Твоё слово (СИ) - Лисканова Яна. Страница 14

— Началось все еще зимой… — я дважды нажала на записывающий камушек.

История была ясна с самого начала, но, дополненная грустными подробностями о том, как Лука раз за разом менял витрины, писал заявления, на которые не было ответа, кроме новых подставных жалоб, искал встречи с начальником и гонял веником бандюг в серых мундирах стражей закона, выглядела ярче и вызвала бы сочувствие даже у распоследнего пня. Даже я слегка посочувствовала мужчине — а это показатель ого-го!

Говорили мы довольно долго, сначала он рассказывал, а я уточняла кое-какие детали, потом мы договаривались, какие вещи я не буду публиковать из его рассказа. А потом он завел меня свою сокровищницу! В комнату, где огромными небоскребами возвышались книги из его когда-то лавки. Лука, увидев мои блестящие искренним незамутненным восторгом глаза, предложил одолжить что-нибудь почитать. На мою горячую благодарность только засмеялся:

— Бери, доченька, мне не жалко! — улыбнулся он, — и обязательно приходи еще, даже если ничего из этого твоего расследование не выйдет, устрою тебе бесплатную библиотеку!

Святой человек. Похоже, ему слегка не хватало общения! Но я была только рада. Куча информации об этом мире, которая мне была ну вот совсем не лишней, да и Лука мне понравился. Он красиво рассказывал и вкусно пек печенье, у него была моя бесплатная библиотека и смешной рыжий кот Фрайш, который, по-моему, за мной ухлестывал. Я довольно долго бродила меж книжных завалов и, для начала, выбрала три книги. Распрощались мы тепло, и теперь мне оставалось только найти пристанище проституток!

Марта сказала, что ошивается у кабака «Сладкие Перси» в Горьком переулке. Я знала, что это дальше Лисьего Базара, а там решила спросить дорогу. Когда я проходила мимо дома Тревора Ласки, внутри как будто что-то сжалось, напряглось. Ну и дурость. Мне это не важно.

— Подзаработать хочешь? — с насмешкой поинтересовалась старуха, у которой я спросила дорогу до Горького переулка.

— Что-то вроде того, — не стала спорить я.

Конечно, не сложно было догадаться, что Горький переулок — не самое респектабельное место города и юной леди там делать нечего. Но то леди, а я почти корреспондент газеты «Дно Империи»! Я бодренько проходила мимо обветшалых домишек и обрюзгших людишек, ни на ком не заостряя внимания. Впечатление это место производило неоднозначное: вроде и грязно, и попахивает, и взгляды у всех такие то ли тупые, то ли оценивающие, и дурные слова, и визгливый смех… Но я бы тут с удовольствием прогулялась подольше. Хотя, конечно, ножичка в кармане очень не хватает.

Спустя десять минут петляний по улицам нашелся, наконец, кабак «Сладкие Перси». У входа стояла вульгарная девица и дымила как шаман какого-нибудь индейского племени. Я решила для начала подойти к ней.

— Ты знаешь Марту? — спросила, не здороваясь.

— А ты еще кто такая? — поморщилась девушка, препарируя меня взглядом густо обведенных глаз.

— Она сказала, что здесь клиентов подыскивает, — так же проигнорировала ее вопрос, как и она мой, — она сегодня работает, или ее еще не выпустили из темницы?

— Работает, — выдохнула девчонка сизое облачко, — но так рано она никогда не приходит. Будешь ее ждать, милашка? — насмешливо пропела профурсетка.

Ну да, стоять тут и ждать Марту для меня не самая хорошая идея. А то ведь и правда дождусь. Не Марту, а кого-нибудь из ее клиентов. А ножичка в кармане нет! Но не уходить же, в самом деле. Я оценивающе посмотрела на девчонку напротив.

— Нравлюсь? — томно спросила она.

— Симпатичная, — не стала я врать, — давно работаешь?

— Что ты, мне вообще пятнадцать и это мой первый раз! — блеснула она глазами.

— Тогда не подойдешь! — грустно выдохнула я, слегка бряцнув монетами.

— Два года.

— Здесь, на Востоке Третьего?

— Ну да.

Мы посмотрели друг на друга.

— Надо поболтать про одного клиента, — одними губами сообщала я.

— Два серебряных, маленькая извращенка! — улыбнулась девушка.

— По рукам, — я вернула ей улыбку.

И тут вдруг кто-то прижался ко мне сзади, оплетая сильными руками и заставляя сердце дернуться в груди. И с придыханием прошептал в ухо голосом Раша:

— А меня третьим возьмете? — чертчертчерт, — я обещаю, что буду хорошим мальчиком и доплачу!

— Ты следил за мной, — обиженно прошипела я.

Ну что ему от меня нужно? Ненавижу, когда лезут в работу. Еще и такие сомнительные личности, как он. А хороших людей я всегда, с самого детства, считала в высшей мере сомнительными, подозрительными и дико странными.

— Я смотрю, ты и без меня себе экскурсию по достопримечательностям города устроила, — улыбнулся мужчина, чуть отстраняясь, но не опуская рук с моих плеч.

— Так, — выдохнула я и задумалась, — доплатить милой даме ты можешь, если так хочется, — начала я, — но третьим не возьмем. Веди, где ты там общаешься обычно с маленькими извращенками? — обратилась я к притихшей девушке.

Она пошла, за ней я, за мной Раш. Очаровательно. Он с самого начала за мной ходил, что ли? И не лень было? Или уже тут нашел?

— Меня зовут Раш, — обратился к девушке мужчина, — а вас?

— Лия, — отозвалась она с кокетливой улыбкой, но, зуб даю, была вполне довольна тем, что третьим его я не пригласила.

— Очень приятно, — дружелюбно отозвался Раш.

Я фыркнула и чуть не подавилась слюной. Разозлилась от этого еще больше. Ну чего он приперся?! Я не собиралась опять в тюрьму попадать! Правда я и вчера не собиралась… Но, в конце-то концов, я взрослая женщина!

— Шура, все в порядке? — взволнованно спросил этот засранец.

— Нет, — не стала врать я, — ты мешаешь.

— Разве? — деланно удивился он, — А ты знаешь, я тоже немного расстроен. От меня сегодня сбежала дама, обещавшая мне свидание. Так бьет по самолюбию! 

Конечно, ничего по самолюбию Аррирашша не ударило, просто потому что он прекрасно знал, что девчонка попытается сбежать навстречу новым неприятностям. Хотя конечно он не оценил степень ее дурости, поэтому, когда ее понесло в Горький переулок, он все-таки слегонца выпал в осадок.

Глава 7. Шут. Дурик и Бобрик

Горький переулок был районом, который оживал по ночам. Днем это было довольно унылое местечко — солнечный лучи как будто выжигали все его краски, резко выделяли все несовершенства его облика: трещины-морщины на обвислой коже, пятна грязи и заплаты на свалявшихся грязных одеждах и усталый, сонный и тупой взгляд опухших слезящихся глаз пьяницы. И все же, в этих водянистых глазах даже днем порой блестело что-то острое.

А с наступлением темноты Горький переулок преображался. В свете магических огоньков он превращался из старого, потухшего нелюбимого родственника, о котором никто из семьи старается не упоминать на людях, чтобы не пришлось краснеть перед новыми знакомыми за такое родство, в эксцентричного богатого дядюшку, который может позволить себе носить женские панталоны и дымить прямо во время семейного обеда; который будет учить тебя мухлевать с картами, обдирая в процессе обучения до нитки, даже если не нуждается в деньгах, в отличие от тебя; которого все люто ненавидят и симпатию которого втайне жаждут заслужить. Да, дядюшка, который продает всех и продается всем с одинаковой улыбкой.

Все самые грязные дела Высокого обычно проворачивались именно здесь. Это место было особым — слепым пятном в глазах императорского дворца и всех подчиненных ему служб. Оно было особым еще и потому, что не расползалось. Все, что происходит на Горьком переулке — там и остается. Как только оно выходит из слепого пятно, оно перестает быть в слепом пятне. И идиота, нарушившего границы, проложенные не одну сотню лет назад, жалеть бы никто не стал. Ни одна сторона, ни другая.

Аррирашш, в общем-то, догадывался, что до этого места Шура тоже доберется. Это достопримечательность, кажется, была как раз в ее вкусе. Не думал, правда, что так скоро. Кто ей вообще посоветовал сюда сунуться? Хорошо еще, что не успело стемнеть. Судя по тому, что девчонка вполне целенаправленно шла к борделю, зарегестрированному под кабак, науськали ее вчерашние сокамерницы. Аррирашш даже подумал о том, что неплохо бы было поговорить с Главой местного Отделения Стражи и попросить на будущее сажать девчонку в одиночную камеру. Но перед этим надо посоветовать Городской Управе Главу сменить — не нравилось мужчине, что бают об этом волке.