уже третий раз за последний час Метелка или Шваберка — различить этих крольчих не было никакой возможности — приходили с совершенно неуместными вопросами. Одна не могла найти лимонную политуру, другая обнаружила, что еж не ночевал в своей комнате две ночи подряд, и спрашивала, не съехал ли жилец без отметки в регистрационной книге. Неужели он не заслужил хотя бы нескольких часов покоя, чтобы заняться важным делом?

— Ну? — грозно спросил он. — Которая из вас явилась на этот раз? И какого черта тебе нужно?

Однако в дверь постучалась вовсе не Метелка и не Шваберка. Это была Петрушка, юная талантливая барсучиха, стряпавшая на весь Большой Барсучник. Она только что вернулась сверху и не успела снять шляпку и шаль. По дрожанию лапок было видно, что Петрушка очень расстроена.

— Извините меня, сэр! — вскричала она, стаскивая с головы шляпку. — Случилось нечто ужасное, и я подумала, что должна вам сказать об этом как можно скорее.

— Ужасное? — встревожился Босуорт, тут же подумав о старом тоннеле, который вел к дальней стороне Остролистного холма: он грозил вот-вот обрушиться и срочно нуждался в подпорках. А вдруг кто-нибудь из постояльцев повздорил с собакой, или стал жертвой несчастного случая, или…

— Да, сэр, ужасное, — подтвердила Петрушка. В ее больших блестящих глазах стояли слезы. — Видите ли, сэр, я вышла собрать грибов для сегодняшнего ужина. — Она глубоко вздохнула и заговорила спокойнее: — Я думала приготовить пирог с телятиной и окороком, есть чудесный рецепт в «Кулинарии» миссис Битон, просто чудесный, но — без грибов. И мне пришла в голову мысль, что этот пирог миссис Битон очень даже выиграет, если в него добавить немного грибов. — Петрушка сделала паузу, запустила лапку в карман фартука, достала кружевной платочек и высморкалась. — Конечно, вместо грибов подошли бы устрицы или ливер, но свежие устрицы найти в округе ох как непросто, разве что ждать у сорейской гостиницы, пока приедет торговец рыбой из Кендала. Да и ему устрицы надо заказывать заранее, и есть их можно только в те месяцы, в которых есть буква «р», а стало быть, в июле — нельзя. Что касается ливера…